Любовь не для заучек (СИ)

Ангел с серьезным лицом обрабатывает ссадины ватным тампоном, смоченным в перекиси. Она сейчас так близко, что я прикрываю глаза, чтобы меня не выдал голодный блеск. Но все равно наблюдаю. 
Ангелина касается лица очень мягко, нежно, и это заводит больше, чем если бы она прямо сейчас встала передо мной на колени и отсосала. 
— Поверни голову, Демьян, — берет за подбородок и осторожно поворачивает влево. Переступает через ногу, теперь мое колено прямо между ее стройных ножек.
Представляю, какие они шелковые наощупь, и стону сквозь сцепленные зубы. Ангелина испуганно ойкает.
— Больно? Прости, я не хотела! 
Начинает дуть на ссадину, и это становится последней каплей. Одной рукой отбираю у нее перекись и ставлю на пол, второй хватаю за затылок и впиваюсь в ее пухлые губки. Языком раздвигаю зубы, толкаюсь в рот. 
Вжимаю в себя за затылок, давлю вниз, усаживая на колено верхом. Ладонью скольжу под футболку, задираю мягкую трикотажную ткань, чашку бюстгальтера тяну вниз. Нащупываю тугую горошину соска, и снова глухо стону Ангелу в рот.
— Демьян, Демьян, что ты делаешь... — шепчет она, пытаясь вырваться.
— А ты не видишь? — отвечаю хрипло и втягиваю губами сосок. Девчонка вскрикивает и выгибается дугой, цепляясь за плечи. 
Пальцы нетерпеливо отодвигают перемычку шорт и тонут в горячей влаге. Размазывают, скользят, ищут вход. Проникают. Язык снова находит сладкий манящий рот. В голове нарастает шум, похожий на барабанный бой, перед глазами прыгают цветные точки.
Представляю, что сейчас вместо пальцев в этой охуенной сладкой девчонке будет мой член и рывком расстегиваю ширинку. Член вылетает наружу с готовностью номер один, головка налилась так, что кажется, она сейчас взорвется, выстрелив спермой прямо в потолок.
Но неожиданно Ангелина рывком разрывает мои руки, сомкнувшиеся вокруг нее кольцом, отбрасывает от себя и отскакивает на безопасное расстояние, прижавшись спиной к стене.
— Не трогай меня, Демьян, — сипло проговаривает она, глядя на меня совершенно безумными глазами. — Не смей меня трогать.
***
Ангелина
Я ясно ощущала, как между нами накаляется пространство. Почувствовала это как только сели в машину.
Он всю дорогу держал меня за руку. Держал и не отпускал. 
Артур за рулем что-то говорил, Демьян слушал его с закрытыми глазами, откинувшись на спинку сиденья, а я не разбирала ни единого слова. Все звуки сливались в один сплошной гул. 
Сердце пульсировало то в висках, то в затылке. И между ног тоже. Я их сжала крест-накрест, но присутствие Демьяна дурманило в полном смысле этого слова. 
Когда вернулись домой, Каренин ушел в ванную. Я нашла в аптечке перекись с ватными тампонами и ждала его под дверью. Боялась, чтобы не потерял сознание, все-таки удар, который он пропустил, был достаточно сильный.
Демьян вышел из ванной, и я с облегчением выдохнула — сильных повреждений видно не было, по крайней мере без помощи хирурга точно можно обойтись.
Но то, что происходило дальше, оказалось самой настоящей пыткой.
Для того, чтобы обработать Каренину раны, мне пришлось войти в его личное пространство. Мы еще ни разу не были так близко, и я совсем потеряла контроль над собственным телом. Иначе как объяснить, что я не только дала себя поцеловать, а и позволила то, чего не должна была позволять.
Щеки горят от одной мысли, что Демьян лизал мои соски, а его пальцы кажется до сих пор у меня между ногами. Внутри. От этого и сладко, и унизительно одновременно.
Сладко от того, что я мечтала об этом каждую ночь перед сном. Унизительно потому, что это происходило вот так, по животному. С одной лишь целью — удовлетворение похоти.
Я спрашивала у Артура, что за девушки окружают плотным кольцом ступеньки октагона. Он снисходительно объяснил:
— Для спуска пара. После боя адреналин зашкаливает, организм шпарит на высоких оборотах. Парням нужно сбросить напряжение, а эти всегда под рукой.
Вот и я оказалась сейчас «под рукой». Если бы Каренин хоть что-то сказал — что я ему нравлюсь, что он потерял голову. Пусть бы соврал.
 
