Эволюция всего

Всю жизнь Адам Смит занимался анализом и объяснением таких развивающихся явлений, начав с языка и морали, затем перейдя к вопросам рынка и экономики и закончив юридическими вопросами, хотя книгу по юриспруденции он так никогда и не опубликовал. В 1750-х гг. Смит начал читать лекции по философии морали в Университете Глазго, а в 1759 г. опубликовал их в виде книги «Теория нравственных чувств». Сегодня мы не видим в этой книге ничего необычного: многословный и тяжеловатый текст XVIII в., посвященный вопросам этики. Далеко не захватывающее чтение. Но в то время это, безусловно, была одна из самых революционных из когда-либо написанных книг. Вспомните, что мораль – это то, чему нас должны научить и чего без указаний Иисуса Христа просто не могло бы существовать. Пытаться вырастить ребенка без моральных наставлений и рассчитывать, что он будет нормально себя вести, – все равно что не учить его латыни и надеяться, что он будет читать Вергилия. Смит осмелился с этим поспорить. Он утверждал, что мораль мало связана с обучением и апелляциями к разуму, а эволюционирует в голове каждого человека в процессе взаимного обмена между подрастающим человеком и обществом. Таким образом, мораль возникла на базе определенных аспектов человеческой натуры под действием социальных условий.
Как замечал последователь Адама Смита Джеймс Оттесон, Смит, написавший в начале своей карьеры книгу по истории астрономии, фактически шел по стопам Ньютона: он так же отыскивал закономерности в природных явлениях и придерживался принципа парсимонии – всегда старался использовать самое простое из возможных объяснений. В книге по астрономии он хвалил Ньютона за то, что тот «открыл возможность описывать движение планет с помощью известного принципа связи». Смит также придерживался шотландской традиции, которая искала причину и результат в самой истории вопроса: вместо того чтобы обсуждать признаки платоновского идеала морали, полезнее понять, как он возник.
Именно такой подход Адам Смит и применил для анализа философии морали. Он хотел понять, как возникла мораль, и объяснить ее простым способом. И как ему это часто удавалось, он смог избежать ловушек, в которые попадались многие философы следующих поколений. Он четко видел связь между природой и воспитанием, намного опередив свое время. «Теорию нравственных чувств» он начал с простого наблюдения: нам всем приятно делать других людей счастливыми.
«Какую бы степень эгоизма мы ни предположили в человеке, природе его, очевидно, свойственно участие к тому, что случается с другими, участие, вследствие которого счастье их необходимо для него, даже если бы оно состояло только в удовольствии быть его свидетелем».
И все мы жаждем того, что Смит называет взаимной симпатией чувств: «Ничто не доставляет нам большего удовольствия, чем наблюдать, как другой человек наполняется нашими собственными эмоциями». Смит, который сам был бездетным, наблюдал, что у детей нет ощущения морали и они проделывают сложный путь, пока не поймут, что не являются центром мироздания. Постепенно, методом проб и ошибок, ребенок открывает тот способ поведения, который приводит к взаимной симпатии чувств, и тогда уже может становиться счастливым, делая счастливыми других. Таким образом, в соответствии с идеей Смита, система морали устанавливается в результате приспособления желаний отдельных людей к желаниям окружающих. Невидимая рука (это словосочетание впервые появилось в лекциях Смита по астрономии, откуда перекочевало в «Теорию нравственных чувств» и далее в «Исследование о природе и причинах богатства народов») ведет нас к общему моральному закону. Оттесон объясняет, что рука эта невидима, поскольку люди специально не занимаются формулировкой общей системы моральных норм, а хотят только достичь взаимной симпатии с теми конкретными людьми, которые их окружают. Здесь отчетливо прослеживается связь с более поздней теорией Смита о развитии рынка: оба явления являются результатом индивидуальных действий, а не запланированы изначально.
