Западня

Таким образом, мадам де Сентак знала, где находится Маринетта, в то время как сама девушка, не ведая о своем предназначении, полагала, что заботами, которыми ее окружили, она обязана исключительно Эрмине.
Это привело к тому, что в один прекрасный день ей захотелось выразить признательность своей благодетельнице, а заодно и порадовать ее своими ежедневными успехами.
Маринетта написала мадам де Сентак письмо, которое та не стала сжигать, тем самым совершив большую оплошность.
Поэтому когда господин де Сентак вернулся из Бореша, вечером того дня, когда они с Мюларом бросили Кадишон в каменный мешок, Эрмина как раз закончила читать послание, полученное от Маринетты, то есть он Вандешах.
Оно было пропитано наивной радостью и трогательной благодарностью. Не обошлось в нем и без лукавых замечаний, не раз заставивших внучку графини де Блоссак улыбнуться.
Когда господин де Сентак вошел в гостиную, Эрмина, совершенно позабыв о муже, второй раз перечитывала письмо своей протеже.
Мгновенно осознав весь масштаб совершенной ею ошибки, женщина вздрогнула и тем самым выдала обуревавшие ее чувства.
После чего попыталась вновь напустить на себя безразличный вид, спокойно положила письмо в карман и посмотрела мужу прямо в глаза.
Но саиль был не из тех, кто способен испугаться взгляда жены.
– Еще одна таинственная записка, – сказал он, сопровождая свои слова злобным смехом.
– Может быть, – ответила Эрмина, стараясь не выдать своего волнения.
– По крайней мере, моя дорогая, признайте – вы ведете весьма активную переписку.
– Да, но какой интерес она может представлять для вас?
– Для меня она представляет тот же интерес, что и все остальное, так или иначе с вами связанное.
– Вы сегодня очень милы.
– Как всегда, но раньше вы этого заметить не соизволили.
Эрмина чувствовала, что этот насмешливый тон предвещал назревавшую в душе мужа бурю.
Ее первым порывом было стойко ее встретить, но по некоторому размышлению она пришла к выводу, что если ситуация усугубится, супруг захочет взглянуть на письмо, которое ей очень не хотелось ему показывать.
Сентак, со своей стороны, не забыл, что несколько дней назад жена в сходных обстоятельствах сожгла у него перед носом послание, содержание которого он был бы не прочь узнать.
Поэтому он не мешкая предпринял маневр, чтобы помешать ей проделать это еще раз.
Почувствовав опасность, мадам де Сентак решила отступить. Она с непринужденным видом встала и сказала: – Мой дорогой супруг, уверяю вас – жена всегда замечает, когда муж ведет себя мило.
– Куда это вы собрались? – грубо спросил ее Сентак.
– К себе в спальню.
– По-видимому, чтобы ответить на только что полученное письмо?
– Может быть!
– Не смейтесь, мадам, – произнес Сентак, приходя в раздражение.
– Я и не смеюсь. Почему бы мне не ответить на присланные письма? Это было бы и смешно, и неприлично.
– Мадам, – продолжал Сентак тоном, в котором чувствовался с трудом сдерживаемый гнев, – я нахожу, что с некоторых пор у вас вошло в привычку насмехаться надо мной.
– В таком случае должна сказать, что это заблуждение. Уверяю вас, вы ошибаетесь, у меня никогда и в мыслях не было насмехаться над вами.
– Вы ведете себя так, будто ненавидите меня всеми фибрами души.
– Опять ошибаетесь. Стоя у алтаря, я обещала любить и уважать вас и теперь питаю к вам глубокую привязанность и почтение.
– А еще вы обещали мне повиноваться.
– Верно.
– Но сдерживать это обещание не желаете.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила Эрмина.
– Несколько дней назад я попросил вас дать мне почитать написанное вами письмо…
– Прошу прощения, но вы грубо потребовали мне его отдать.
– Это одно и то же.
– Не совсем. Я с удовольствием выполню ваше желание или просьбу, но когда мне приказывают, подкрепляя свои слова угрозами, это выше моих сил, я начинаю бунтовать. Что вы хотите? Я не лишена недостатков.
– Ну хорошо, мадам, я не буду осуждать вас за сцену, разыгравшуюся несколько дней назад. Давайте лучше поговорим о насущном.
