До тебя миллиметры

– Ясно, – одними губами прошептал он.
– Запомни, если не будешь меня любить, я тебя…
– Да-да, ты меня убьёшь. Я согласен. Но на тех же условиях, Вероцкая.
Ещё несколько секунд. Снова взгляды. И абсолютно глупые улыбки на губах.
– Согласна.
 Будущее. За день до катастрофы 
Из номера напротив раздавались стоны – приглушённые, но слишком яркие и заметные в тишине ночи. Всё же правы были критики, активно писавшие в отзывах, что стены в этом отеле слишком тонкие. Впрочем, недостаточно, чтобы Вера осознала всё хотя бы за пару секунд до того, как успела заглянуть внутрь. Увидеть светлую макушку парня, прижимающего к кровати тонкую девичью фигуру, его сильную обнажённую спину; услышать эти стоны и вздохи совсем близко.
Теперь они преследовали её, преодолевали две стены, разрушали дверь, у которой Вера сидела, прислонившись спиной. То ли стены действительно были картонные, то ли у неё настолько чуткий слух.
Сердце не обливалось кровью, не останавливалось. Правда, билось слишком быстро и рвано, но это могли быть и последствия бега после долгого перерыва. Зато в голове была каша, в которой чётко мерцала одна единственная мысль: это всё неправильно.
Почему она, Вера, здесь? Почему её вроде бы молодой человек сейчас в другой комнате с совершенно другой девушкой? И главное: почему ей плевать на это? Совершенно. Абсолютно.
Руки её дрожали, когда Вера набирала знакомый номер, который не менялся уже, наверное, лет десять. Номер, который она помнила наизусть и могла назвать, даже разбуди её посреди ночи.
Длинные гудки в трубке казались бесконечными. Первый звонок сорвался, но Вера не сдалась – упрямо прикусила губу и набрала снова, а потом снова, и снова.
– Да? – голос в трубке совсем не сонный, но взволнованный. Его обладатель явно ждал, долго сжимая телефон в руках, прежде чем ответить.
– Привет, – прошептала она.
– Привет, – с задержкой послышался ответ.
– Как ты?
– Уверена, что хочешь знать?
О да, она была уверена. Уверена на все сто, но не смогла это сказать. Просто сидела и слушала тихое дыхание в трубке, а за стеной – всё те же стоны. Только вот это дыхание было гораздо ближе и гораздо желанней.
– А ты? – наконец, поинтересовался собеседник. – Как ты?
– Мне плохо, – честно ответила Вера. – Мне чертовски плохо.
В ответ опять тишина. Ни слова, ни единого звука! Только печальный вздох, подтверждающий, что её услышали.
– Можешь за мной приехать? Пожалуйста, ты мне очень-очень нужен…
Ти-ши-на.
– Дим?
– Тебе нужен не я, а такси, Вер, – прошелестел его голос. – Просто открой приложение и вызови машину. Я больше не приеду, ты…
Продолжение не прозвучало, но она отчётливо услышала в голове фразу, которая должна была стать завершением: «Ты сама этого хотела». На глаза навернулись слёзы, но Вера заставила себя дышать ровно. Только бы не всхлипнуть, только бы не…
– Хорошо тебе доехать, Вер. Береги себя, – раздались последние слова.
А потом он повесил трубку, а она наконец-то позволила себе втянуть воздух сквозь зубы и содрогнуться в рыданиях, обнимая руками колени. Вот теперь сердце её обливалось кровью, оно болело так нещадно, что хотелось лезть на стену. Не из-за измены, а из-за усталого, хриплого и такого родного голоса.
«Ты сама этого хотела».
Как? Как они дошли до этого?
 Где-то между днём Х и Катастрофой 
 Настоящее время 
Димка резко выдохнул и открыл глаза, выныривая из воспоминаний о подростковой влюблённости. Лежать в пустой аудитории, откинув голову на лавку, было весьма неудобно, но терпимо. Было. Пока помещение не наполнилось гомоном постепенно прибывающих однокурсников, ароматами разных «шанелей» и «диоров», цокотом каблуков…
– Димуль, я присяду рядом с тобой? – раздался вопрос у самого уха.
