Песчинка на ветру

«Как же я ошибалась, думая, что тот незнакомец в зеркале – Макс! Разве от него исходила смертельная опасность? Он всегда был моей судьбой! Он и дети. И даже сон, тот страшный сон, был мне в помощь – чтобы я держалась подальше от Серова… Как же я была слепа! Как доверчива! Боже мой, неужели это правда?»
Стоя у двери, она почувствовала, как у неё дрожат руки. Всё тело похолодело. Страх вернулся.
Она должна найти доказательства. Что-нибудь, подтверждающее её подозрения. Иначе она просто сойдёт с ума!
Громко хлопнув дверью, она сразу кинулась к столу. Кипа бумаг. Она никогда не прикасалась к предметам, лежащим на столе. Ни когда жила с Максом, ни сейчас, будучи женой Дэна. Это было равносильно вскрытию чужих писем. Вмешательство в самые потаённые части души. Так она считала раньше. Теперь же она судорожно перебирала каждый клочок. Чертежи, схемы, какие-то вычисления…
«Что я ищу? Я даже не знаю, что ищу!»
Она была на грани истерики. Развернула большой лист формата «А2». План. План какого-то сооружения. Она внимательно вглядывалась в чертёж. Справа и немного вниз, в нескольких сантиметрах от центра, красной ручкой обведен прямоугольник. Какое-то помещение – без окон, но с дверью.
«Что же это?»
Она осмотрела чертеж по внешнему краю. В правом нижнем углу значилось: «План № 5 подвального этажа». В верхнем углу – бледно-синий штамп, на котором она с трудом разобрала: «Управление капитального строительства. Завод “Красный Октябрь”».
«Красный Октябрь»! Тот самый завод, где нашли Макса!
Она не видела то помещение, где умер Макс, она не видела планов, что были у полиции. Но она знала: это случилось там, в этом отмеченном красным фломастером закутке.
В голове Леры всё чётче и чётче проявлялась картина минувших событий. Забытый шарф в её машине. Странный «зарядник»…
«Он не подумал о том, что в машине может быть не Макс, а я с детьми! Он не предусмотрел это. Он – убийца моих детей! Хоть и невольный, но убийца. А я? Как же я не поняла, что он задумал? Он же мне обещал! Обещал, что всё будет хорошо, что он решит проблему! Разве я могла предположить такое? Единственное, что я могла себе вообразить – разговор двух взрослых мужчин. Боже ты мой! Как он мог решиться на такое? И даже неудачная попытка его не остановила. Шёл до конца. Заманил Макса на заброшенный завод и оставил там умирать – без еды, воды и тепла! Какая жестокость – убить человека! И как я могла жить с таким, любить такого? Как я не разглядела в нём хладнокровного убийцу? Что ты наделал, Денис! Что ты наделал!»
Валерия упала лицом на диван, рыдая и колотя подушку изо всех сил.
Когда слёзы иссякли, а костяшки пальцев свело судорогой от напряжения, Валерия медленно прошла в ванную и долго стояла, опустив руки в раковину, время от времени споласкивая лицо. Она посмотрела на себя в зеркало – волосы растрепались, глаза покраснели, уголок рта подёргивался.
«Неужели виновница всего – я? Из-за его любви ко мне погибли дети и Макс».
Её лицо перекосилось, глаза смотрели сквозь узкую полоску сощуренных век.
«Нет, нет и нет! Это не из-за любви ко мне! Любовь не может быть такой жестокой. Это простой эгоизм, безудержное желание иметь в собственном распоряжении предмет своей страсти! Я – его наваждение, страсть, его безумие. Но не любовь!»
Она стояла над раковиной, смотря, как струя воды растекается ручейками по тонким пальцам, слушала, как сердце постепенно замедляет бешеный ритм, и ощущала, как внутри неё образуется пустота, заставляя не только сердце, но и лёгкие, голову, руки и ноги сжиматься. Из неё будто кто-то невидимый вытягивал душу, как из пакета вытягивают воздух и он, сжимаясь и обволакивая содержимое, превращается из мягкого и податливого в плотный и несгибаемый. Казалось, ещё немного – и она лопнет от давления этого вакуума, разлетится множеством клочков по уголкам вселенной. И она хотела этого, хотела исчезнуть и больше никогда ни о чём не думать, не знать, не чувствовать…
Не чуя под собой ног, она снова вошла в ту самую комнату, где ещё несколько минут назад нещадно терзала подушку. Подошла к столу, стала заново перебирать бумаги, ничего не нашла. Затем направилась к встроенному шкафу, открыла его. Выдвинула все ящики. В последнем, среди винтов, болтов, старого паяльника, множества гаечек и напильников, увидела пачку сигарет «Vogue». Мгновение – и словно кто-то проткнул невидимую оболочку, ещё несколько минут назад сжавшую её донельзя, – давление стало ослабевать, тело наполнила тяжесть. Валерия опустилась на пол, крутя в руках белую тонкую упаковку с изящно выведенными голубыми буквами.