Но он на меня и не смотрел. Все его действия были механическими, отработанными. Это ощущалось даже в поцелуях. Демьян ясно давал понять — если бы на моем месте была другая, он вел бы себя точно так же.
Поэтому я его оттолкнула.
— В чем дело, Ангелина? — хрипит Демьян. — Все ж блядь нормально было. 
А у меня слезы чуть не брызжут из глаз. 
Конечно, нормально. Для него все абсолютно нормально, а меня впервые ТАК целует парень. И трогает ТАМ...
— Я так не могу, Демьян, — мотаю головой, мой голос звучит сипло и глухо. 
— Как так? — его глаза кажутся совсем безумными.
— Вот так. Как собаки, — облизываю пересохшие губы и замечаю, как в потемневших до черноты глазах вспыхивает опасный огонь. Он меня вообще понимает? Но упорно продолжаю говорить: — Я твоя прислуга, я на тебя работаю. У нас в контракте прописано, что ты ко мне не прикасаешься.
— Нахуй контракт, — теперь он мотает головой. — Хочешь, я его порву? Или заплачу тебе неустойку? Сколько, говори.
У меня от возмущения пропадает голос.
— Ты... Ты... Какой же ты говнюк, Каренин! — выдавливаю через силу, размахиваюсь, чтобы залепить пощечину, но он перехватывает мою руку за запястье.
— Ладно, я погнал. Ты не продаешься, проехали.
— Демьян, дело не только в контракте.
— А в чем тогда?
Мы оба тяжело дышим, глядя друг другу в глаза как бойцы на ринге.
— Я не буду спать с тобой просто так. Моим первым мужчиной станет тот, кого я полюблю. И кто... — запинаюсь, но все же договариваю, — будет любить меня. Это будет мой парень.
— А я, блядь, кто, девочка? — сверкает глазами Каренин.
— Нет, ты парень. Но не мой. Разве мы с тобой ходили на свидание? Скажи еще, что ты в меня влюблен...
От сказанного сбивается дыхание. Я нарочно добавила в голос иронии, но сама мысленно замираю в несмелой надежде услышать хотя бы, что я ему нравлюсь. Или вдруг соврет что влюблен...
Но Каренин морщится, не скрывая, как его вымораживают эти слова.
— В кого, в тебя? Ты же Заучка, я в таких не влюбляюсь, — и взрывается. — Да блядь, я вообще ни в кого не влюбляюсь. Никогда.
— Тогда зачем? — растерянно оглядываюсь, как будто за спиной на стенке написаны ответы. — Зачем я тебе?
Губы мелко дрожат, и Каренин конечно все замечает.
— Пиздец, — он смотрит в потолок, затем снова на меня. — Ангел, давай без всего этого, а? Свидания, любовь. Запал я на тебя, понимаешь? Запал. Сам не знаю, почему, ты не в моем вкусе. Я просто тебя хочу, мы просто потрахаемся, и не надо усложнять. Тебе зайдет, вот увидишь, ты такая горячая. Клянусь, я не больно...
— Ты глухой, Демьян? — скольжу по стене, прижавшись к ней спиной. — Никакого секса у нас не будет. 
— Но тебе же нравится, Ангелина, ты сама этого хочешь, — Демьян делает шаг навстречу, и меня сбивает с ног ударной волной исходящего от него возбуждения и тестостерона. — Так охуенно течешь...
— Стой! — выставляю перед собой обе руки, чуть ли не упираясь ладонями в голую вздымающуюся от надсадного дыхания грудную клетку, и говорю, чеканя каждое слово: — Я. Не хочу. Тебя. Хотеть.
Каренин окидывает похолодевшим взглядом, бросает «Посмотрим» и захлопывает дверь перед самым моим носом. Бахает так, что по всей квартире в окнах звенят стекла.
Иду в свою комнату, меня все еще потряхивает. Сползаю по двери, щелкнув задвижкой, и приваливаюсь спиной.
Все. Это уже перебор. Мы зашли за черту, за которую не стоило заходить. Теперь, думаю, Демьян сам меня отпустит.
  
Глава 16
 
Демьян 
Свидания, блядь.
Кто бы мог подумать, что девчонка так меня уроет? 
А она урыла. На обе лопатки этими свиданиями уложила. И как бы я ни запал на Ангелину, свидания это за гранью моего понимания.
Утром выползаю на кухню злой и невыспавшийся. Завтрак, правда, готов, и Ангел ждет вместе с завтраком.