Трое шведских горных мужчин (ЛП)

ЭПИЛОГ
ДЭЙЗИ
Два года спустя
— Прошу прощения, сэр? Желаете горячее полотенце?
Коул раздраженно смотрит на стюардессу.
— Что я должен сделать с этим горячим полотенцем?
Женщина одаривает его накрашенной улыбкой.
— Освежитесь, сэр.
— Что?
Я наклоняюсь над ним.
— У нас все в порядке, спасибо, — вежливо говорю я. Она рассеянно улыбается в ответ, даже не потрудившись взглянуть на меня. Ее голубые глаза не отрываются от лица Коула.
Это уже шестой раз, когда она подходит к нашим местам, чтобы что-то предложить. Одеяла, подушки, шампанское, салфетки, журналы. Каждый раз она пользуется шансом прикоснуться к плечу Коула или наклониться к нему, чтобы ткнуть грудью ему в лицо. Она явно хочет по-быстрому потрахаться в туалете самолета.
Я не ревную. Честно говоря, я думаю, что это довольно забавно. Черт, если бы я была на ее месте, я бы тоже к нему клеилась.
Но это явно раздражает его, и ситуация и без того достаточно стрессовая для него, поэтому я вмешиваюсь.
— Не могли бы вы оставить нас в покое? — спрашиваю я как можно любезнее. — Мой муж немного нервный в полете, он пытается немного поспать.
Коул ворчит, когда я произношу слово «муж». Я чувствую, что он доволен. Ему нравится, когда я его так называю.
— М-муж? — заикается женщина.
— Ага! — Я показываю ей свою руку. Она рассматривает три золотых обручальных кольца, надетых на мой безымянный палец.
Мальчики подарили их мне всего пару месяцев назад. Они сделали это по очереди: Илай на вершине горнолыжного склона, окруженный горами; Коул на прогулке в лесу; а затем Ривен, стоя на коленях у кровати, прежде чем я легла спать той ночью. На внутренней стороне каждого кольца выгравировано имя мужчины.
Очевидно, что у нас нет ни клочка бумаги, говорящего о том, что мы женаты. Но у нас есть любовь, обязательства, и наши обещания. Которые кажутся самой важной частью.
Стюардесса выпрямляется, внезапно становясь профессиональной.
— Конечно, мэм, — спокойно отвечает она. — Мы приземлимся в Арланде[32] через сорок пять минут. Наслаждайтесь оставшейся частью вашего полета.
— Отлично. Спасибо вам!
Она идет обратно по проходу, а я поворачиваюсь к Коулу. Он выглядит довольно мило, когда его массивное тело вжимается в сиденье самолета. Но я знаю, что ему неудобно. Я кладу голову ему на плечо.
— Ты в порядке?
— Я чертовски ненавижу это. — Он смотрит в окно на пушистые белые облака и хмурится. — Какого черта кому-то понадобилось создавать эту штуку?
— Мы почти прилетели, — обещаю я ему. — Скоро ты будешь рубить деревья и спасать лосей.
Он фыркает.
— Я уверен, что с лосями все в порядке. Ты давно не была на дорогах.
Последнюю неделю мы провели в Лондоне. У меня была выставка моих картин в одной из галерей в центре города. Это было невероятно; множество любителей искусства и критиков пришли посмотреть на мою последнюю коллекцию. Многие картины были куплены, и я прекрасно провела время, познакомившись со многими другими художниками. Я с трудом могу поверить, что теперь это моя жизнь. За последний год у меня также были выставки в Дублине, Эдинбурге, Гетеборге и Стокгольме. Обычно Илай и Ривен по очереди сопровождают меня в поездках, но на этот раз Коул вызвался поехать со мной. Я уверена, что он ненавидел почти все, что было связано с Лондоном, но он все время был рядом со мной, поддерживая.
Его взгляд снова устремляется в окно. Он хмуро смотрит на облака, как будто они нанесли ему личное оскорбление.
— А до тех пор, — я кладу руку ему на бедро, — я могу придумать, как скоротать время.
Он кладет руку мне на затылок и притягивает к себе в грубом, глубоком поцелуе. Прошло два года, а его губы все еще заставляют меня чувствовать воспламенение. Во всяком случае, это чувство только усилилось.
На этот раз, когда стюардесса проходит мимо, она не останавливается перед нами.
