Рыбари и виноградари

— А то… — подтвердил тот, подмигнув. И уверенно продолжил: — Человечество сначала лупило друг друга палками и мечами, потом автомат Калашникова придумали, скоро лазерами начнём пулять. Под сложный мир подгоняется сложная наука. Когда мир был прост, говорили, что материя состоит из атомов.
Сидит тихо. Опасности не чувствуется. Только заходит как-то совсем издалека. От царя Гороха. Впрочем, время есть, пусть излагает свою теорию…
— Потом техника стала другой. Сказали, что атомы — ерунда. Вот элементарные частицы — это да. Мудрёные слова придумали. Антивещество обнаружили, мать его. Дыры чёрные, всё в себя засасывающие… — Пётр задумался. Потом опять вроде невпопад сказал: — Засосёт такая дыра нашего брата — всё, считай, кранты. Ох, попили моей кровушки эти дыры чёрные. Только из одной выберешься, опять ведь тянет туда, ох, тянет…
Максим подумал, что он, кажется, понимает извилистый путь мысли собеседника. Поэтому не стал уточнять.
Тот продолжал:
— А сейчас цивилизация словно взбесилась. Техника появляется такая мудрёная, что учёные не успевают теории новые придумывать. Прикинь, только Эйнштейн объявил о теории относительности, а уже нет, говорят, устарело. Придумали квантовую теорию, которая перевернула всё вверх тормашками. Там получается, что без тебя нет меня, «без наблюдателя нет объекта наблюдения». А что это значит? — строго спросил майор, в упор глядя на собеседника.
— Ну, например, что без человека нет Бога, — ответил Максим. Кажется, становилось горячо. Судьба готовилась сообщить что-то важное. Вот-вот…
— Ну, ты на лету схватываешь. Круто… — похвалил майор.
Возникла пауза. Тихо шипели шины по ленте убегающего назад шоссе. Впереди машин почти не было, асфальт потел в ожидании жаркого полудня, воздух дрожал над дорогой, и казалось, что шоссе покрыто водой.
— Так и это уже устарело, — продолжал Пётр. — Теперь появилась теория голографической вселенной, когда всё является всем, и каждая частица знает всё о космосе в целом, и для космоса одинаково важны прыщик у меня на… носу и взрыв солнца. И, наконец, не к ночи будь помянута, появилась теория струн, о которой лучше вообще не рассуждать всуе.
— Интересно рассказываешь, — немного наигранно восхитился Максим, решивший поддержать разговор. Может быть, так скорее проявится суть. — Я тоже думаю, что наука запуталась. Тогда остаётся религия. По мне так история непорочного зачатия реалистичнее, чем идея квантовой механики, что кот в чёрном ящике наполовину жив, а наполовину мёртв.
Теперь майор внимательно слушал. В глазах его появилось весёлое удовлетворение, словно именно такой реакции он ждал от собеседника.
Максим неторопливо продолжал:
— Наука утверждает, что пятнадцать миллиардов лет назад из ничего возник взрыв, который сначала тоже был ничем, потом это ничто преобразовалось в фотоны, а потом — в материю, а потом — в живую материю, а та совершено случайно стала мыслить и создала эту теорию. Чем эта идея лучше или хуже утверждения Библии, что «вначале сотворил Бог небо и землю»?
За окном было уже Ленинградское шоссе. Оставалось минут семь. Если мироздание, судьба или удача решили сообщить что-либо — самое время.
— А по мне, и наука, и религия морочат голову, — не спешил майор.
— Что, у тебя есть какая-то иная теория? Коварные инопланетяне, наверное! — Максим неожиданно заскучал. Вдруг всё же глупая случайность? Никакого смысла в этой встрече нет, просто эрудированный и болтливый попался майор.
Однако ответ вновь заставил прислушаться.
— Вот представь. Ты — Бог. И создал ты что-то вроде компьютерной игры, где много разных персонажей, а декорация — планета Земля. Сначала Господь играл в простейшую цивилизацию. Люди бродили по пустыне, воевали, строили города. Потом надоело. Решил игру усложнить. Дал нам порох, машины, компьютеры, оружие всякое…
Руки майора вздрогнули, и пальцы слегка сжались.
Максим почти неуловимым движением быстро опустил подлокотник, барьером отделивший его от собеседника, и повёл шеей, разминая застывшие мышцы.
