Ядовитая, или Хозяйка Черной Пустоши (СИ)

Привередничать не стала, желудок требовал еды, так что я понюхала плошки с соусами и найдя красный, похожий на томатный, стала есть нарезанное мясо, макая его в соус. Подняла взгляд на стариков, которые замерли как суслики, смотря на меня голодными глазами, чуть не подавилась. Девчуля выглядывала из-за подола бабки, которая старалась вытолкать ее из кибитки.
‒ Шена одежду мне принеси или найди, ‒ кивнула я женщине, ‒ а девчонку оставь, она потом посуду заберет. Нижняя губа у Шены затряслась, а мне в голову стукнуло, что Ядовитой мою предшественницу называли не зря, чего только почившие мужья стоят. ‒ Да не бойся, ничего с твоей внучкой не случится.
Старуха поклонилась и нехотя вышла из кибитки. Я подозвала девочку к себе взмахом руки. Такие жесты повелительные получались рефлекторно, видимо, по наследству от бывшей хозяйки перешли. Даже задумалась на секунду, может ли быть такое что я постепенно получу память бывшей владелицы, даже плечами передернула, чур меня от такой напасти. Нужно следить за собой. Лет девочке было где-то десять двенадцать, грязные волосы были причесаны и заплетены в косы, платье такого же серого цвета как у стариков, подвязано толстой веревкой. Ну хотя бы умыта, только взгляд такой же голодный, как у стариков.
‒ Как зовут? ‒ спросила я ее.
‒ Люсина госпожа, ‒ девочка смотрела открыто без боязни.
‒ Кланяйся дурында, ‒ прошипел стоящий возле дверей Гарий, девочка тут же склонилась.
‒ Бери, ешь что хочешь, ‒ кивнула я на свой поднос.
‒ Госпожа, ‒ что-то хотел возразить Гарий, но я посмотрела на него строго, и его голос тут же утих, а лицо опустилось к полу. Ну хоть лбом об пол биться не стал и то хорошо. В груди вдруг потеплело, словно я сделал что-то правильное.
‒ Не могу госпожа, это еда благородных нам нельзя такое есть смерть.
‒ Отравишься? ‒ я нахмурилась, разглядывая в руках кусочек тонкого копченого мяса на мягкой лепешке.
‒ Нет, ‒ девочка сглотнула полный рот слюней, ‒ но палками придется бить, нельзя есть еду высших.
Мне очень хотелось сказать, что я никому не скажу, что со мной можно, но судя по большим глазам Гария лучше этого пока не делать. Выдохнула напряжение, которое скопилось в груди.
Я отчаянно нуждалась в информации об окружающем мире и не только от стариков, которые думаю, знают не так много. Наелась я быстро, да и не нравилась мне эта еда для высших. Я сейчас бы все отдала за простой наваристый суп или тушеное рагу из овощей. Люсина ловко подхватила поднос, когда я сказала, что наелась и вышла из кибитки. Почти сразу залетела Шена, которая несла в руках неказистую сумку:
‒ Помилуйте госпожа, я специально вещи ваши в суме такой несу, насели окаянные, требуют выплатить долги. Боялась, отнимут платье-то, оно жемчугами обшито.
‒ Какие долги? ‒ посмотрела на Гария, а тот отвернулся к стене и приготовился ждать, когда Шена меня переоденет, что-то мне подсказывала, что хозяйка этого тела стыдливостью не страдала, поэтому выгонять старика я не стала.
‒ Вы скачки устраивали на райтах, проигрались, ‒ сказал он, ‒ а еду сказали в долг брать в лавках и не тревожить вас по пустякам, там уже немало набежало.
Я цыкнула, ну что за дура была эта… о, а как меня зовут, фамилия я поняла Сахрами, а имя. Я спросила у Шены, она была удивлена, но покорно сказала, поправляя на мне корсет:
‒ Анадея госпожа, титулов вас лишили, вы теперь просто Анадея Сахрами, ‒ прошелестела боязливо старуха, поглядывая на Гария.
‒ Гарий потом расскажешь Шене о моей памяти, а пока ведите меня осматривать, что у меня осталось, показывайте хозяйство.
Я поправила на груди слишком низкий вырез, осмотрела подол нежнейшего шёлкового платья розового цвета с сиреневыми цветами понизу. Поразилась в который раз несоответствием одежды и обстановки, но решила, что сначала нужно узнать, что вокруг происходит, а потом менять гардероб.
