Избранница Белого Волка (СИ)

Не-на-ви-жу! Ненавижу его!
Из спасителя Рагнар превратился в интригана, преследующего свои гнусные цели.
— Минуточку! Я так и не понял, кто же мать Велены! — как всегда, некстати задаёт вопрос Ингвар. — Сказали, кто отец, говорите, и кто мать.
  
Глава 14. Что это было?
 
Не сулящие ничего хорошего взгляды не смущают Ингвара. Он невинно улыбается и подмигивает Майе, отчего она заливается краской.
— Нормальный вопрос, и не надо на меня смотреть волками, — довольный собственным каламбуром он смеётся, показывая ослепительно-белые крепкие зубы со слегка длинноватыми клыками. — Если есть папа, то должна быть и мама. Не знаю, как вы, а я сгораю от любопытства послушать о столь достойной женщине.
От подобной бестактности в трапезной воцаряется тишина. Мама, наверно, уже тысячу раз пожалела, что затронула историю с моей родословной. Вот зачем мне это внимание и пустое любопытство, повисшее в воздухе словно паутина? И Марта, и Ингвар напоминают сейчас жирных противных пиявок, присосавшихся ко мне и к маме.
— Видимо, матушка нашей Велены потаскушка, но с мозгами, — с наигранным восхищением шепчет Марта, но в абсолютной тишине её шёпот звучит, как удар колокола. Словно звучит команда: «отомри», и одновременно начинают выпускать свой гнев всё, присутствующие за столом, кроме Майи и Ингвара, заварившего эту кашу.
— Да, заткнись ты уже наконец, Марта, — не выдерживает напряжения отец. Он впервые так разговаривает со своей любимой дочерью. Марта ставит своеобразный рекорд: за один ужин она выводит из себя и маму, и отца.
— Ты переходишь все границы, — шипит на неё мама.
— Келси, повесьте уже амбарный замок на рот вашей дочери, — рычит Рагнар.
— Побольше скромности, девушка, — прикидываясь благонравным, поддакивает ему Вейгер.
Все эти выкрики и возгласы сливаются для меня в одну жуткую какофонию, которая давит на меня. Внутри растёт какая-то сокрушительная сила. О боги, помогите мне, сдержаться. Эта чуждая мощь рвётся наружу, готовая уничтожить моих обидчиков. Я с трудом удерживаю её в себе. Богиня-матерь, что со мной происходит?
Я подскакиваю со стула, словно он раскалён. Руки нестерпимо горят, и покалывание усиливается с каждой секундой, будто ладони вонзаются в шипы. Опускаю взгляд: видится, будто от рук исходит какое-то сияние. Может, показалось?
Руки мои светятся все сильнее, но, с упоением ругаясь между собой, никто не обращает на это, да и на меня вообще, внимание. Закрыв глаза, я стою и не шевелюсь, пытаясь совладать с собой. Меня уже колотит от той силы, которая вибрирует во мне. Контролировать её почти не получается, наоборот, она рвётся из меня на волю.
— Да как смеет твой поганый язык, касаться имени моей матери, — слышу я собственный, дрожащий от гнева голос. Он кажется чужим, совсем неузнаваемым: более глубокий, звучный и с манящими нотками, несмотря на яростный тон.
— Я не знаю имени твоей матери, а не то сделала бы её своим кумиром, — потешается надо мной Марта, не понимая, в каком я состоянии сейчас.
— Ты, что, совсем тупая? — шипит ей на ухо мама. — Не видишь, до чего ты её довела?
Мама испуганно переглядывается с приёмным отцом. Рагнар внимательно смотрит на меня и в его холодных глазах, сейчас я вижу беспокойство.
Меня потряхивает. То ли это от бешенства, то ли неведомая сила во мне просится на свет. У меня пока получается держать её под контролем, надолго ли? Я же сейчас мечтаю раскроить прекрасную головку Марты чем-нибудь тяжёлым, чтобы ветер, гуляющий у неё в голове, наконец-то получил свободу. Даже оглядываю стол в поисках чего-нибудь тяжёлого, чтобы засветить в старшую сестрёнку.
Непонятно откуда взявшийся сильный порыв ветра распахивает окна трапезной настежь. В поисках источника сквозняка я окидываю залу взглядом и с удивлением отмечаю, что двери закрыты. Волосы мои хлещут по лицу Рагнара. Не нравится поди? Так, ему и надо! Этому субчику залепить бы со всей силы по дьявольски красивому лицу, чтобы больше не смел подходить ко мне.
 