 
Пётр с пониманием раскрыл ладони и невозмутимо продолжал:
— Как компьютерный персонаж может объяснить, почему у него вместо меча в арсенале появилась лазерная пушка? Он же не чувствует, что эта пушка просто появилась из ничего, нажатием клавиши Игрока.
— Да он может вообще не задуматься об этом, — смиренно предположил Максим. Теперь он был готов к потасовке. Если что…
— Так большинство и не задумывается. А для тех, кто всё же думает, в Игре есть «учёные». Им дают команду: «Фас! Объясняйте». Те и стараются.
— Ну почему, — возразил Максим. — Мы знаем, откуда появляется новая техника. Японцы многое разработали, Билл Гейтс что-то придумал, — он вдруг сам почувствовал, как неубедительно звучат его слова.
— Ты сам-то понял, чего сказал? — весело спросил майор. — Японцы, Билл Гейтс… Это просто слова. На самом деле никто не знает и не задаётся вопросом, откуда появились компьютеры, мобильные телефоны и спутниковая связь. А может, их просто «вбросили» в нашу цивилизацию через мозги какого-нибудь Билла? Кто-то нашептал ему в разум, как тому же Менделееву? В школе проходили…
Максим не выпускал из виду рук Петра. Тот по-прежнему держал ладони открытыми, не двигал ими и даже не пытался жестикулировать.
— Вот у нас в армии появляется техника, которая просто не может быть создана в нашей стране. Мы ведь мобильник или планшетник не можем сделать. Что там мобильник — один нормальный отечественный легковой автомобиль, чтобы втереть мозги президенту, — и то не смогли.
— И что, ты первый об этом догадался? Или у вас вся рота такая? — серьёзно спросил Максим.
— Думаю, есть люди, которые это хорошо знают. Очень хорошо, поскольку они созданы Главным Игроком для прикрытия самого факта Игры. Они — «другие». Не такие, как мы. Мы — просто фишки, управляемые простейшими программами. Вот я, например. Родился в семье военных в богом забытом гарнизонном городке. Всю жизнь воевал. Умею стрелять, пить и драться. И ты думаешь, у меня в жизни был выбор?
Максим понимал, что вопрос риторический, и молча слушал.
— А те имеют более сложные программы. Свобода выбора есть, наверное. Ими и управляет кто-то сверху напрямую.
— Бог, что ли? — не удержался и спросил Максим.
— Нет. У Него есть свои личные персонажи: Иисус Христос, например. Поэтому и называют его «живое воплощение Бога — Сын Божий».
— Понятно, — кивнул Максим, которому действительно было понятно. — Эти, «другие», что делают?
— Их функция — подгонять мир под Игру и вешать нам лапшу на уши. Это они придумывают науку, телешоу, политику и всё остальное. Это они дают команду «Фас!» учёным, политикам, телевизионщикам.
— Теория заговора? — вновь уточнил Максим, скорее на всякий случай.
— Не, — серьёзно ответил Пётр. — Теория заговора предполагает заговор людей. А это — просто дымовая завеса, которую создаёт Бог в наших мозгах. Руками своих людей, разумеется… Как думаешь, я прав?
Пётр смотрел на Максима с простецким выражением в больших, круглых и слегка навыкате, глазах.
Ох как непрост этот вояка. Он почувствовал, что согласиться сейчас с Петром было бы неправильно, и поэтому неопределённо пожал плечами.
Они подъехали к аэропорту.
— Вот, успел, даже ещё минут десять запаса, — констатировал Пётр.
Странно. Просто болтал человек. Вселенная так ничего и не сообщила. Или всё же информация была, но он не услышал?
— Ну, бывай, майор. Приятно было познакомиться, — пожал руку Максим. — Ты после аэропорта куда?
— В парк Горького. Подерёмся, в фонтане искупаемся. Праздник! ВДВ! Какой у меня выбор! Едрёныть! И тебе удачной командировки. Ты береги там себя… А лучше вообще не улетай. Поехали со мной водку пить, целее будешь.
Вот! Его предупредили. Холодок скользнул по позвоночнику. Ну и что это значит? Взорвут самолёт? Но кто? Спецслужбы, террористы, дедушка Анри? Да и зачем? Хотели бы убить, давно попытались бы. В конце концов, дали же благополучно доехать.