Тем более, богато расшитый лиф сверкал жемчугами и другими камешками и что-то мне подсказывает, что это не подделка. Бывшая хозяйка имела плохую репутацию и наверно ничего не боялась, а я пока не уверена, стоит ли носить этот магнит для бандитов. Поверх всего этого великолепия я накинула плащ, так как на улице был приблизительно месяц апрель и, хотя снег растаял, по утрам было еще морозно. Капюшон плаща оторочен белой опушкой, чтобы скрыть свое испуганное лицо, я натянула его поглубже.
 
Мне было до жути страшно выходить из кибитки, жутко оттого, что я в другом мире, законов которого я не знаю, но невероятно легко и свободно из-за молодого тела, в котором ничего не болело.
 Глава 3 
Стоило переступить порог кибитки и выйти на небольшое крылечко, как меня оглушило гвалтом многолюдного лагеря. Видно, мое удивление было написано на лице, потому что Гарий, который уже спустился, и стоял, чуть согнувшись прошептал:
‒ Госпожа ведите себя естественно, вы ничего не боитесь, вам никто не ровня, кроме имперского надзирателя Карва Мида, и служителя Небесного, но даже без титулов они только сравнялись с вами.
‒ Кстати, ‒ я спустилась, стараясь выровнять спину и принять горделиво-надменный вид, ‒ расскажешь потом о Небесном.
‒ Вы и это не помните? ‒ выдохнул Гарий и даже лицо поднял.
‒ Я же тебе говорила, ничего не помню. И желательно частично рассказать о потере памяти другим, но не всем, ‒ это я уже себе под нос бурчала.
Лагерь был большим, почти как средняя деревенька на родине. Одна широкая дорога делила лагерь на две части. Небольшие узкие тропинки отходили от нее во все стороны. По дорожкам ходили люди, много людей, носились ребятишки, лаяли собаки и квохтали куры, которые, не боясь телег нагло клевали что-то в грязи.
Жили тут в шатрах, кибитках, наспех сколоченных домиках и даже просто в шалашах. Я глянула на свои сапожки из тонкой кожи и поняла, что идти мне никуда не хочется. Грязь, похожая на болото, и запах от которого мне хотелось, быстро цепляясь за поручни скрыться в кибитке. Я прикрыла нос рукой в тонкой перчатке и тихо вздохнула.
‒ Какая антисанитария, тут и до эпидемии недалеко.
‒ Госпожа? ‒ Гарий вопросительно взглянул из-под кустистых бровей.
‒ Веди говорю к нашему лагерю.
‒ Так это и есть наш лагерь, ‒ старик показал мне на скопление шалашиков за кибиткой. Чуть в стороне стояла еще одна похожая на ту, из которой я вышла высокая кибитка и на этом все.
‒ Не поняла, ‒ я даже остановилась.
Лагерь моих людей представлял из себя жалкое зрелище. Тут не бегали ребятишки, женщины, похожие на тени, медленно ходили от костра к костру, мешая, что-то в небольших котлах. Несколько стариков что-то мастерили, сидя на небольшом деревянном настиле. Я сглотнула ком, в горле, который мешал мне говорить:
‒ Это все люди?
‒ Тут дети, старики, бабы, ‒ кивнул Гарий, стоя за моей спиной, ‒ из мужчин пятеро увечных воинов, все, что осталось от гвардии вашего отца и которых не казнили за заслуги перед империей. Они давно вам служат.
‒ И где сейчас воины? Гарий, почему мне все надо из тебя щипцами вытягивать?! ‒ рыкнула уже знакомым неприятно шелестящим голосом и замерла, наблюдая, как зеленая прозрачная пелена, словно хищная лоза заструилась от моего тела в разные стороны. Не зная, что это, я боялась пошевелиться и шептала про себя, чтобы эта зеленая фигня убралась назад, откуда пришла. Я чувствовала от нее угрозу. Через пару секунд пелена втянулась внутрь моей груди. А я быстро посмотрела по сторонам, не видел ли кто что тут творится. Но, или видела зеленую фигню только я, или, всем плевать, что там у меня из груди вылезает.
Старики, которые стояли рядом со мной, тоже замерли, видимо, чувствуя беду. Я прикрыла глаза, молясь очутиться дома, но открыв их опять лицезрела ходящих среди палаток, словно призраки сломленных женщин и зашуганных с голодными глазами ребятишек.
Так, Надя, успокойся и прими уже решение идти дальше или прятаться в кибитке. Х-м-м, ну, спрячусь я, проблемы не решаться. Если это место старта каравана в пустоши, то нужно собираться в путь, нужно что-то делать с едой, одеждой… узнать сколько будем в пути... мне хотелось орать от злости. Старики боялись шевельнуться.