Любовный треугольник (СИ)

В ушах шумит, кровь в венах густой становится.
- Спасибо, Оля. Вечером забеги ко мне сюда. Разговор будет.
- Хорошо. До свиданья, - а после говорит мне, - Пока.
- Пока.
Напряжённо наблюдаю, как она забирает свою сумку и выходит из палаты. Лишь потом я ввинчиваюсь в отца требовательным взглядом.
Сердце тяжело бахает в груди, оглушает, лишает возможности думать.
- Что происходит, объяснишь?
- А что объяснять? – он чуть приподнимается, чтобы присесть.
Помогаю ему поднять подушку, а сам отхожу к окну. Непонимание, как узел на шее затягивается сильнее и сильнее.
Не ожидал этой встречи. И от этого не могу в себя прийти. По крови адреналин гуляет, как будто не Олю увидел, а укол толстой иглой в сердечную мышцу получил.
- Оля работает у меня.
- Что? – резко оборачиваюсь, - Работает?
- Да.
- С каких пор?
- Давно уже. Больше месяца.
- Как так? – едва не давлюсь недоумением.
- Мне помощь нужна была. Временно не справлялся. Предложил ей, потому что она искала работу на неполный рабочий день. Но она отказалась. Думаю, так и ушла бы, если бы её Мариам не попросила.
- Мариам? Она в курсе?
- Да.
Нервно провожу пятерней по волосам. Всё это время Оля работала на отца, и сестра знала об этом, а я не в курсе?
- Оля помогла мне очень, - тепло, сквозящее в тоне отца, пробирается до самого нутра. - Даже вчера, когда мне плохо стало поздно вечером, скорую вызвала и привезла сюда. Здесь, как я понял, её отец когда-то работал, поэтому врачи знакомые нашлись.
Точно, он ведь хирург был.
- По этой причине ей разрешили у тебя переночевать? – догадываюсь я.
- Думаю, да, - кивает он, а потом улыбается, - хорошая она девушка.
Не верю, что слышу это от него. Как будто попал в мир навыворот.
Нет, отец всегда хорошо отзывался о ней. В отличии от матери. Но я и подумать не мог, что в свете того, что происзодит в последнее время, он предложит ей работу.
- Мать в курсе, что она на тебя работает?
- Нет.
Даже знаю почему. Потому что Оля косвенно связана с Мари, а тема сестры теперь табу в нашей семье.
- Почему мне не говорил?
- Мы с тобой не шибко ладим последнее время. Говорим мало… Присядь, Давид, - отец указывает рукой на кресло, в котором минуту назад спала Оля. – Мне нужно с тобой обсудить важный вопрос.
Сощурившись, внимательно смотрю на него. Ани говорила, что отец не важно себя чувствует, но в разговорах по телефону со мной он всегда звучал бодро. Сейчас же его внешний вид подтверждает слова жены.
Он сильно сдал.
Прохожу к креслу и опускаюсь в него. Неумышленно провожу ладонями по мягкой обивке, таящей еще ЕЁ тепло…
- Я знаю, что в последнее время наши отношения изменились. Но кроме тебя мне просить некого. - сжимает губы отец, повержено смотря прямо перед собой, - Я пытался вести ресторан, но сейчас, как ты понимаешь, я делать это не в состоянии. Поэтому я вынужден просить тебя о помощи. Ты сможешь переехать сюда и взять ресторан на себя?
- Я? – изумленно таращусь на него, - Пап, я ни черта не смыслю в ресторанном бизнесе. У меня совсем другой уклон работы.
- Ничего страшного. Разберешься, - поворачивает ко мне голову, - Я тебе всё объясню, пока лежу здесь. Плюс Оля поможет. Она мне это время, как палочка выручалочка была. - Одно упоминание её имени рождает внутри броуновское движение. И очередную порцию непонимания. – А сейчас мне нужна помощь сына. Чужих людей я нанимать не хочу. Дела и так идут не очень. Только заинтересованное лицо может поднять ресторан на ноги.
- Почему не очень? Я думал, Демьяну удалось помочь.
- Временно – да. Но ажиотаж стих, и я снова едва выхожу в плюс. Тебе будет сложно сначала, ложных обещаний давать не стану. Но ты вольешься. Ты способный у меня, цепкий. А я встану на ноги и вернусь.
Ресторан – его третий ребенок. И хоть он приносит немного прибыли, отец никак не может найти в себе силы, чтобы закрыть его, поэтому не удивительно, что произошедшее подкашивает его.
После разговора с отцом я выхожу на улицу и какое-то время сижу в машине, пытаясь переварить случившееся. Телефон разрывается от входящих от Ани, матери и Мариам.
 