 
«Любимые сигареты Киры! Кирочка, милая! Ты тоже стала жертвой этой всепоглощающей страсти… Зачем же ты, девочка, решила докопаться до истины? Зачем учинила тот скандал в мастерской? Любопытная Кира! Ты догадалась раньше, чем я, его жена! Конечно, ты перегнула палку, посчитав, что мы вместе запланировали избавиться от Макса, но как же ты оказалась права насчёт Дэна! Зачем, зачем я рассказала всё ему? Нужно было идти сразу к Люде и Славе. Я верила ему! Ловила каждое слово! Серов просто испугался и решил устранить причину своего страха. Зачем же он взял твои сигареты, подруга? Целую пачку! Я видела в кино, как маньяки оставляют себе что-нибудь от жертвы. Неужели мой Дэн, мой любимый мужчина – такой же маньяк? Стоп! Остановись!»
Валерия положила сигареты на пол, оглянулась вокруг.
«Если предположить, что он оставляет себе трофеи, то у него должна быть какая-нибудь вещь, принадлежащая Максу. Надо искать!»
Прошло часа два. Она проверила всё. Компромат не был найден.
«Что теперь? Позвонить Погодиным и всё рассказать? А что я им расскажу? Я и Дэн были любовниками, накануне взрыва я отдала ключи от машины Дэну. Может, Слава поверит мне. Но признается ли Дэн? А если нет? Какие улики у меня есть? Переделанный зарядник, найденный в этой квартире. А если Дэн скажет, что это не его? А ведь зарядник действительно не его – он принадлежит мне. Тогда – план завода. И что? Обычный план обычного завода. Может, Дэн просто интересовался убийством Макса и сам пытался найти убийцу. Да, именно так он и скажет… У меня нет никаких прямых улик. А если сказать Серову, что я всё знаю? Поговорить об этом? Я возьму диктофон и всё запишу. Его признание! А если он не признается? А если он устранит меня так же легко, как Киру? Или как Макса?»
Она просидела в тишине несколько минут, пока в ушах не начало звенеть.
«Нет, я не буду ему ничего говорить. Он разрушил мою жизнь, убил моих детей и мужа. Убил подругу. Он не заслуживает разговоров. Тюрьмы. Самой жизни».
Медленно, словно на ней были тяжёлые оковы, она поднялась с пола. Пачку сигарет уложила себе в сумочку. Туда же положила план завода, свернув его в несколько раз. Закрыла шкафы. Уложила бумаги на столе так, как они лежали до её приезда. Не спеша осмотрела всю квартиру, словно прощаясь с этим местом навсегда. Закрыла двери и поехала домой.
11
Когда Валерия вошла в дом, возникло ощущение, что сейчас со второго этажа, обгоняя друг друга, выбегут Ваня и Настя, притаившиеся на мгновение за дверьми спальни, желая застать её врасплох. Ванюша – загорелый, с разбитой коленкой и царапиной на лбу. Настёна – в своём любимом розовом платьице, из которого она уже выросла, с двумя ровными аккуратными косичками. Следом с криком «Наша мама приехала!» спустится Макс, высокий, сильный, с безумно красивыми синими глазами, и закружит её по комнате, а дети будут носиться вокруг них и весело заливаться смехом.
Она замерла на пороге, прогоняя подступившие к горлу слёзы. Аккуратно повесила сумку на спинку стула. Присела. В голове возникали и исчезали, то бешено кружась, то застывая в памяти, образы её прошлой жизни.
Первая встреча с Максом. Первый танец, первый поцелуй, первое признание. Она улыбалась. Чувства овладели ею с той же яркостью, что и много лет назад. Она ощутила влюблённость, романтическую влюблённость, которая захлестнула её в ту далёкую снежную новогоднюю ночь.