Осколки безумия (СИ)

Я смерила его гневным взглядом:
— А кто мог посметь не впустить хозяйку? Вы не учтивы со своей королевой, Серафим?
Он прикусил язык, услышав властные нотки в моем голосе.
— Господин приказал…
— Я знаю, что он приказал. Но я еще ваша госпожа и никто не лишал меня подобного титула, насколько мне известно.
Серафим несколько секунд смотрел мне в глаза, но я не отвела взгляд, и он смутился, кивнул и поклонился. Как подобает его положению — слуги и раба, всегда покорного моей воле.
— Я проведу вас в библиотеку.
— Нет, ты проведешь меня к нему. Не нужно сообщать, просто скажи мне, где он.
Серафим замялся, беспомощно посмотрел на двух охранников, потом снова на меня.
— Я думаю, будет лучше, если я о вас доложу, и господин сам спустится к вам.
Я не стала возражать, но не осталась стоять внизу, а пошла следом, стиснув пальцы, заламывая их, чувствуя, как начинаю нервничать все больше, как покрываюсь бусинками пота. Серафим скрылся за массивной дубовой дверью, и она захлопнулась у меня перед носом, еще раз напоминая о том насколько меня здесь не ждали.
Внезапно я услышала голос Ника, полный ледяного презрения:
— Какого черта? Я приказал не впускать никого.
— Но это ваша жена и…
— Да хоть сам черт или бог. Выстави ее за дверь к такой-то матери. Пусть убирается.
— Она не хочет уходить и требует встретиться с вами немедленно.
— Ха! Она требует! А мне плевать. Я сказал — никого не пускать! Чем она отличается от других?
Я не выдержала, толкнула дверь его кабинета.
— А тем, что я имею право поговорить с собственным мужем.
Ник отшвырнул Серафима и тот быстро ретировался к двери, оставляя нас наедине.
— Какие гости, — сказал Ник и скользнул по моему лицу колючим взглядом, — охрана все же впустила бывшую королеву братства?
Он отхлебнул виски из горлышка бутылки и посмотрел на меня исподлобья. Пьян. Как всегда. Иначе и быть не могло. Как же больно на него смотреть. Особенно сейчас, когда он настолько близко и в тот же момент далеко. Я истосковалась по нему. Только сейчас, увидев, почувствовав, услышав его голос, я поняла, что наконец-то способна дышать. Мой зверь. Нисколько не изменился. Всклокоченные волосы, распахнутая небрежно синяя рубашка, кожаные штаны и неизменные сапоги, начищенные до блеска. Зарос. Щетина не ухожена. Глаза сухо блестят. И все равно красив…Каждый раз иначе…Каждый раз до боли режет глаза. Взгляд немного затуманен алкоголем.
— Какого черта ты пришла? Я тебя не звал. Или ты принесла мне подписанные бумаги лично?
Боже как я скучала по его голосу…, сердце готово было выскочить из груди, я невыносимо захотела броситься к нему, заставить посмотреть на меня, выслушать. Это же мой Ник…Мы столько прошли вместе, столько пережили. Он не чужой мне и он наверняка страдает. Ему больно и плохо.
— Я пришла поговорить с тобой, — сделала шаг навстречу, но он смерил меня взглядом полным презрения.
— Я знаю, зачем ты пришла. Давай избавимся от нудных и ненужных предисловий. Ближе к делу — ты подписала бумаги о разводе? Если нет — закрой за собой дверь с другой стороны.
Но я не послушалась, все еще уверенная в себе, в наших чувствах, убежденная, что все еще могу управлять им…и как всегда заблуждающаяся.
— Ник, посмотри на меня, неужели ты ничего не замечаешь?
Он усмехнулся сделал несколько глотков, волосы упали ему на лицо и он смахнул их назад рукой:
— А что я должен заметить? Платье? Прическу? Ничего нового я не вижу. Давай избавь нас обоих от истерик. Ты подписала бумаги? Я терпеливо ждал целую неделю.
Он сел в кресло, так до боли знакомо закинул ногу за ногу и закурил сигару. Мне сесть не предложил.
— Я не подписала твои бумаги и не собираюсь их подписывать. Я хочу поговорить с тобой.
Ник тяжело вздохнул, словно давая мне понять насколько его раздражает все что я говлрю.
— А я нет. И, по-моему, я дал тебе это понять более чем красноречиво. Нам не о чем разговаривать.
Я стиснула пальцы еще сильнее, мне непреодолимо хотелось его встряхнуть, заставить сбросить эту ледяную маску, посмотреть мне в глаза.
— Я все вспомнила, Ник. Все.
Он резко повернулся ко мне, и на мгновение мне стало невыносимо жарко. Его глаза…эти синие бездонные глаза в которых я растворялась и теряла саму себя. Надежда вспыхнула где-то внутри глубоко в сердце, запорхала нежными крылышками.
— И что я должен сделать, по-твоему? Запрыгать от восторга? Мне плевать на то что ты там вспомнила.
Я сделала глубокий вздох, все еще не теряя надежды убедить, сказать все что так сильно хотела.
— Ты ушел, потому что я стала другой, потому что больше не мог мне доверять, но все изменилось, я вспомнила, Ник. Все вспомнила.
— И что?
Все такой же равнодушный взгляд, никакого интереса. Его больше занимали виски. Ник демонстративно рассматривал янтарную жидкость, приподняв бокал к свету, струящемуся из окна.
— Ты правда думаешь, что я ушел из-за того что ты стала другой? Ты плохо меня знаешь, Марианна. Если бы я не хотел уйти, для меня бы это не имело значения. Я просто больше не люблю тебя. Этого достаточно? Не хочу тебя, не думаю о тебе.
Удар, пощечина, нож в сердце, лезвием по венам. Я задержала дыхание.
— Ты наказываешь меня, — сказала тихо, но он засмеялся в ответ.
— Не льсти себе. Я уже давно потерял интерес к наказаниям. Точнее тебя мне больше наказывать не за что. Марианна, подпиши бумаги. Просто сделай это. И все. Избавь себя от унижения.
Он затянулся сигарой и пустил колечки дыма в сторону окна. Посмотрела на его длинные пальцы — он больше не носит обручальное кольцо. Тронула свое и оно обожгло мне кожу.
— Ник, посмотри на меня — это же я.
Он усмехнулся уголком чувственных немного бледных губ, но так и не повернулся ко мне:
— Ты. Конечно ты, Марианна. Со зрением и слухом у меня все в порядке и я не настолько пьян, чтобы считать тебя галлюцинацией.
Возникла пауза, за это время он успел закурить еще одну сигару.
— Ник…я правда все вспомнила…Сэми вернул мне чувства и воспоминания. Я вернулась, я такая же, как и раньше. Не гони меня, дай нам шанс, Ник.