Перезваниваю только сестре.
- Давид, как папа? – тут же выпаливает она после первого же гудка.
- В порядке.
- Слава Богу, - облегченно выдыхает и начинает плакать, - когда Ани мне позвонила, я думала с ума сойду.
- Нормально всё, не переживай.
- Это из-за меня всё… Из-за меня ему плохо. Боже, почему всё так, Давид?
Устало выдохнув, откидываю голову на подголовник.
- Почему ты не сказала мне, что Оля работает на него? – спрашиваю вместо того, чтобы ответить.
Мари затихает. Молчит секунду, вторую, а у меня сердечная мышца дергается в агонии.
- Я подумала, что тебе эта информация будет ненужной. Зачем лишний раз напоминать?
Подношу руку к лицу и сдавливаю переносицу. Какого-то черта всё происходит за моей спиной.
- Ясно.
- Ты видел её, да? Олю.
- Да.
- Мне жаль. Я не думала, что вы пересечетесь. Просто хотела, чтобы рядом с папой хоть кто-то был. Что теперь будет?
На том конце повисает пауза, а мой взгляд застывает на грязном пятне на лобовом стекле. В голове беспорядок и сплошная каша.
- Буду отбиваться, Мари. Не нервничай там. С отцом всё в порядке будет.
- Ты позвонишь потом еще раз?
- Да.
Сбросив звонок, откидываю телефон на соседнее сиденье и подкуриваю сигарету.
Грудную клетку будто катком переехали. Ребра все в крошку, внутренности в мясо. Поверить не могу…
После всего, что случилось… через что Оле пришлось пройти из-за нашей семьи, она все равно работала на отца и ночевала у него в палате… 
  
33 Оля
 
На пары я приезжаю с опозданием.
Извинившись перед преподавателем, тихонько занимаю своё место.
- Ты где была? – шепотом спрашивает Алина, девчонка, с которой я сижу.
- Потом расскажу, - бросаю подруге и достаю конспект.
Вот только текст, который записываю под диктовку, льётся фоном. Вроде пишу, уличить меня в невнимательности нельзя. А на самом деле – в голове у меня Давид.
Сердце до сих пор не пришло в норму после того, как мы с ним столкнулись. Я знала, что он приедет. Мне сказали, что позвонили ему. Но уехать ночью, оставив Тиграна Армановича я не могла.
Так испугалась вчера, когда ему плохо стало в ресторане. Вызвала скорую, Саша преданно рядом сидел, а Настя, наша официантка, за нашатырем убежала.
Я же смотрела на отца Мариам и сама не заметила, как молиться начала.
Этот человек за последний месяц открылся для меня с другой стороны. И теперь я точно знаю, что он жалеет о том, что случилось с его дочерью. Только гордость ему не позволит в этом никогда признаться. Я один раз застала его за рассматриванием фотографий со свадьбы Мари. Откуда они у него – я не знаю. Вероятно, Давид присылал, но он, когда понял, что я заметила, быстро убрал телефон и сделал вид, что ничего не произошло.
О его семье мы не говорим. Зато ко мне он относится с необъяснимым теплом. Почему? Не знаю. Возможно, таким образом пытается поделиться нерастраченной любовью, предназначенной его родной дочери.
- Оль, после пар ко мне пойдём? Мама пирог испекла с яблоками. Ты же любишь, - виснет на моем локте Алинка.
- Нет, солнце, сегодня никак.
- Опять на работу?
- Нет. Скорее всего, я снова останусь безработной.
- Ого, - удивленно притормаживает она, - почему?
Судорожно втянув воздух, максимум, что я способна сделать – это пожать плечами.
- Давай завтра обсудим, ладно?
- Хорошо, как скажешь.
После пар я отправляюсь домой. Тигран Арманович просил приехать к пяти. Не знаю, будет ли там Давид, но оставшееся время я стараюсь взять себя в руки.
Каждый из нас живёт дальше. Строит свою жизнь. Я точно знаю, что между нами больше ничего не будет, но несмотря на все установки, данные себе мозгом, мой пульс все равно сбивается, стоит мне войти в больницу.