Песчинка на ветру

Его голос набирал обороты, появились злобные нотки. Он повернул голову и посмотрел прямо Лере в глаза.
– Я просто хотел спокойствия! Я не хотел видеть тебя, не хотел видеть сны о тебе, не хотел мечтать! Я пытался жить спокойной жизнью. Искал девушек, хотя бы внешне похожих на тебя, приглашал на свидания, знакомил с бабушкой. Ты можешь смеяться, но ты была первая и единственная! Ни с одной из них у меня ничего не получилось – даже закрыв глаза и представляя тебя. Другой запах, другой голос, другие ощущения… Всё это было не то! Не ты!
Он замолчал. Лицо покрылось красными пятнами, ногти впились в ладони. Он сделал усилие над собой, немного расслабился, отвёл взгляд в сторону окна. Валерия увидела в его глазах отражение далёкой вспышки молнии. Он заговорил медленно, словно зачарованный:
– Любовь – коварная штука! Она поселяется где-то внутри, незаметно разрастается, заполняя всё вокруг. Искоренить её невозможно. Ничем, – глубокий вздох, голос опустился, появилась хрипота. – Я не мог без тебя. Я должен был видеть тебя, хотя бы издалека, знать, что с тобой всё хорошо. Я стал наблюдать за тобой. Я смотрел, как твой муж иногда привозит тебя в институт на машине. Сначала это была белая «жучка». А однажды… – он поднял взгляд, убедился, что Валерия слушает его. – Однажды ты приехала на «сузуки-витаре» одна! За рулём! Ты удивила меня. Я был восхищён! Решил тоже получить права. И я сделал это. Я всегда был рядом. Когда ты защищала диплом, я сидел в последнем ряду. Конечно, ты не видела меня. Ты была увлечена своей работой.
За окном приближалась гроза, до них докатились первые раскаты грома.
А Серов продолжал:
– Когда ты рожала первенца, я мерил шагами дорожку под окнами твоей палаты. Вместе с твоим мужем. Его пустили к тебе, в отличие от меня. Знала бы ты, как мне было тяжело! Как я хотел, чтобы ты подарила сына мне! Чтобы это был наш ребёнок! Потом у тебя родилась девочка. Я не хотел, чтобы твой муж заметил меня снова, и пришёл в роддом на следующий день. Назвался твоим братом, и медсестра показала мне малышку через стеклянные двери детского отделения. Какие они оба красивые – твои малыши! И они могли быть моими! Я как бы видел свою несостоявшуюся жизнь со стороны. Тебе трудно понять то, о чём я говорю.
Он замолчал, вздохнул:
– Я смотрел на тебя из окна своего автомобиля, когда ты, радостная и счастливая, обнимала своего мужа около мастерской художников. Видимо, это он добился разрешения переделать пустой цоколь в мастерскую. Я прав?
Лера кивнула головой.
– Я не пропускал ни одной твоей выставки. Купил картину – ту самую, помнишь? – набросок которой ты делала в кафе. Дождливый летний день. Она висит обычно тут, над диваном, видишь след? Я убрал её сегодня, чтобы она тебя не смущала. Посмотри, здесь ничего не изменилось. Совсем ничего. Я не хотел ничего менять. Я живу только тем временем, где мы были вместе. Когда умерла бабушка, я потерял родного мне человека. Единственного человека, который никогда меня не оставлял, ни при каких обстоятельствах!
Он посмотрел на Валерию, словно раненое животное.
– Я больше не мог ни с кем делиться своими мыслями, своими переживаниями. Некому было утешить меня, некому дать совет. Судьба отняла у меня всех, кого я любил – маму, тебя, бабушку. Я перестал барахтаться, просто отдался течению. Дом, работа. Серые дни, серые годы. Моим развлечением стало ходить по местам, где я гулял с тобой, видеть тебя иногда украдкой, смотреть издалека на твоих детей. Они оба похожи на тебя. Ванечка – у него твой цвет волос. Он такой непоседа!
В его голосе появились радостные нотки.
– Ни минуты не может без движения! Бегает, забирается на деревья, скачет на одной ножке – будто моторчик запрятан внутри. А Настенька! У неё твои глаза. И волосы она поправляет так же, как ты, – не спеша, словно ласкает их. Она такая рассудительная, спокойная. Может полчаса сидеть на одном месте, играя во что-нибудь! Разговаривает с игрушками и поучает их…
Он издал смешок.
