Рожденный диким (ЛП)

— Он не твой босс, но ты делаешь то, что он говорит?
— Потому что теперь забота о тебе — моя миссия, — киваю я. — Для меня нет ничего дороже. Мысль о том, что я увижу тебя несчастной, или разочарованной, или пострадавшей, — единственное, что меня чертовски пугает в этом мире. Так что да, я позабочусь о тебе, детка.
На мгновение она смотрит, ее рот приоткрывается. Она вздрагивает, ее плечи чуть сгорбились, и я чувствую что-то в воздухе. Что-то, с чем я только однажды сталкивался. Это она, но более глубокая, землистая, солено-мускусная и…
— И… и? — говорит она, сжимая ноги вместе, пряча мой приз.
Я рычу, пересекая комнату, в голове гудит. Я хочу… нет, мне нужно прикоснуться к ней. Мне нужно взять ее, попробовать то, что только что вылилось у нее между ног и попало мне в ноздри.
— И что? — выдавливаю я.
Она взвизгивает, когда я обхватываю ее, а ее ноги обвивают мое тело. Она крепко прижимает к себе. Я не сопротивляюсь. Наши губы встречаются, мои острые зубы скрежещут о ее, когда я крепко целую ее, наслаждаясь мяуканьем, когда она изо всех сил пытается отстраниться.
— Но ты сказал…
Я прервал ее, прижавшись лицом к ее лицу, поворачивая нас вместе и усаживая ее на стол.
Она глотает воздух, когда я позволяю ей дышать, и слова вылетают в спешке.
— Ты сказал «во-первых», Роарк тебе не босс. Должно быть «во-вторах».
— Во-вторых, — говорю я, хватая подол ее укороченного топа и поднимая его, даже когда она пытается оттолкнуть мои руки. Я рычу, используя свою превосходящую силу, чтобы форсировать вопрос. Я чувствую, как ее сиськи касаются кончиков моих пальцев, и ждать больше не приходится. — Во-вторых, — снова говорю я, впиваясь пальцами в ткань ее топа, — я не помню, чтобы говорил что-то о сне.
С ревом силы я срываю с нее топ, успокоенный ее воплем удивления, когда рвутся волокна. Я вижу ее круглые сиськи, заполняющие ее лифчик, когда ее соски, твердые маленькие пики, взывают к моему рту.
— Что ты делаешь? Мне нравится эта кофта! — хнычет она, шевеля руками, чтобы прикрыться.
Я хватаю ее запястья, держа их по обе стороны, наслаждаясь этим моментом, тяжело дыша, пока слюна наполняет мой рот.
— Я беру то, что принадлежит мне.
— Ч-что ты имеешь в виду? — она спрашивает. Я медленно отталкиваю ее руки назад, пока она не ложится на стол. Как праздничное угощение.
Вместо того, чтобы ответить ей, я дразню сосок кончиком носа, оттягивая руки от ее запястий, чтобы расстегнуть ее лифчик. Я думаю о том, чтобы сорвать его с нее, но я пытаюсь замедлить себя. Я не могу быть внутри нее. Еще нет. Чтобы объявить ее своей парой, это должно произойти перед кланом. Не думаю, что она готова к этому.
— Не двигайся. Или, черт побери, я начну сначала, — говорю я, бросая ее лифчик на пол. Она прикусывает губу. Запах ее возбуждения становится сильнее. Это привлекает внимание моего члена. Я могу сказать по жесткости ее ног, она изо всех сил старается не двигаться. У дерева она извивалась и стонала для меня. Я знаю, что ей будет трудно этого не делать.
Схватив подол ее штанов и трусиков, я медленно стягиваю их, позволяя кончикам пальцев скользить по ее коже. Ее затвердевшие соски говорят мне, что Сестине это нравится так же, как и мне. Она тяжело дышит, поднимает их, переводя на них мой взгляд. Проведя руками вверх по ее телу, я играю с одной, наклоняясь и щелкая языком по другой, отмечая россыпь веснушек на ее молочно-белой коже. Она шипит сквозь зубы. Звук перекачивает кровь прямо к моему члену. Я не могу поддаться необходимости требовать ее. Еще нет. Я мучаю себя.
В процессе сосания, она прочищает горло.
— Я… я должна тебе кое-что сказать.
Я смотрю на нее, ее голубые глаза встречаются с моими. Я сказал ей не двигаться, но ничего не сказал о разговоре. Мне следует это исправить.
— Что? — спрашиваю я, возвращаясь к жгучим поцелуям в долине между ее сиськами, прежде чем пососать другую.
