Плохая девочка. 2 в 1 (СИ)
Нижняя губа еще не зажила, поэтому я вздрагиваю, едва девушка ее прикусывает. Мне больно и одновременно до одури приятно. Сердце разгоняется все быстрее и быстрее. Она словно бросает мне вызов, но теперь ее очередь терпеть издевки – и я стискиваю ее тело крепче, а затем запускаю пальцы в ее волосы и прихватываю их на затылке.
Мариана стонет. Ее ресницы трепещут. Она выглядит так отчаянно, словно не может решить, насколько сильно ей нравится эта боль, и как долго она сможет ее терпеть. А затем наносит новый удар – прижимается ко мне всем телом и начинает тереться об меня, трогать меня за талию и по-собственнически сжимать мою задницу руками.
Ощущая ее жар, я словно падают в пропасть.
У меня не получается не представлять, как я окажусь внутри нее. И в паху начинает нестерпимо пульсировать. Этот поцелуй будет длиться столько, сколько она захочет, и я не смогу ей помешать.
Только если…
Нет, никаких «если» не будет.
Каким бы ни был мой план, Марианы в нем нет. Как и нет моих чувств к ней. Чувств, которые не дадут уйти, когда я того захочу.
– Достаточно. – Вдруг тихо шепчет она, отстраняясь. – Все. Хватит. – Ее ладони скользят по моему телу и останавливаются на груди. Мариане будто трудно удерживаться на ногах, и она ищет опору. Почти ложится мне на грудь, поднимает взгляд. – Или… повторим? – Спрашивает с издевательской ухмылкой.
Ощутив внезапный, необъяснимый порыв, я хватаю ее за шею и прижимаю затылком к стене.
Ее глаза испуганно округляются, пальцы впиваются в мою руку. Девушка выглядит так, будто ей больно, но меня не волнует боль врага.
– Игры окончены. Это больше не повторится. – Произношу я с каменным лицом. – Ты постоянно заставляешь меня сомневаться, а мне нельзя это чувствовать.
– Кай… – Хрипит сводная сестра. – Кай!
Отпускаю ее и ухожу.
Слышу, как Мариана кашляет и сыплет ругательствами мне в спину, но не реагирую. Поднимаюсь к себе, закрываю дверь и падаю на кровать вниз лицом.
Не знаю, что за адова чертовщина происходит между нами, но чтобы сохранить рассудок, мне нужно перестать видеться с ней.
* * *
Хватает меня ненадолго. Дней десять получается избегать Мариану, но затем желание увидеть ее, прикоснуться, поцеловать становится сродни голоду. Или жажде – ее все труднее контролировать.
В университете я обхожу стороной аудитории, в которых должны проходить ее лекции. Дома хожу в наушниках, чтобы не слышать ее голос за стеной. Пропускаю обеды и ужины. А все свободное время использую для работы в клубе.
Две недели без хоккея это, оказывается, вообще не срок: перерыва будто и не было: ты просто ставишь мозг и тело на паузу, в режим спящего ожидания, и внутри просто начинается обратный отсчет до возобновления тренировок.
А вот две недели без Марианы… Они становятся настоящим испытанием. Мысли о ней – словно незаживающая рана. Даже случайный секс с миловидной брюнеткой, знакомой Виктора, не приносит мне облегчения: я ухожу от нее под утро, так и не получив разрядки – каждое движение было каким-то механическим, не приносящим удовольствия, пустым. И грязным. Таким, от которого немедленно хочется отмыться.
Просто меня клинит.
На Мариане, на запахе ее волос, на голосе и взгляде – невинном и дразнящем одновременно. Каждый раз, возвращаясь домой, в свою комнату, я ложусь на кровать и шепотом разговариваю с ней. Обзываю, унижаю, рассказываю об обидах, а потом признаюсь в том, что чувствую к ней. И это чувство какое-то странное, неправильное.
Злое и одновременно нежное.
Причиняющее физическую боль и заставляющее каждую клеточку тела звенеть от ожидания ласкового прикосновения. Отчаянное, упрямое чувство, которое душишь, а оно становится только сильнее. Наполняет тебя изнутри и лишает воли, делает послушной марионеткой. И бесит. Ужасно бесит потому, что не поддается никаким воздействиям.
В один из дней я не выдерживаю. Дожидаюсь, когда Мариана уйдет на занятия, а затем вхожу в ее комнату. Трогаю ее одежду, касаюсь корешков учебников, скольжу пальцами по ее любимой кружке, стоящей на специальной подставке из бамбука. И поражаюсь тому, насколько мы разные – такие вообще не должны были притянуться.
