В объятии Зверя. Том 2 (СИ)

— Когда ты принимал последний раз Причастие, Рейван? — спросил отец Сетт, внимательно глядя на него.
Рейван повернулся к Маррей.
— Ты же делала это со мной, когда я был ранен после Лединга?
Маррей помотала головой и переглянулась со старым кзоргом.
— Как это возможно, Сетт? — произнесла она.
Рейвану на запястье вновь уселся комар.
— Подожди, не трожь, — предостерегла она.
Затаив дыхание, они втроём наблюдали, как комар наполнил брюшко, а потом упорхнул. Живой.
— Думаю, ты очистила Рейвана, — сказал отец Сетт, встретив взгляд Маррей.
— Я? Но как⁈
— Ты сказала, что его сердце остановилось после битвы, и ты много раз заставляла его биться вновь.
— Три дня я сражалась за тебя, и даже за тебя дышала, — проговорила Маррей, поглядев на Рейвана.
— Ты не дала ему умереть, — произнёс отец Сетт. — Ты прошла с ним через криз и вывела его из зависимости тогда, в Лединге. А потом прошло время, и его кровь обновилась. — Сетт поглядел на Рейвана: — Ты теперь человек, поздравляю.
Рейван плотно сжал губы, обдумывая. Ему было трудно поверить в услышанное. Маррей сжала его руку цепкими пальцами и забрала из рук кубок.
— Дай-ка мне мёда. Мне нужно выпить! — хрипло сказала она.
Выпив, она отёрла губы и призывно поглядела на мужа.
— Идём!
Рейван встал, чуть не раскидав стоявшую под ногами посуду.
Сетт протянул ему лампу и, проводив улыбкой, вновь поднял голову к звёздному небу.
— Жизнь торжествует… — прошептал он.
***
Маррей шагала по темноте, опираясь на руку Рейвана, и не могла надышаться воздухом. Ночные цветы распустили волнующий аромат, какого не бывает при свете дня. Холодный ветер обдувал лицо, отрезвлял и заставлял ежиться под плащом в предвкушении долгожданного и неизведанного.
— Что же ты молчишь? — сказала она. — Я вся дрожу.
Они остановились у шатра.
— Если скажу — ты поймёшь, как я сам дрожу. Боюсь разочаровать, — Рейван медленно отвёл в сторону полог, пропуская Маррей вперёд. — Входи.
— Раньше ты был смелее, Рейван! — усмехнулась Владычица. — У тебя нет ни малейшей возможности разочаровать.
Задержавшись перед его лицом, Маррей смутилась от потемневшего взгляда мужа и скользнула внутрь.
Они вошли, и кров защитил их от ветра и излишнего шума, сомкнув весь мир и безграничную ночь до маленького пространства.
Плотно запахнув за собой полог, Рейван поставил лампу на землю, расстегнул ремень с ножнами и аккуратно положил у стенки шатра, потом принялся развязывать шнуровку наручей.
От волнения перед грядущим, Маррей задрожала. Желая не выдать себя, она принялась осматриваться в полумраке шатра.
— Скромно. Очень скромно.
В шатре не было ничего, кроме расстеленных на земле шкур и лампы. Её золотисто-оранжевый свет мягко облизывал стенки полога, придавал уют и согревал.
— Ты вождь или крестьянин? — произнесла она. — Не думала, что в первую брачную ночь буду спать на земле.
Маррей поджала губы, подняв взор на мужа.
Рейван помолчал немного, освобождаясь от доспехов. Положил на землю кожаную тунику и приблизился.
— В Нордхейме у тебя будет всё, Марр.
Она увидела, что он растерялся. Принял слишком всерьёз то, чем она пыталась прикрыть уязвимость. Ещё не привыкла, что с ним можно быть слабой.
Сделав смелый вздох, Маррей расстегнула поясок и спустила с ключиц платье. Оно упало наземь, и она предстала перед мужем обнажённая. Открытая. Уязвимая.
Рейван замер.
— Хоть бы и на земле, — прошептала она.
Он устремился к ней, крепко обняв за плечи и за талию, прижал к сильной горячей груди. Маррей закинула руки ему на шею и прильнула к губам. Она ждала, что он сам всё сейчас же решит: уложит на постель, возьмёт грубо и нетерпеливо. Рейван всегда был нетерпеливым и горячим. Предвкушение его жадных объятий волновало и обжигало. Крутило живот и делало ноги слабыми.
Но муж не торопился, целуя нежно и бережно, ласкал пальцами спину, доводил до неистовства ожиданием.
— Пойдём на постель, — прошептала Маррей. — Я так долго тебя ждала.
 