Голос прозвучал тонко-тонко, почти пискляво, словно пилой по мозгу. Ещё с ночи у Димы была отвратительная мигрень, голова раскалывалась, а тут ещё это!
 
– Садись, где хочешь, – выдохнул он, выпрямляясь, опираясь локтями о парту и сжимая виски ладонями.
Чёртовы мигрени! Почему он идеально помнит каждую сцену с Ней, но не может даже правильно подсчитать, когда начались эти мучения с головой? Неделю назад? Две? До начала учебного года или уже после, от кучи проектов, заданных уже в первые дни?
Виктория не заметила ни искривившегося лица, ни сдавленных висков. Грациозно приземлилась на узенький кусочек лавки, остававшийся рядом с развалившимся на ней Димой, и принялась щебетать что-то о заданиях и о том, что она в них запуталась, что проект сделать не сможет, что…
– Вика! – рявкнул Димка, когда раздался первый, предупреждающий звонок.
Он поднял взгляд, поджал губы, собираясь осадить однокурсницу… да так и замер. Потому что вместе со звонком двери распахнулись, и в аудиторию вошла Она.
Кажется, жизнь вокруг продолжалась: Вика щебетала, не заметив окрика, ребята на заднем ряду гудели, староста орал что-то, призывая соблюдать тишину – пары скоро начнутся, – но для Димы звуки исчезли. Исчезли цвета, текстуры, знаки.
Осталась лишь Она, замершая в дверях; её длинные тёмные волосы, собранные в свободный пучок; её восхитительно густые ресницы, которые отсюда он, конечно же, не видел, но уже лет десять помнил идеально каждый изгиб; мягкие губы, спрятанные под чёрной маской. В дверях Она задержалась лишь секунду: шагнула вперёд, поправляя маску и повыше натягивая ворот водолазки, осмотрела зал, выискивая себе место…
Их глаза встретились лишь на мгновение, лишь на секунду, но Дима заметил в них золотые всполохи, янтарные искры. Всё те же, что и всегда; всё те же, что и пять лет назад, когда эти глаза смотрели на него так упрямо и непреклонно.
И звуки нахлынули с новой силой.
Дмитрий Дериглазов, красавчик и, как многие считали, настоящий бабник, готов был умереть от разрыва сердца прямо здесь и сейчас. Даже адская мигрень отошла на второй план. Он во все глаза наблюдал за спешащей девушкой, за Верой. Его Верой.
Изящная фигурка, утянутая во всё чёрное, не шла, а скользила над полом – быстро и неуловимо. Раз – она уже у дальней стены зала; два – у второго ряда; три – ещё ряд оказался за спиной, а девушка, словно ниндзя, молниеносно оказалась у совершенно пустой парты. Единственной свободной – крайней во втором ряду, прямо напротив лектора. Ребята ненавидели там сидеть: слишком хорошее обозрение у преподавателя – ни списать, ни отвлечься.
Димка даже пожалел, что сам забрался так далеко, и хотел пересесть, но в последний момент себя одёрнул: «Сиди на месте, дурак. Куда мчишься?»
И правда, куда? Дериглазов не знал, но потребность тянула вперёд, убивая на корню здравомыслие. Ведь они с Верой увиделись. Вот так, в институте, совершенно внезапно!
Впервые за последний год.
ЧАСТЬ 1
ГОДЫ
 -01- 
Вера стояла, замерев перед дверью аудитории, и ужасно нервничала. Она не призналась бы в этом даже под угрозой смерти, но волновалась так сильно, что внутренности сводило. В горле пересохло, язык прилип к нёбу, а руки дрожали – и всё почему? Из-за необходимости год отучиться очно? Это ведь всего лишь год, ничего сложного. Более того, это последний год – пары только до конца декабря, потом практика, время на подготовку и выход на диплом. Неужели она трусит каких-то жалких четыре месяца побыть среди людей?
Именно. Трусит.
Она бегло огляделась, удостоверилась, что в коридоре никого нет, и только тогда на секунду оттянула маску от лица, делая глубокий вдох, наслаждаясь свежестью воздуха. Последние пару недель Вера не вылезала из дома, готовясь к учебному году, и немного отвыкла от слабого головокружения, которое вызывает постоянное ношение маски. Хотя как можно отвыкнуть от своей второй кожи?