Безрассудная (ЛП)

Мне с трудом удается сдержать насмешку. От нас ждут, что мы будем лакать воду, как собаки. Еще одно доказательство их ненависти к нам, ильинцам.
Дверь закрывается за ним с тяжелым щелчком, и я наблюдаю, как его тень скользит по коридору. Долгое время мы молчим, прежде чем я чувствую, как рука Кая поглаживает мою поясницу в знак молчаливого приказа. Я делаю глубокий вдох, готовясь подняться на ноги.
Потом снова камень и утомительное пиление. Я снова свешиваю голову, успокаивая больную шею, и бормочу: — Поднос.
— Это больше серебро.
Я хмурюсь. — А что тогда с моими волосами?
— Не знаю, Серебряный Спаситель, — медленно произносит он, — ты мне скажи.
— Думаю, они могли бы сойти за седые, — возражаю я.
Он смеется. Он глубокий и темный, как я уже успел понять. — Твои волосы могут стать лунными лучами раньше, чем седыми.
— Осторожно, — медленно говорю я, — это почти прозвучало как комплимент.
Я слышу, как он смеется. — Может быть, я сделаю тебе нормальный комплимент, если ты действительно сможешь угадать правильно.
Я устремляю взгляд в пол. — Я назвала каждую серую вещь здесь.
— Очевидно, нет.
Он приостанавливает пиление, чтобы подергать за веревку. Я чувствую, как она слегка ослабевает вокруг моих запястий, и вздыхаю с облегчением. Осталось совсем немного, и я буду свободна. — Что я могла пропустить? — хмыкаю я, поднимая голову, чтобы еще раз осмотреть камеру.
— Вон тот камень, — говорит он непринужденно, как будто это не звучит безумно.
Я стараюсь держать язык за зубами как можно дольше. Мне это действительно удается. Но прежде чем я успеваю остановить себя, я выпаливаю: — Прости, ты имеешь в виду камень на другой стороне камеры, который я не могу видеть?
Он замолкает на мгновение. — Именно его.
— Это совершенно несправедливо.
— Я же просил тебя быть конкретной, — медленно произносит он.
У меня в горле поднимается звук разочарования, на что он имеет наглость рассмеяться. Как ни странно, мне удается держать рот на замке, молча ссутулившись и вытянув руки вверх и назад. Когда мои веки начинают тяжелеть, он останавливается, чтобы проверить прочность веревки.
— Теперь я смогу ее порвать. — Его голос хриплый, тело умоляет о сне. — Мы можем отдохнуть, пока не вернется стража.
Кивнув, я вяло оттаскиваю его в центр камеры и сползаю на землю. — А потом мы выберемся отсюда.
— А потом мы выберемся отсюда, — тихо повторяет он.
Моя голова находит его плечо и прижимается к нему, несмотря на все мои усилия. Мое тело болит, каждый дюйм моего предательского существа умоляет свернуться калачиком, прижаться к нему, чтобы он обнял меня.
В свои самые слабые минуты я желаю его. А в самые сильные — хочу сказать, что это не то же самое.
Он прислоняет свою голову к моей, нежно и приземленно. Ненавижу, когда он так ощущается. Как воплощение комфорта.
— Можем ли мы притвориться, что это нормально — не ненавидеть друг друга в такие моменты? — тихо спрашиваю я, чтобы успокоить свою совесть.
Он говорит так, будто мог бы рассмеяться, если бы не был так измотан. — Да. Притворись.
Я молчу, пока не перестаю. — Ты жалеешь о чем-нибудь из этого?
Его голос мягкий, успокаивающий. — О чем?
— О нас? — Пауза. — Жалеешь о том, что между нами произошло? Даже о том, что произошло совсем недавно? — шепчу я, вспоминая момент нашей слабости на крыше.
Он молчит так долго, что я задремываю, и просыпаюсь только тогда, когда он бормочет: — Спи, Маленький Экстрасенс. Сожалеть будешь утром.
Я просыпаюсь от звука скрежета металла.
Глаза открываются от того, что Кай предупреждающе похлопывает меня по спине. Сквозь затуманенное зрение я вижу, как в камеру входит охранник, сжимая в руках черствый батон. Я моргаю, готовясь к плану, который вот-вот начнет осуществляться.