Из Стокгольма нам предстоит еще двухчасовой перелет до Кируны. Рейс задерживается, и Коул проводит время на стыковке, ворча и расхаживая взад-вперед между ярко освещенными магазинами и кафе. Время от времени он заходит в магазин, что-то покупает, потом приносит обратно и бросает на маленький пластиковый столик рядом со мной. Пока что я получила две романтические книжки в мягкой обложке, чашку кофе, салат, булочку с корицей и пачку «билар»[33]. Очевидно, попытки сделать меня счастливой — это единственное, что сейчас удерживает его в здравом уме.
 
Я откидываюсь на спинку пластикового стула и потягиваю кофе, наблюдая за ним.
Когда он пришел ко мне и сказал, что хочет поехать со мной в эту поездку, я была ошеломлена. Я никогда не приглашала его раньше — честно говоря, я предполагала, что он не захочет ехать со мной куда-то. Илай чувствует себя в городе как дома, хотя и скучает по склонам. Ривен прекрасно справляется с ситуацией. Но Коул не был создан для шумных толп, очередей и сетевых ресторанов.
Я смотрю, как он выходит из магазина Pressbyrån[34] и возвращается, чтобы присоединиться ко мне.
— Держи. — Он ставит пластиковую бутылку с водой рядом с моей рукой. — Тебе следует пить воду.
— Спасибо. — Он кивает и поворачивается, чтобы снова уйти, но я хватаю его за руку, усаживая на стул рядом со мной. — Для меня много значит, — искренне говорю я ему, — что ты приехал сюда со мной.
— Я хотел увидеть твою работу, — бормочет он. — Ты невероятна.
— Что ж, спасибо, что пришел. Ты был потрясающим.
Он смотрит на меня несколько секунд, его льдисто-голубые глаза пронизывают меня насквозь. Затем он обнимает меня за талию и поднимает на руки. Я взвизгиваю, когда меня сажают к нему на колени прямо посреди аэропорта. Некоторые люди оборачиваются и пялятся, но мне все равно. Меня больше не волнует, что другие люди осуждают меня. Не имеет значения, что другие люди думают обо мне.
Коул заметно расслабляется, когда мы приземляемся в Кируне. Поездка домой проходит в значительной степени в молчании. Я смотрю в окно, наблюдая, за тем, как снег становится гуще, а деревья редеют по мере того, как мы поднимаемся в горы. У меня сжимается горло каждый раз, когда мы проезжаем маленькую деревушку или я вижу одного из оленеводов, который ведет своих животных домой на ночь.
Я дома.
На улице уже темно, когда мы, наконец, подъезжаем к нашему домику. Коул идет ставить машину в гараж, а я бреду по снегу к входной двери. Мой желудок скручивает от возбуждения. Я даже не успеваю вставить ключ в замок, как дверь распахивается. Илай практически нападает на меня, обнимает меня и втягивает внутрь к своей груди. Я улыбаюсь, вдыхая теплый запах сосны.
— Я скучал по тебе, Динь, — бормочет он мне в шею, крепко обнимая меня. — Боже. В следующий раз я пойду с тобой, хорошо? Мне все равно, чья это очередь. Я. Моя очередь. Я еду.
— Ну, я не знаю. Коул теперь опытный летчик. Возможно, тебе придется с ним посоревноваться. — Я крепко обнимаю его в ответ. — Я тоже скучала по тебе. Так сильно.
Он счастливо вздыхает, обхватывает ладонями мои щеки и притягивает меня к себе в глубоком поцелуе. Я смягчаюсь в его объятиях, когда он собственнически проводит языком между моих губ.
— Илай, — произносит холодный голос. — Поделись.
Илай ворчит и отступает назад, чтобы Ривен мог поприветствовать меня дома. Мужчина на мгновение удерживает меня на расстоянии вытянутой руки, пробегая по мне взглядом. Его взгляд останавливается на моей слегка припухшей груди, и мне интересно, раскроет ли доктор секрет, который я хранила всю поездку. Судя по слабой улыбке на его губах, он сделал это. Он заключает меня в теплые объятия, крепко целуя в губы.
— Мы не едины без тебя, — бормочет он мне в щеку.
Илай берет меня за руку, переплетая наши пальцы. Я чувствую, как Коул подходит ко мне сзади, его грудь прижимается к моей спине. Любое напряжение, оставшееся в моем теле, исчезает, когда меня окружают мои горные мужчины. Мои мужья.