Она отстранилась, потянув вверх его рубашку, а затем вниз — штаны.
Рейван скинул одежду, подхватил Маррей на руки и опустился с ней на шкуры, разместившись меж бёдер.
Она обняла его сильное тело, и приготовилась принять мужа со всей болью, что он ей принесёт. Но вдруг увидела замешательство на лице Рейвана, когда он упёрся меж её ног и ощутил сопротивление большее, чем ожидал.
— Может немного сильнее… наверное… — прошептала она.
— Ты дева?
— Думала, ты догадываешься. Должен был догадаться!
— Если бы я понял, — сказал он хрипло, — то сошёл бы с ума от мысли быть первым и единственным. Заковал бы тебя тогда цепями в Лединге и никуда не отпустил!
— Будь первым, будь единственным, любимый мой, — шепнула она, обвивая ногами.
Дыхание Маррей содрогнулось, когда он наполнил её. Громко застонала от счастья обрести то, о чём и не мечтала. Женская природа затрепетала в ней, и она сама подалась ему движением навстречу. Жарко поцеловала в губы в ответ за любовь. За ласку и сдержанность.
От силы чувства слёзы сами потекли по щекам.
— Больно? — встревожился он.
— Нет, — прижалась к нему сильнее. — Люби, люби меня, прошу…
Слова срывались с губ. Рейван покрывал поцелуями ресницы, ласкал кожу, переполненный счастьем близости. Ощущая под собой любимую женщину, её волнующие тепло и нежность, он вжался до предела и излился.
Маррей изогнулась навстречу и крепко притянула его к себе за плечи.
Они долго лежали в забвеньи, наполненные счастьем. И лишь дрогнувшее пламя лампы вернуло их назад. Фитиль тонул в расплавленном воске — свет затрепетал в агонии.
— Когда прибудем в Норхейм, потребуется вторая колыбель, — задумчиво прошептала Маррей.
— Сделаю, — хрипло ответил Рейван, продолжая ласкать губами её кожу.
Маррей приподнялась и собственнически поглядела на него.
— Всё в порядке? — он поправил прядь волос, упавшую ей на лицо. — Ничего не болит? Может, слабость?
Маррей улыбнулась и покачала головой, целуя его пальцы, коснувшиеся губ.
— Никогда себя лучше не чувствовала.
Владычица перевернулась и забралась на Рейвана верхом. Он увидел кровь на бёдрах и ощутил, как она задрожала от боли, опускаясь на его плоть.
— Тебе больно… — заволновался он.
— Мне сладко… — мурлыкнула Маррей. — Сбылось ваше кровавое пророчество?
Рейван привстал и крепко обнял её всю.
— Очень сладко, — повторила Владычица.
Наслаждение волнами приливало и заставляло трепетать. От близости, нежности, глубины. Рейван содрогался и изливался в Маррей раз за разом.
Лампа, наконец, совсем потухла, и шатра над головой не стало. Они остались под крышей необъятных небес, лишь двое во всем мире.
Рейван упал на спину, отдавший себя без остатка, и Маррей опустилась сверху. Он накрыл жену тёплой шкурой, и оба провалились в грёзы, одни на двоих.
В небесах продолжали гореть огромные звёзды. И ветер блуждал в необъятной ночи, вознося песнь жизни среди стынущих вечностью гор.
  
Спустя несколько лет
 
Большой могучий вождь взобрался на перевал, держа за руку маленькую девочку. Единственную и самую младшую из семерых детей, которые поднялись вслед за ним.
Вождь остановился у алтаря, в виде горы сложенных друг на друга валунов, прищурился и поглядел на долину, утопающую в море облаков. Дети окружили его, прячась за его широкой фигурой от пронизывающего ветра.
— Папа, зачем мы сюда пришли? — пролепетала девочка.
— Это место, где живут боги, Ингрид! — выпалил мальчик, чуть постарше неё с тёмными, как у галинорцев, глазами.
— Арнульф, не дразни сестру, — произнёс отец. — Она единственная девочка среди вас и к тому же самая маленькая.
Мужчина крепче сжал руку дочки, присел к ней, поправил капюшон и поглядел в жёлтые рисские глаза, которые обрамляли тонкие тёмные бровки.