Песчинка на ветру
– Нора! Собаченция моя! Соскучилась? – он потрепал большую немецкую овчарку по холке.
Подошли родители. Юноша обнял сначала отца – высокого мужчину с отличной фигурой и военной выправкой, затем мать – пышущую здоровьем женщину с большой грудью и полными бёдрами.
– Вот вам гостинцы из большого города, – протянул матери коробку и свёрток. Прошёл в комнату, сел в своё любимое кресло у окна.
Посередине комнаты, вдоль дивана, большой стол ломился от блюд. Чего тут только не было! Грибочки под маринадом, всевозможные салаты, заливные, рулеты, копчёности… Даже если у вас и не было аппетита, после взгляда на этот стол, уверяю, он тотчас бы появился!
– Братик, ну расскажи, как ты? Как встретил Новый год? Как работа? Расскажи про преступников! Про тайные заговоры! Метод дедукции! – Леночка села на диван.
– Доча, оставь брата в покое! Дай хоть передохнуть! Твой Шерлок Холмс приехал на все выходные. Будет ещё время поболтать. Иди матери помоги на кухне, – приятным глубоким баритоном проговорил отец.
Девушка нехотя встала с дивана и ушла на кухню.
На плите, заставленной кастрюлями и сковородками, что-то скворчало, кипело и пузырилось. Надежда Степановна, розовощёкая, в клетчатом серо-синем фартуке и белой косынке, виртуозно орудовала большой ложкой в правой руке и лопаткой в левой. Помешивала, переворачивала, постукивала и причмокивала.
– Мамуля, чем я могу помочь? – спросила Леночка, подойдя к кастрюле и втягивая ноздрями запах.
– А, милая, возьми вот эту тарелку, сейчас будем стол накрывать.
В это время в комнате Анатолий Иванович, высокий, с короткими, чёрными, запорошенными сединой волосами, сел рядом с сыном.
– Смотрю, всё у тебя хорошо, – глубоко посаженные голубые глаза посмотрели на Макса.
– Да, отец, всё отлично! Машина вот только стала подводить. Старенькая уже, к лету поменяю. Раз не надо на квартиру копить, можно поновее машинку взять.
– Хорошее решение. Конь у мужчины должен быть всегда крепкий, безотказный. Моя «Волга» вон уже сколько служит! Отличная машина!
В комнату зашла Надежда Степановна, жизнерадостная, сияющая. На круглом лице с тонкими бровями её большие карие глаза жили, казалось, своей жизнью. Они двигались то вправо, то влево, словно кто-то дёргал за невидимые ниточки, привязанные к глазным яблокам. Фартук и косынку она сняла. Вокруг головы желтовато-белым облаком, аккуратно завитые, расположились кудряшки. В руках дымилось жаркóе в огромной фаянсовой кастрюле. Поставив главное блюдо на середину стола, она взяла в руки большую поварёшку и уверенно разложила по тарелкам ароматное кушанье.
– Леночка, поставь графин сбоку. Ребята, компотик разбирайте! – Надежда Степановна разлила напиток по стаканам и села, расправив подол платья, крепко держащего бёдра.
– Ну что, сынок, как жизнь? Кажется, чуть похудел… Чем ты питаешься – небось, бутербродами? Когда ж ты у меня женишься? Пора, пора уже! Невесты-то, небось, косяками ходят? – мать лукаво посмотрела на сына.
– Если бы так! Я пока в процессе поиска. Знаешь же, мне самую лучшую подавай! – Максим попытался перевести всё в шутку.
– Неужели совсем-совсем никого нет на примете? – женщина не обратила внимания на попытку отшутиться.
– Мам, ты как в воду смотришь. Есть одна. Познакомился в Новый год, – глаза Максима загорелись и устремились вдаль. – Красивая! Такая вся хрупкая, сама нежность. Художницей будет. И имя у неё особенное – Валерия…
– Братик, ты что, влюбился? – Елена положила обе руки себе на грудь. – По-настоящему?
Максим многозначительно посмотрел на сестру.
– А что, можно влюбиться не по-настоящему?
– О, интересно-интересно! – глаза Надежды Степановны снова запрыгали, словно зверьки в клетке. – Привози к нам знакомиться! Всегда рады твоим друзьям. В детстве-то их у тебя практически не было – с нашими-то переездами. Сколько школ ты поменял, пока мы переезжали из города в город? – глаза остановились где-то в левом верхнем углу, у окна, рядом с тяжёлыми бордовыми шторами.
