Предчувствие весны

Мелани усмехнулась.
— Вот спасибо.
Но Роберт, казалось, не заметил ее сарказма.
— Я знаю, что ты не выгонишь меня, Мелани, — тихо сказал он. — Ты единственная, на кого я могу положиться.
Мелани хотела возразить: а как же родные? Но промолчала, вспомнив родителей Роберта — вечно отсутствующий дома отец и полусумасшедшая мать. Была еще сестра, но она ушла из дому сразу же, как окончила школу, и ее можно было понять. Мелани, еще когда училась с Робертом в одном классе, чувствовала, что под маской напускного безразличия и гордой независимости он тщательно прячет одиночество.
— Но ты же не видел меня целых десять лет, — сказала она.
Роберт улыбнулся. Улыбнулся настоящей искренней улыбкой, так что в уголках его глаз собрались легкой паутиной морщинки. Сердце Мелани замерло от этой улыбки. Ее губы неожиданно для нее самой прошептали:
— Поцелуй меня еще раз.
Роберт поднял с пола еще несколько пакетиков чая.
— А ты совсем не изменилась, — тихо сказал он.
Краска залила лицо Мелани. Не изменилась? Да она уже три месяца только это и пытается сделать!
— Это комплимент, — уточнил Роберт, внимательно следивший за выражением ее лица.
— Ты действительно считаешь это комплиментом?
Роберт пожал плечами.
— Во всяком случае, я хотел сделать тебе комплимент. А что, тебе показались обидными мои слова?
— Да нет. Извини, просто я сегодня сама не своя — столько событий.
Они одновременно потянулись к последнему оставшемуся на полу пакетику чая. Их руки встретились. Мелани почувствовала, что снова краснеет, и наклонила голову, чтобы Роберт не заметил этого.
Неожиданно он поднял руку и дотронулся до ее волос. Сердце Мелани учащенно забилось.
— Ты постриглась, — сказал он.
— Да, но это не все изменения. — От волнения голос Мелани звучал хрипло.
— Я не имел в виду перемены в твоей внешности.
— Да как ты можешь судить об этом! — возмутилась Мелани. — Прошло десять лет, и уж конечно я изменилась за это время! Ты разве не знаешь, что люди со временем меняются?
Роберт молча рассматривал Мелани. В наступившей тишине слышно было лишь его дыхание.
Самое обидное, что он прав, с горечью подумала Мелани. Конечно, Роберт слишком самонадеян, но все же надо признать, что он не ошибся в выборе убежища, — как и прежде, в школе, я готова сделать для него все, что угодно. В его присутствии я по-прежнему теряю волю.
Роберт отнял руку от ее волос. Мелани так хотелось прижаться щекой к его груди, ощутить его тепло, его запах, но она подавила в себе это желание, хотя и с большим трудом.
Все, что Мелани позволила себе, — это осторожно втянуть носом воздух — от Роберта пахло мылом, дождевой водой и кожей. Мужской кожей — необъяснимый, ни с чем не сравнимый запах силы и нежности.
Они молча продолжали рассматривать друг друга. Мелани отметила про себя, что Роберт не намного поправился за эти десять лет, и если десять лет назад его вполне можно было назвать костлявым, то теперь… Нет, он по-прежнему был худощав, но никто не назвал бы его тощим — его тело было поджарым, но мускулистым. Мелани уже успела почувствовать на себе силу его рук.
Собственно говоря, за десять лет в Роберте изменилось лишь одно — он стал мужчиной. И это привлекало Мелани вдвойне. Пора было признаться себе в том, что она, как и прежде, влюблена в него. Теперь это не было просто школьным воспоминанием — это была действительность.
— Тебе идет, — прервал паузу Роберт, имея в виду прическу Мелани. — Но мне все же больше нравились длинные волосы.
— Я выросла, — отчеканила Мелани, изо всех сил стараясь походить на свою независимую сестрицу Эдну.
Роберт встал, нечаянно задев при этом Мелани, которая, не удержав равновесия, немедленно шлепнулась на пол. Она посмотрела на Роберта снизу вверх — от этого ее взгляд казался жалобным и затравленным. Теперь Мелани наконец смогла хорошенько рассмотреть Роберта. Он смыл кровь, и теперь виден был громадный багровый кровоподтек на правой стороне груди. Мелани невольно поморщилась, представив, какую боль должен чувствовать Роберт.