Все происходит так быстро, что я почти забываю, какую роль должна играть. Как только охранник наклоняется, чтобы положить хлеб между нами, Кай пододвигается и просовывает ногу под поднос. Когда принц пинает мужчину по лицу, металл ударяется о него так сильно, что слышно, как хрустит нос охранника.
 
— Потяни от меня, Грей, — выдавливает Кай, напрягаясь и натягивая поврежденную веревку, все еще связывающую нас вместе. Я подаюсь вперед, едва не врезаясь лицом в каменную стену, когда веревка рвется, освобождая мои запястья.
Я подбегаю к стонущему охраннику, сжимающему сломанный нос. Я ударяю его головой о стену еще до того, как его глаза расширяются при виде меня. Он уже без сознания, а я роюсь в его кармане, нахожу ржавый ключ и, пошатываясь, направляюсь к двери камеры.
Кай стоит прямо за мной и наблюдает, как я просовываю руку сквозь прутья решетки, чтобы отпереть дверь снаружи. Мы переступаем через открытые прутья, потирая огрубевшие запястья. Я окидываю взглядом стены пустых камер и с облегчением обнаруживаю, что в них нет ни одного знакомого лица.
Ленни и остальных здесь нет. Похоже, только принц и Серебряный Спаситель стоили хлопот Рафаэля. И это осознание на мгновение успокаивает меня.
Но сейчас мое внимание привлекает канализационная решетка в конце коридора.
— Пока все хорошо, — бормочет Кай, спринтерским бегом направляясь к канализации. Я мгновенно следую за ним по пятам, вертя головой в поисках любых признаков приближающихся охранников. Сердце колотится, голова раскалывается, а я сосредоточена на том, чтобы мои уставшие ноги неслись к свободе.
— Хватайся за другую сторону, — приказывает Энфорсер, когда я заскакиваю на решетку и останавливаюсь. Пальцы скользят по грязному металлу, но я подтягиваюсь изо всех сил, насколько позволяют мои измученные руки. — Давай, Грей, — ворчит Кай. — Ты можешь сделать это лучше.
Решетка невероятно тяжелая, и нарастающий звук стучащих ботинок не помогает сосредоточиться. Я делаю глубокий вдох, прежде чем дёрнуть ее вверх, надеясь, что Кай сделает всё остальное. У меня возникает искушение поблагодарить Чуму, когда ему удается наполовину сдвинуть крышку с темного дна в канализацию.
Нас встречает шум несущейся воды и зловоние телесных жидкостей. Меня тошнит, несмотря на все мои усилия, однако мне удается удержать несколько кусочков черствого хлеба. Отдаленные крики заставляют меня вскинуть голову, напрягая глаза в тусклом свете, чтобы увидеть, сколько стражников мчится к нам. Я насчитываю семь человек, прежде чем мои глаза находят Кая на фоне зияющей пасти канализации внизу.
И, кивнув, я спрыгиваю с выступа в темноту.
Я приземляюсь с плеском, с благодарностью обнаруживая, что вода в основном плещется вокруг моих икр. Кай быстро опускается рядом со мной, несмотря на то, что что-то звякает у него на плечах. Он не дает мне шанса спросить, прежде чем схватить меня за руку и помчаться по туннелю.
— Они приближаются! — кричит он, перекрывая шум льющейся воды. — Нам нужно двигаться быстро!
Я киваю ему, чего он не видит, стараясь не обращать внимания на то, что это предел нашего плана. Это все, что мы планировали. Перерезать веревку. Вырубить охранника. Забрать ключ. Сбежать через канализацию.
Вот только мы не имеем ни малейшего представления о том, что ждет нас в конце этого туннеля.
Ноги наливаются тяжестью, как будто пытаешься бежать по меду. — Вода поднимается! — кричу я, в голосе звучит паника. Теперь она хлещет по моим коленям, быстро и мощно.
— Просто продолжай двигаться! — Его приказ эхом отражается от стен туннеля, заставляя меня быстрее перебирать ногами.
Здесь так темно, что я не вижу Кая, пробирающегося через воду передо мной, но его рука крепко держит меня, ведя прямо по туннелю. Протянув руку, я провожу пальцами по грязной стене рядом с собой, ощупывая каждый проход, в который мы могли бы свернуть.
Теперь густая вода плещется у меня по пояс. Я вижу только тени и очертания, чувствую ледяную воду и парализующий ужас. Скользя при каждом шаге, я стараюсь не отставать от Кая, который тащит меня за собой.