Разбитые острова
– Но вообще-то, прежде чем начать продавать эти штуки – и получать за них денежки! – я бы хотел поговорить с настоящим солдатом, чтобы узнать, как они на самом деле этим пользуются, вникнуть, так сказать, в механику. Ну как они, к примеру, замахиваются мечом, когда хотят вышибить из врага дух; короче, как это все у них работает в бою, потому что какой мне смысл лепить для них железные коробки, в которых они и двигаться-то путем не смогут!
– Твои эскизы великолепны, – сказала Джеза. – Правда. Для прототипа их вполне достаточно.
Он продолжал говорить, а она уже взяла его чертежи, подошла с ними к халдорорам и стала вводить в них точные размеры, коэффициенты и углы. После чего они вместе запустили реликвии, чтобы перевести оригинал в эту более просчитанную форму.
И все сработало. С первого раза, взяло и получилось.
Им удалось модифицировать исходную пластину в панцирь, который подошел бы человеку или румелю. На радостях Корен попытался нахлобучить его на себя, но панцирь застрял у него на голове. Пришлось помучиться, чтобы спустить его ниже, на грудь. Значит, предстоит еще немало усовершенствований, но главная работа была сделана.
– Черт подери, до чего же он легкий! – восхитился Корен. – Эй, есть у кого-нибудь меч?
Дигси небрежно шагнул вперед.
– Представь себе, есть – просто так, для понта. – Подняв что-то со скамьи, он вынул из задрипанных ножен ржавый узкий клинок, наподобие рапиры.
Корен улыбнулся:
– Добро пожаловать, Тронгар. Посмотрим, что там у тебя.
– Только осторожнее, – пискнула Джеза, пряча лицо в ладонях. Раздались два звонких удара, потом гулкий хохот Корена. Джеза подняла голову.
Корен скакал перед Дигси взад и вперед, а тот знай лупил по нему своим мечом. И каждый раз меч отскакивал от панциря, не нанося ему ни малейшего вреда. Наконец Корен встал, раскинул руки, а Дигси с разбегу воткнул меч прямо в середину его груди. Меч глухо стукнул в доспех, а Корен как ни в чем не бывало расплылся в улыбке.
– Все, мы достигли последней стадии разработки нашего проекта, денежки командующего у нас в кармане, – объявил Дигси, отбрасывая меч. – Теперь мы можем наделать этих штук столько, сколько захотим, и даже больше. Надо только проверить, не получились ли новые образцы слабее оригинальных. Это один из побочных эффектов воспроизводства: истощение переводимого материала.
– Значит, надо сделать еще несколько штук, – решила Джеза. – Времени на это уходит не много, так что давайте займемся. Прежде чем показывать что-то командующему, я хочу убедиться, что у нас выйдет не одна копия, а больше. А пока напишите-ка ему письмо – скажите, что у нас есть кое-что, и он наверняка захочет это увидеть.
Все снова взялись за работу, а Джеза с горделивым удовлетворением глядела на то, как слаженно и эффективно они действуют.
Вот теперь мы действительно будем кое-что значить в этом городе.
Бринд сидел перед группой юнцов, не зная, что и подумать. Получив их письмо, он примчался сразу, как только смог выкроить немного свободного времени; у ворот фактории на этот раз остался всего один лучник. Тон второго письма был еще нахальнее прежнего: судя по всему, они достигли значительного прогресса, так что он пришел, вооруженный большим запасом здорового скептицизма.
По здравом размышлении, от этой молодежи вряд ли можно ожидать чего-то, кроме неприятностей, но Бринд им поверил. И вот теперь, сидя в их мастерской, он чувствовал себя, во-первых, не на своем месте, а во-вторых, если не древним стариком, то уже явно не юношей. Кроме того, он, привычный к пышным интерьерам Балмакары и официальности цитадели, ощущал, что этот гибрид мастерской и кухни, где тут и там валялись немытые тарелки и куски засохшей еды, его слегка раздражает. Он понял, что становится снобом.
«Пора тебе снова на бивак, – подумал он про себя. – Походная жизнь быстро возвращает ясность перспективы».
Говорила снова та девушка, Джеза. Она начала с демонстрации эскизов – рисунки были очень милые, но тоже немного раздражали.