 
Самым знаменитым изобретением Смита в области философии морали является «сторонний наблюдатель», следящий за нами, когда нам требуется вести себя в соответствии с законами морали. Другими словами, как мы учимся следовать морали, оценивая реакцию других людей на наши действия, точно так же мы можем представить себе их реакции, вообразив стороннего наблюдателя, воплощающего наше собственное сознание. Как оценит наше поведение этот сторонний наблюдатель, которому известны все обстоятельства дела? Мы получаем удовольствие, когда выполняем его рекомендации, и чувствуем себя виноватыми, когда этого не делаем. Вольтер точно подметил: «Самый безопасный путь – не делать ничего против совести. Этот секрет позволяет нам радоваться жизни и не бояться смерти».
Как возникает мораль
Обратите внимание, что в рамках этой философии нет нужды обращаться к Богу. Смит преподавал множество предметов, в том числе естественную теологию, и не объявлял себя атеистом, однако весьма опасно склонялся к лукрецианскому скептицизму. Не приходится удивляться, что внешне он платил обязательную дань Богу, поскольку трое его предшественников в Университете Глазго, включая Хатчесона, были обвинены в ереси за недостаточную приверженность кальвинизму. Церковники того времени были очень бдительны. Сохранился забавный рассказ студента Джона Рэмси о том, как Смит «упрашивал совет университета… разрешить ему не читать молитву в начале урока» и получил отказ, поскольку без молитвы его лекции могли привести студентов «к неоправданным выводам о том, что великие истины теологии, а также обязанности человека перед Богом и ближними могут быть открыты в свете природы без каких-либо откровений». Последователь Адама Смита Гэвин Кеннеди указывал, что в шестом издании «Теории нравственных чувств», вышедшем в 1789 г., уже после смерти набожной матери Смита, тот убрал или изменил многие религиозные комментарии. Может быть, втайне он был атеистом или теистом, не принимавшим христианство буквально, но полагавшим, что какая-то божественная сила все же вдохнула в человеческое сердце доброжелательное отношение к ближним.
С точки зрения Смита, мораль – спонтанное явление, в том смысле, что люди определяют собственный моральный закон путем поиска взаимной симпатии в обществе, а затем моралисты исследуют и регистрируют эти законы и преподают их людям в виде нисходящих инструкций. В частности, Смит утверждал, что священник, указывающий вам, как себя вести, основывает свои утверждения на наблюдениях за поведением людей, соблюдающих моральные нормы.
Можно провести параллель с учителями грамматики, которые в целом занимаются тем, что регистрируют ежедневно употребляемые формулы речи и возвращают их ученикам в виде правил. Лишь изредка эти правила противоречат языку хороших писателей. Конечно, священник может изобрести и продвигать новое правило морали, как знаток языка может изобрести и продвигать новое грамматическое или синтаксическое правило, но это случается крайне редко. В обоих случаях происходит следующее: сначала изменяются традиции, а уже потом учителя постепенно изменяют свой предмет, иногда претендуя на авторство нововведений.
Например, на протяжении моей жизни неприятие гомосексуализма в западном обществе постепенно становится морально неприемлемым, тогда как неприятие педофилии превращается в общее правило. Когда-то на похождения известных мужчин с юными девицами практически не обращали внимания, теперь же таким людям грозят суд и бесчестье. И напротив, когда-то связь взрослых мужчин с другими взрослыми мужчинами считалась преступной, а теперь такие пары могут открыто говорить о своей любви. Не поймите меня неправильно, я поддерживаю обе тенденции, но речь не об этом. Речь о том, что такие изменения произошли не из-за того, что какой-то моралист или комитет по морали выработал соответствующее решение или обнаружились какие-то библейские инструкции. Скорее, изменились моральные оценки обычных людей, а «учителя» подхватили эти изменения. Таким образом, мораль в буквальном смысле эволюционирует. Так и смысл многих слов изменился на протяжении моей жизни, хотя никакой комитет не занимался данным вопросом, и противодействовать этому процессу практически невозможно (на самом деле, лингвисты значительную часть времени занимаются тем, что оплакивают языковые инновации). Оттесон обращает внимание, что в трудах Смита слова «братья» и «собратья» являются взаимозаменяемыми (последнему автор отдает чуть большее предпочтение). Однако правила изменились, и второй вариант теперь больше воспринимается как устаревшее или насмешливое слово.