Я жду, когда Рагнар разозлится и сделает что-то, что развяжет мне руки и я смогу вместить на нём всё, что скопилось у меня в душе.
Пристально наблюдаю, как глаза его сужаются, зрачок становится вертикальным.
Внезапно он кладёт мне руку на затылок и притягивает к себе. В ужасе я замираю. К такому повороту я была не готова. Близость Рагнара выбивает у меня почву из-под ног.
Его нос утыкается мне в ключицу, и я оседаю, ноги отказываются меня держать.
Широко раздувая ноздри, он словно ищейка обнюхивает меня. Рагнар даже глаза прикрывает, вызывая у меня недоумение. Это он от удовольствия, что ли?
Почему-то это меня задевает, просто невероятно злит.
Пытаюсь вырваться, но этот извращенец крепко держит меня, намотав волосы на кулак. Я похожа на запутавшегося в силках зайчонка, рвусь на волю, а петля только сильнее затягивается на моей шее.
— Рагнар, — обеспокоенно окрикивает его дядюшка Вегейр, — ты сломаешь девушке шею.
Надо же, какая забота о моей жизни! Будто сам он не лжец, и чем-то отличается от Рагнара!
Не на ту нарвались, я не сдамся, буду сопротивляться до конца. Больше не могу выносить, что каждый, кто сильнее, стремится подчинить меня себе, сделать больно, растоптать.
Я упираюсь в грудь Рагнара ладонями, пытаясь оттолкнуть. Толкаю его со всей силы, вложив в толчок всю свою ненависть, бурлящую в сердце. И неожиданно Рагнара отбрасывает от меня в сторону, и он впечатывается в дальнюю стену комнаты. На ненавистного жениха падает охотничий трофей моего приёмного отца, оленья голова с раскидистыми рогами.
Я бы посмеялась, так в моём понимании они уместны на его голове, если бы мне не было так страшно.
С ужасом смотрю на свои ладони, и не понимаю, как это могло произойти.
Это же не я? Правда же, не я? Это какое-то безумие!
Я, маленькая слабая девушка, не могу так толкнуть высокого, широкоплечего, тяжёлого оборотня. Не у каждого мужика хватит сил так далеко отбросить Рагнара.
Я нахожусь словно в каком-то вязком тумане. Вижу только Рагнара. Ничего вокруг не слышу.
— Велена, выдохни, девочка! — продирается будто сквозь туман успокаивающий голос мамы.
Я же не отрываю взгляда от припечатанного к стене Рагнара. Уж не убила ли я его? Богиня-матерь, что же теперь будет?
Не спеша меня успокоить меня в моих страхах, оборотень, которому в эту минуту я прощаю почти всё, не торопится вставать.
  
Глава 15. Последствия
 
Я смотрю на всё происходящее в трапезной, словно со стороны. Всё замечая и оценивая. Злорадный хохот Марты, испуганные глаза мамы, побелевший от ужаса отец, бросившиеся к своему вожаку оборотни.
Вижу даже саму себя, стоящую столбом и не способную тронуться с места. Что же я натворила? Что наделала? Если Рагнар уйдёт к праотцам, то мне никто не поможет. Оборотни разорвут меня прямо в этой комнате, и никто их не сможет остановить.
Мне страшно умирать, я ещё так молода! Богиня — матерь, ты свидетель, не было у меня злого умысла! Я же нечаянно. Я не желала смерти вожаку Белых Волков. Да ещё и такой бесславной. Каким бы двуличным ни оказался Рагнар, он не заслужил быть убитым оленьим чучелом. Мысль, что, возможно, жених мёртв, парализует меня. Как же так? Неужели Рагнара больше нет?
— Велена, ты превзошла сама себя, — потешается надо мной Марта. — Убить союзника империи и будущего мужа. Аплодирую стоя! Даже я бы не додумалась до такого.
— Да, замолчи ты уже, Марта, — отец выходит из себя и впервые за всю жизнь отвешивает ей пощёчину. Да так, что голова мотнулась. Марта держится за место удара, наливающееся краснотой, а из глаз льются злые слёзы. Она смахивает их ладонью и шипит на отца:
— Ты за это ответишь!
Что тут сказать? Одна кровь, что отец, что дочь сыплют угрозами без разбора.
— О, да! — доносится с другой стороны трапезной грозный голос Вегейра. — Вы ответите за это, Келси Велес. За все ответите.