– Извините, – не выдержал он наконец, – но мне сегодня надо еще кое-что спланировать. Нельзя ли сразу перейти к делу? Судя по вашему письму, меня здесь ждет революция в военном деле, не более и не менее.
– Точно, – подтвердила Джеза и кивнула двоим парням, Корену и Дигси, которые тут же куда-то смылись. Джеза заговорила об окунах – расе, с которой Бринд был знаком, увы, не понаслышке, – и тут парни вернулись. Один из них оделся в простой доспех, закрывающий корпус, другой – Дигси – нес меч, который с гордостью передал Бринду.
Но Бринд, вставая, отвел его руку в сторону со словами:
– Спасибо, у меня есть свой, – и вынул из ножен саблю. Лезвие тускло замерцало магией культистов, отчего юнцы буквально вытаращили глаза.
– А теперь ударь Корена изо всех сил.
– Уверены? – усомнился Бринд. – В армии не раздают высокие чины тем, от кого нет толку с оружием в руках.
– Валяй, – подтвердила Джеза, – все будет нормально. В том-то все и дело. Бей мечом, коли́, как в обычном бою или на дуэли. Короче, как всегда.
– Но только по доспеху, – хохотнул Корен, похлопывая себя по защитному панцирю. И тут же посерьезнел. – Нет, правда.
Расставив пошире ноги, Корен раскинул руки так, чтобы отвести их как можно дальше от тела. Бринд сделал короткий стремительный выпад. Его меч скользнул по доспеху, а Корен не шелохнулся.
Парень просиял:
– Еще разок.
– Ладно, – откликнулся Бринд и шагнул вперед, чтобы убедиться, что доспех закреплен как надо и он случайно не ранит мальчишку, после чего вернулся на свое место и обрушил на доспех град быстрых точных ударов, пробуя его на прочность то в одном месте, то в другом, пока не вошел в раж и не обнаружил, что уже весь взмок.
Все время, пока Бринд атаковал доспех, Корен стоял с закрытыми глазами. Бринд настроился на внутреннюю силу, сообщенную ему магией культистов, и заработал мечом всерьез, как на поле боя. Корен не двинулся с места, а на доспехе не осталось даже царапины.
Слегка запыхавшийся Бринд прекратил бесплодные попытки и вернул меч в ножны. Немного успокоившись, он спросил:
– Что это за материал? – и постучал пальцами по нагрудной пластине. – На нем ни одной вмятины.
– И это еще не все, – заявил Корен. – Посмотри, какой он легкий. – И он без малейших усилий сам снял с себя нагрудник, для чего, будь тот сделан из металла, ему понадобилась бы помощь другого человека.
– Где вы его взяли? – поинтересовался Бринд.
– Сами сделали, – сказала Джеза. И постепенно, шаг за шагом, объяснила процесс изготовления чудесного материала.
– Так он сделан из панциря окуна? – переспросил Бринд. И провел пятерней по волосам. – Какая… омерзительная идея.
– Нет-нет, – перебила его Джеза. Спокойно обойдя его кругом, она жестом попросила принести ей образцы материала. – Первый фрагмент – действительно часть панциря окуна, но уже второй – просто реплика его… текстуры. Мы воссоздали ее с помощью… ну, скажем так, энергии культистов. Это не одно и то же – ты не будешь носить окуний панцирь, ничего подобного, и никто даже не узнает, что это, если им не скажут.
– Я ведь сражался с этими тварями, понимаете. Таких беспощадных и жестоких врагов, как они, еще поискать. К тому же они сильны, как звери, и убили много людей. – И в его памяти мгновенно встали сцены жуткого побоища на узких городских улицах: кровь, брызжущая из перерезанных артерий на стены, изуродованные солдаты с отрезанными конечностями, мертвые тела, размазанные по булыжникам мостовой тысячами ног; и удушливый запах горящей плоти от костров, разведенных уже позже, чтобы освободить души несчастных.
– А теперь вообрази себе перспективу, – предложила Джеза. – Мы сможем использовать часть их злой силы к добру. Ведь эта штука крепче и легче всего, что сейчас стоит на вооружении у армии, я права?
– Да, – подтвердил Бринд.
– Мы могли бы сделать тебе такие доспехи, – продолжала она. – Гарантировать определенное количество мы пока не можем, но сделаем достаточно, чтобы это чувствовалось на поле боя.