Ей нужно время, чтобы ответить. Мое эго сильно уязвлено мыслью, что я отвлек ее таким удовольствием, что она не может ясно мыслить.
 
— Я… о боже, это смущает. Я девственница, — говорит Сестина, поднося руки к лицу.
Прекращая то, что я делаю, как и обещал, я убираю ее руки.
— Ничего постыдного. Я тоже, — говорю я ей, наблюдая, как шок захлестывает ее.
— Ты девственник? Ты? Но ты, ну… Посмотри на себя.
— И ты посмотри на себя, двигаешься, когда я сказал тебе не делать этого, — я притягиваю ее запястья к столу, стискивая их сильнее. — Теперь я начинаю сначала.
Она кивает. Думаю, ей нравится эта идея. Я могу сказать, как расширяются ее зрачки.
— Но тогда… как… ты… так… о Боже. Как ты так хорош в этом?
— Твое тело… — я провожу руками по ней, раздвигая ее бедра. — Говорит со мной, с моими инстинктами. Будучи твоей парой, моя работа заключается в том, чтобы доставлять тебе высшие вершины удовольствия каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе вот так.
Я облизываю ее трясущуюся ногу, минуя округлость ее бедра, возвращаясь к ее соскам, перекатывая один между пальцами и покусывая другой. Всасывая его, прежде чем дыхнуть на влажный комочек. Я возвращаюсь к другому. Проходит совсем немного времени, прежде чем ее спина выгибается у стола.
Я цокаю, качая головой, но знаю, что не могу сдерживаться, я не могу начать все сначала. Я не могу сдержать свою угрозу, так как чувствую, что мои боксеры намокли от преякулята. Я взорвусь, если не попробую ее.
Наклоняясь, я целую ее, провожу зубами по ее нижней губе, пока она прижимается своим телом к моему. Чувство, что мой твердый член выровнялся прямо там, где я мог бы войти в нее, вызывает рычание из глубины меня. Я резко отстраняюсь, чтобы устроиться между ее ног.
Я дразню ее влажный вход, мягко играя с ее клитором, пока она пытается удержаться на месте. Мой язык прижимается к ней, чувствуя, как она сжимается вокруг меня. Она толкается ко мне, с губ слетает мягкое мяуканье. Я останавливаюсь, напрягаясь от необходимости продолжать движение.
— Я перестану двигаться. Обещаю. Просто… просто продолжай.
Ее дрожь выдает ее неспособность выполнить данное обещание, но я убираю пальцы с ее клитора, обводя её вход, прежде чем протолкнуть один внутрь. Переворачивая мою руку и делая движение средним пальцем, ее мяуканье превращается в полные стоны, наполняя комнату сладким звуком.
Медленно я ввожу еще один, прежде чем повторить то же движение, мои пальцы блестят от ее сладкого сока. Я вытаскиваю их, пока она скулит, ее прикрытые глаза смотрят, как я сосу каждый палец.
— Ты чертовски вкусная, — говорю я, хватая свой напрягающийся член, поправляя его, как будто это может помочь потребности быть внутри нее.
Ее глаза округляются, а рот открывается от удивления, прежде чем я снова начинаю облизывать ее, сосать ее клитор, когда провожу пальцами внутри нее. Она сжимает мои пальцы, заставляя меня стонать у ее клитора.
С того места, где нахожусь, я едва могу видеть поверх нее, чтобы заметить ее пальцы, вцепившиеся в стол. Сестина изо всех сил старается не двигаться. Я набираю скорость, чувствуя, как ее жидкости и моя слюна начинают стекать по моей руке. Я трахаю ее пальцами, когда она начинает пульсировать вокруг меня, разваливаясь от оргазма. Он пронзает ее так сильно, что с моего рта и руки течет вода. Она мчится сквозь удовольствие, когда оно проходит сквозь нее. Я не перестаю облизывать ее, пока она не начнет тяжело дышать, ее глаза закрыты, смакуя это, пока оно не исчезает.
Сестина удивляет меня, когда садится, берет меня за плечи и притягивает к себе для поцелуя. Когда нам обоим нужно перевести дух, она вырывается, вцепившись в мою рубашку.
— Ты мне нужен, — говорит она. — Внутри меня.
Я хватаюсь за край стола, дерево скрипит под моими руками.
— Я не могу. Пока нет, — говорю я ей сквозь стиснутые зубы.
— Почему нет?
— Во-первых, потому что нам нужно поговорить.
— О чем? — спрашивает она, и глаза у нее округляются. Приглашает меня взять ее.