 
– Что вы имеете в виду?
– Я прошу вас показать письмо, полученное вами и вызвавшее на вашем лице улыбку, которую, с сожалением должен заметить, мне не приходилось видеть уже давно.
– Сударь, я не вполне вас понимаю.
– Я прошу вас, – ответил Сентак, сдерживаясь из последних сил, – показать письмо, которое вы читали, когда я вошел.
– Очень сожалею, что вынуждена вам отказать, но я не могу этого сделать.
– Ах, вы не можете! – сказал Сентак, смертельно побледнев.
– Нет, – твердо ответила Эрмина.
– Почему же? – произнес он. – Окажите любезность, ответьте!
– Потому что в этом письме – тайна, причем не моя. И если я вам ее выдам, то вина за это ляжет на меня.
– Тайна! Вина! Что означают эти ваши шуточки? Почему вы мне отказываете? Неужели вы не видите, что такой ответ еще больше разжигает мое любопытство?
– Вполне возможно. Но прочесть это письмо вам все равно не удастся.
– А если я завладею им силой? – спросил Сентак, приходя в ярость и переходя к угрозам.
– Неужели осмелитесь?
– Да, мадам, осмелюсь!
С этими словам Сентак шагнул к жене.
Эрмина инстинктивно отпрянула и попятилась в глубь салона, где, помимо других диковинок, лежал малайский кинжал – грозное и, как поговаривали, отравленное оружие.
Молодая женщина схватила его и потрясла в воздухе:
– Не прикасайтесь ко мне, в противном случае я убью себя у вас на глазах, и поскольку ваша агрессивность ни для кого не является секретом, все подумают, что меня убили вы.
Услышав эту угрозу, Сентак застыл, как вкопанный.
Эрмина в глазах саиля представляла пятьдесят миллионов, и у него не было никакого желания подталкивать жену к совершению поступка, который отнял бы у него не только состояние, но и, не исключено, свободу.
– Вы с ума сошли? – воскликнул он.
– Вы прекрасно знаете, что нет. Но клянусь – стоит вам сделать еще хотя бы шаг, и я убью себя.
Здесь надо заметить, что Эрмина, прекрасно знавшая о стремлении мужа приблизить ее кончину, ломала комедию, преследуя сразу две цели – во-первых, хотела посмотреть, дойдет ли он в своей дерзости до того, что ударит ее, а во-вторых, желала пригрозить убить себя отравленным оружием, если он будет упорствовать в своем решении.
Поэтому она очень удивилась, когда Сентак на шаг отступил и сказал:
– Черт возьми! Дорогая моя, да вы настоящая амазонка! Вам вполне можно доверять тайны – вы их ни в жизнь не выдадите.
– Еще бы! – ответила Эрмина в крайнем возбуждении.
– Но не стоит беспокоиться. Поскольку события приняли столь серьезный оборот, я раскаиваюсь в своей настойчивости – мне показалось, что вы решили проявить по отношению ко мне строптивость и решил ни за что вам не уступать.
– Право же! – ответила Эрмина тоном, свидетельствовавшим о том, что слова мужа ее наполовину убедили.
Сентак играл свою роль восхитительно. Эту маленькую речь он произнес столь искренним тоном, что жена, введенная в заблуждение его словами, в последний раз поверила в порядочность мужа.
Эрмина шагнула вперед.
– Успокойтесь, говорю вам, – продолжал Сентак.
Эрмина внимательно взглянула на супруга и увидела, что он совершенно спокоен.
– Вот и хорошо! – сказала она.
Она положила кинжал на стол и вернулась обратно к камину. Но когда расстояние между ею и саилем сократилось, он ринулся на нее, сжал ее хрупкие запястья своей железной рукой и прорычал: – Мне нужно это письмо.
Затем свободной рукой пошарил в кармане супруги и без труда завладел уже известным нам посланием.
Когда оно оказалось у него, он оттолкнул жену и в гневе бросил ей в лицо одно-единственное слово: – Мерзавка!
После чего, тут же забыв о нанесенном оскорблении, лихорадочно развернул бумагу и тут же увидел подпись.
– Маринетта! – воскликнул он, и взгляд его полыхнул победоносным огнем.