– Сейчас и не вспомню, – улыбка сошла с его лица. – Я научился ни к кому не привязываться, – Максим тяжело вздохнул.
Нора, словно почуяв настроение юноши, подошла и положила свою голову ему на колени.
– Ну вот, мать, расстроила сына! – отец укоризненно посмотрел на Надежду Степановну.
– Пусть и не было у него друзей, – оправдываясь, начала мать, – но когда родилась Леночка, вспомни, как он изменился! И пелёнки менял, и кормил из бутылочки… Только он умел успокоить её! Возьмёт на руки, она сразу замолкает и тянется к нему обниматься. И из ложечки-то он её кормил! Ленка вся увозюкается, плюётся, руками машет, а он, терпеливо: «Скушай ещё ложечку за маму, за папу!» Сказки на ночь рассказывал, вот умора! Она глазёшки раскроет, прислушивается. Я ему: «Она у тебя так сроду не заснёт. Ты ей что-нибудь спокойное рассказывай, чтоб в сон клонило». А он всё про сражения, про подвиги… А первое слово! Вспомни: не «папа», не «мама» – «б’ат!» А кто её научил читать? Максим. Кто по математике подтягивал? Максим. Мы ему деньги на школьные обеды давали, а он кукол ей покупал!
– Потому что Леночку не надо было оставлять в прошлом, как других. Полюбил я её, всем сердцем полюбил! – Макс обнял сестру, которая уже сидела на подлокотнике дивана, между ним и отцом. На лицах обоих, сестры и брата, появились одинаковые блаженные улыбки.
– Давайте-ка я чаю принесу! Пирог сладкий мы с Ленусей испекли, как ты любишь – с яблоками и корицей. Леночка, достань из серванта чашки, – Надежда Степановна ушла в кухню, прихватив с собой опустошённые тарелки из-под жаркого.
Елена быстренько подошла к серванту, стоящему напротив дивана, достала четыре чайных пары, расставила на столе.
– Братик, а мы с тобой сходим в кино?
– Конечно, сходим. Сейчас чаю попьём и сразу пойдём!
– И ты мне расскажешь всё-всё про свою Валерию!
Разливая ароматный чай по кружкам, Надежда Степановна тараторила:
– Я так рада, что всё у нас налаживается! Ты приехал, сыночек. С девушкой познакомился! Лена – молодец, старается, учится. Даже отец снова стал прежним! Вспомни – как вышел в отставку, так за несколько месяцев превратился из жизнерадостного вояки в мрачного молчуна. Уж не знала, что и делать! Слава богу, нашёл работу! Я и не думала, что отдых так повлияет на него.
– Не отдых, Надюша, – безделье. Ну не могу я дома сидеть! Газету с утра прочёл, в магазин сходил. Что дальше? Стирать, гладить, щи варить? Или на диван завалиться и телик смотреть? – Анатолий Иванович отпил из чашки. – Не по мне такая жизнь! Конечно, это не армия, но я не зря небо копчу. Мужчина должен работать, до самой смерти. Иначе загнётся раньше времени, зачахнет в четырёх стенах. Нам простор нужен, поле для деятельности!
– Чем на работе занимаешься? – Максим посмотрел на отца.
– Чем занимается заместитель директора по профессиональной подготовке? Догадайся, включи дедукцию. Ну? – Анатолий Иванович посмотрел на сына, хитрые искорки пробежали по глазам.
– Судя по названию должности, готовишь молодую смену. Физподготовка, стрельба, дисциплина… Почти как в армии. Я прав?
– Абсолютно! Добавить нечего. Во, жена, видала? Метод дедукции! – с гордостью окинул взглядом всех домочадцев.
– Ты в отличной форме, отец! Чем-то ещё занимаешься?
– Бегаю по утрам. До стадиона, там несколько кружочков и обратно. Если бы не это, разнесло бы меня, вон кормят-то как! – и он показал глазами на пирог. – Ленку зову с собой, да она всё отговорки ищет: то вставать рано не хочет, то холодно, говорит. Скоро два колобка по дому будут кататься! – он посмотрел на мать и дочь.
Елена покраснела, вздохнула и отодвинула тарелку с куском пирога.
– Доченька, дорогая, папа шутит! Ты у нас самая красивая. Вовсе не толстая! – Надежда Степановна пододвинула пирог к дочке. – Кушай, детка, кушай.
– Макс, я толстая? – сестра подняла на брата влажные глаза.
– Ну что ты, милая! Совсем нет! Но можешь стать, если не будешь заниматься спортом. Что у вас есть в школе? Какие секции? – Максим взял в руки ладонь сестры.