В ее спальне царствуют чистота и порядок. Ни пылинки, все вещи на своих местах, одежда идеально отглажена и развешана на плечиках по цветам – от светлых оттенков к темным. Нижнее белье, колготки и чулки в специальных коробочках с отделениями – как в музее. И даже розовые тапочки стоят ровно по линии, где заканчивается пушистый ковер у кровати.
Мне хватило бы пары минут, чтобы нарушить идеальность этой комнаты. Такой уж у меня характер – я не заморачиваюсь на подобной ерунде и не понимаю, как она кому-то может быть важна.
И не представляю, что чувствует Мариана, глядя на меня. Я ворвался в ее жизнь точно так же стихийно – никакой системы, никаких правил, никакого уважения.
Наверное, ненавидит меня.
Но это и правильно.
На письменном столе я нахожу забытый ею ежедневник. Даже удивительно: думал, она носится с этой штукой каждый день. Открываю и качаю головой. Девчонка педантично записывает все дела и отмечает в расписании все бытовые детали: куда пойти, что сделать, что купить. Вот и на тот вечер, когда мы столкнулись на первом этаже у бассейна ее аккуратным почерком выведено: «Наладить отношения с Каем».
И зачеркнуто.
Еще бы, у нее не вышло.
Даже у меня до сих пор не выходит. Во мне словно живет второй человек, и мы с ним постоянно не в ладах.
Я пугаюсь, когда в комнату входит кот.
– Привет, как тебя там? – Беру животное на руки.
Его мягкая шерстка пахнет ирисками и пудрой. Значит, ему везет больше, чем мне. Мариана берет его в свою постель и обнимает во сне.
Мы ложимся вместе на ее кровать. Я кладу котенка на живот, глажу ему спинку. И закрываю глаза.
Зачем я сюда приехал? Зачем мы с ней встретились? Нет. Она не для меня. Ей не место в моем сердце. Что теперь делать? Как противостоять?
* * *
Сегодня у нее тест и какое-то важное собеседование. Мариана отмечала этот день в своем ежедневнике. Проставила номер кабинета и время. Зная об этом, я прохожу мимо, замедляя шаг.
– Почему вы хотите учиться у меня, Мариана? – Слышится из-за приоткрытой двери.
– Потому что я хочу использовать максимум возможностей для того, чтобы достичь своей мечты. – Отвечает она.
Я иду дальше.
У нее есть мечты.
А у меня? Можно ли назвать мечтой желание отомстить? Вряд ли. По сравнению с ней, я патологически ничтожен. И пуст.
Позже, через пару часов, я вижу Мариану в университетском дворике. Она выходит и обнимает друзей. Девушка так рада, что буквально светится. Значит, у нее получилось. Она сдала тест, прошла собеседование и поступила на интенсивный курс, название которого мне ничего не говорит.
Я ловлю себя на мысли о том, что хотел бы узнать о ее мечте подробнее. И хотел бы подойти и поздравить ее. И, возможно, она обняла бы меня – так же крепко, как своих друзей.
Был бы я счастлив? Что почувствовал бы при этом?
Заметив Виктора, идущего по дорожке, я опускаю взгляд. Но краем глаза вижу, что он замедляет ход, чтобы перекинуться с Марианой парой слов. Он по-приятельски приобнимает ее, и она смущенно улыбается. Мне приходится отвернуться, чтобы за те несколько секунд, пока Вик пересекает двор, привести нервы в порядок.
– Здорово, – говорит друг, протягивая ладонь.
– Привет, – жму ее, стараясь сохранять невозмутимый вид.
– Ну, что, готов завтра вернуться в строй?
– Уже не терпится.
– Я тоже сегодня был у врача. – Сообщает он. – Еще раз обсудили план реабилитации, назначили физиотерапию. Обещает, что через полгода смогу играть, но, думаю, уложусь в пару месяцев. Вот гляди. – Вик задирает свитер. – Две недели в качалке, и я снова как огурчик.
– Только не переусердствуй. – Морщусь я. – Раскачаешь верх, а низ останется как у дрища.
– Ну, тебя! – Смеется друг. – Месяцы без движения и служба доставки пиццы дали о себе знать. – Вик хлопает себя по тому месту, где раньше был литой пресс. – Но вот видишь это?