 
— Нужно наложить тугую повязку, — сказала она. — Я сейчас.
— Спасибо. — Роберт протянул ей правую руку, помогая встать с пола.
Мелани с опаской, словно боясь обжечься, вложила свою руку в его. Внезапно Роберт насторожился, услышав гулкий неясный шум.
— Это чайник, — успокаивающе сказала Мелани, выключая плиту. — Теперь и чаю можно выпить.
Роберт облегченно выдохнул.
— Чай? Замечательно.
— Роберт, а ты не голоден? — спохватилась Мелани. — Я могу приготовить сандвичи.
Роберт просительно взглянул на нее.
— Если тебе не трудно…
— Да что ты, нисколько! — с воодушевлением воскликнула Мелани, но тут же осеклась: не время играть роль хорошей и гостеприимной хозяйки. — Я хочу сказать — не умирать же тебе с голоду. Тебя устроит ветчина и сыр?
— Да, — благодарно сказал Роберт. — Спасибо, Мелани, ты просто прелесть.
Мелани подала ему кружку с горячим чаем и отвернулась к холодильнику.
— Послаще, — услышала она голос Роберта за спиной.
— Что? — Мелани в изумлении обернулась.
— Я люблю сладкий чай, — пояснил Роберт. — У тебя нет меда?
Как я могла забыть, думала Мелани, машинально подавая Роберту баночку с медом, он же всегда любил сладкое. В школе он постоянно таскал сладости из моей коробки для завтраков. Наверное, родители не баловали.
Роберт Грин на кухне школьной тихони Мелани Рокуэлл — пьет сладкий чай и ждет, когда она приготовит ему сандвич! И он намерен провести в ее квартире всю ночь!
Нарезая хлеб, Мелани подумала, что, раз уж она решила три месяца назад изменить свою жизнь, то сегодня следовало бы воспользоваться случаем и, не думая о последствиях, заняться любовью с Робертом Грином. Тогда он поймет, что Мелани Рокуэлл уже не та влюбленная в него простушка, что была в школе, а взрослая, уверенная в себе женщина.
Мелани вздохнула украдкой — это самая бредовая идея из всех, что когда-либо приходили в ее голову. Переспать! Да она и глаз-то на Роберта лишний раз поднять не смеет!
— Может, ты все-таки объяснишь мне, что с тобой случилось, — вновь попыталась она перевести разговор на события сегодняшнего вечера.
Роберт молчал. Мелани между тем тонко нарезала ветчину и сыр, уложила их между двумя ломтями хлеба, добавила листья салата и кусочки маринованного огурца и щедро сдобрила майонезом. Когда сандвич был готов, она обернулась к Роберту и раздраженно набросилась на него с упреками:
— Так и будешь молчать? Ты ворвался в мой дом, требуешь, чтобы я накормила тебя, и не желаешь ничего объяснять! Строишь из себя Аль Капоне!
Роберт удивленно поднял на Мелани глаза.
— Почему Аль Капоне?
— Ну… — Мелани пожала плечами. — Это единственный гангстер, который пришел мне в голову.
Роберт усмехнулся.
— Во-первых, он не совсем гангстер, а во-вторых… Ты слишком прямолинейна.
— Это кажется тебе смешным? — возмутилась Мелани. — А что бы ты подумал на моем месте?
Роберт с наслаждением отпил горячего сладкого чая.
— Поверь, моя милая, мне сейчас не до смеха.
Моя милая — надо же! Мелани независимо дернула плечом, но все же это фамильярное обращение было ей приятно.
— Ты совсем замерзла, — сказал Роберт, глядя, как она переминается на полу и трет одну озябшую босую ногу о другую. — Почему бы тебе не надеть что-нибудь… Ну не знаю — тапочки или носки.
Мелани поставила перед ним тарелку с сандвичами.
— Я тронута твоей заботой, Роберт, — саркастически произнесла она, но сразу же посерьезнела, зацепившись взглядом за кровоподтек на обнаженной груди Роберта. — Все же меня беспокоят твои ребра: вдруг у тебя перелом? Как бы тебе не стало хуже.
— Ничего страшного, — беспечно отмахнулся Роберт и отломил от сандвича кусочек хлеба. — Дай мне поесть спокойно.
— Ну вот. — Мелани с удовлетворением оглядела свою работу. — Я не слишком туго наложила бинты?