– Я полюбил твоих детей. Думаешь, это странно? Для меня – нет! Они – частички тебя. Как можно их не любить? Однажды Ваня забросил мяч так далеко, до самой скамейки, где сидел я. И мне посчастливилось вернуть ему мячик прямо в руки. Он поднял на меня свои голубые глаза и улыбнулся – точь-в-точь как ты!
 
Он посмотрел на Валерию, ожидая, что она подарит ему улыбку, ту самую, но она лишь немного опустила голову.
– Помню день рождения Насти. Я наблюдал из окна своей машины. Ты меня не могла заметить, я встал напротив, через улицу. В вашем дворе в этот день собралось много народу – детишек человек десять, их родители. Твой муж готовил мясо на огне. Я видел, он был счастлив. Как я ему завидовал! У него было всё – ты, дети. Чем он заслужил такое?
Он поднял глаза на Валерию. Не дождавшись ответа, продолжил:
– Дети резвились на лужайке. Настенька была самой красивой девочкой! Я помню всё – её розовое платье, такие же розовые туфельки, белые банты, словно цветы, на её вьющихся волосах! Уже смеркалось, и ты вышла к детям, неся в руках связку гелиевых шаров. Ты начала что-то говорить. Мне безумно захотелось услышать твой голос. Я переехал через дорогу и остановился у калитки ваших соседей. До меня донёсся твой тихий мелодичный голос: «…И когда там, на небе, Бог поймает ваши шарики, он узнает ваши желания. И если это желание вам не навредит и будет во благо – он исполнит его. Может, не сегодня, не завтра, может, лет так через десять, но оно обязательно исполнится!»
И я видел, как вышли из беседки родители детей. Может, для того, чтобы отвести их домой, может, зачарованные, как и я, твоей речью. Ты раздала шарики всем: и детям, и взрослым. Дала команду загадывать желания. Наступила тишина. Я смотрел на тебя – ты закрыла глаза, прижала шарик к себе. И мне пришла в голову мысль, что твоё желание связано со мной…
Он замолчал. И затем, словно очнувшись, снова заговорил. В его взоре появилась искорка радости:
– Невероятно красивое зрелище – когда все шарики полетели вверх! Небо наполнилось цветными желаниями. Как это было романтично! Только ты могла придумать такое! Я тогда тоже загадал желание. Нетрудно догадаться какое.
Голос снова затих. Мгновение, и слова полились потоком воспоминаний:
– Я приходил домой, садился на диван, закрывал глаза и представлял нас с тобой, – его глаза затуманились. – Нашу семью, наших детей: Ванечку, Настюшу. Я жил внутри своих фантазий. Иногда мне казалось, что я схожу с ума, – фантазии становились такими реальными! А самые лучшие мгновения, знаешь, какие? Сны! Сны о тебе. Они непредсказуемы, как сказочные истории, что рассказывала мне бабушка. Я ни на что не надеялся, ни во что не верил – пока мы не встретились лицом к лицу. Я даже не представлял, что могу так чувствовать! Будто не было десяти лет. Будто мы расстались только вчера. Те, кто говорят, что время лечит, никогда не любили!
Он встал с дивана и подошёл к окну. Руки скрестились на груди. По стеклу, всё сильнее и сильнее, застучали капли дождя. Молния распорола небо. Прогремел гром.
– Оно не лечит, оно покрывает дымкой прошлое, сильнее и сильнее. И бывают моменты, когда задаёшься вопросом: а было ли это на самом деле или всё – лишь плод твоих безудержных фантазий? И тебе уже всё равно, правда это или вымысел, ты живёшь только этим. И вдруг приходит ощущение себя со стороны – ты видишь мужчину, влюблённого в женщину, читаешь, словно книгу, историю их любви и понимаешь, что больше никогда, никогда подобного не случится! Нет другой женщины и нет другого мужчины! Они, эти двое, где-то там, в другом измерении, только там могут быть вместе! И ты больше ни во что не веришь и просто крутишь в голове снова и снова эту нескончаемую историю. Но, появись лишь проблеск надежды, – он обернулся к Валерии. Одна рука опустилась, другая осталась на сердце, – надежды на возможность быть снова вместе, дымка исчезает, и, ослеплённая чувствами, твоя истерзанная душа вновь воскресает, возносится к объекту твоей любви и жаждет ответного чувства!