Золотой Стряпчий (СИ)

И в плане денег берут, судя по косвенным данным, никак не «приличные владеющему» деньжищи, а вполне разумные, хоть и немалые деньги. Данные, конечно, стоит перепроверить, но довольно логично выходило. И, кстати, та же бобриха — вот я посчитал что в деньгах не нуждается, а вот совершенно не факт. Дабары очень «децентрализованный» род, живущий по примеру бобров крупными семьями, зачастую лично не встречающимися за всю жизнь. Кстати в большинстве своём матриархальными семьями. Так вот, то что «в целом» крупный род Дабар богат, совершенно не обозначает что конкретная семья осыпает «хворую страшилу» золотом.
Вечером приползла усталая Лиса. Действительно вымотанная, что меня в намеренье субсидировать рыжую аркубулюсом утвердило. Причём, к сожалению, безуспешно: никаких «случайно услышанных разговоров», ничего такого. Если и было, то не сплетничали. И в редакции Лисьей Правды ни словечка.
— Обидно, досадно, но ладно, — пожал я плечами. — Лиса, завтра надо бы… Хотя ты устала, — хмыкнул я.
— Не устала, то есть… Тяжело со столькими говорить, — призналась она. — А что нужно? — оживилась рыжая.
— Да как запасной вариант, распустить слух, что послезавтра в корифейском суде я буду поверенным, вести тяжбу. И что будет интересно.
— Ну это-то не сложно. И Михайло, я знаю что мне придаст сил.
— Я тоже, — ухмыльнулся я.
В общем, повторили вчерашний марафон, даже с перевыполнением. Просыпаемся в полдень же, выходим, отлавливаем слугу — мол, должи хозяйке что мы изволили проснуться.
— Никак невозможно, почтеннейший, — залупал глазами слуга.
— Спит что ли? Ну пусть спит. И Лиса, надо нам немножко потише как-то, — под фырканье рыжей констатировал я.
— Нет, почтеннейший. Уважаемая Млада Радич изволила покинуть особняк…
— КУДА⁈ — рявкнул я, начиная непроизвольно оборачиваться.
— Простите…
— БЫСТРРРО! — зарычал я в лицо слуге. — Куда, с кем, зачем?!!
Слуга затрясся, но в обморок падать не стал (а мог, я немного погорячился), даже не обоссался. И запинаясь, но быстро отчитался. С утра доставлено запечатаное письмо, как только госпожа проснулась — прочитала. И с пятёркой дружинников выдвинулась, в спешке, в благородное собрание.
— Когда? — ровно спросил я, перестав рычать и психовать, но уже будучи полноценным беролаком — как-то естественная реакция выходила.
— Полчаса тому…
— Может успею. Я в собрание…
— Я с тобой! — заявила рыжая, начав оборачиваться.
— Только быстррро! — рыкнул на бегу я.
Вскочили на аркубулюса и он втопил: я железного медведя так никогда в городе не разгонял. Брусчатка не крошилась, но искры летели душевно. И в подвал Собрания аркубулюс въехал в облаке искр, гася скорость. Я тут же соскочил с него, взлетел по лестнице, сопровождаемый Лисой. Мимоходом отметив, что именно «бегает» рыжая в обороте временами на четвереньках, уж по лестнице точно.
Влетел в приёмную и рявкнул на всё здание:
— Кацл!!!
— Да, ваше почтенство Михайло… — заполошно выскочил управляющий из каких-то недр.
— Млада Разич. Где⁈
— Второй этаж, зал для приватных переговоров, шестая посолонь. И она…
— Это их проблемы, — на бегу бросил я.
Доскакал до кабинки, долбанул лапой по запертой двери, чего она не выдержала. И, в облаке щепок, ввалился в кабинет, с оскалом во всю морду и приветливой речью:
— ПРИВЕД!
  
18. Поверенная суета
 
При этом обстановка в алькове-кабинете хоть и была не слишком приятная, но полностью аутентичной для моего «приведа» не была. Млада сжалась перед здоровенным Боричем, чуть не плакала, но трахать её пока никто не трахал. Ни сексом, ни по голове. К тому же девица была вне оборота, так что если бы её трахали, да и пожётче — только заслужила бы своим дурацким поведением! Дело в том, что механизм импринтинга запускал секс именно в обороте. Добровольном, если страсть-чуйства, или вынужденном, если в поединке, не важно. Важно, что оборотни должны были совокупляться в обороте, причём оба партнёра (а, возможно, и более сложносоставные конструкции с большим количеством причастных, тут черт знает), иначе не выходил каменный цветок, и привязки не возникало.
 
Далее, в алькове с видом «а я тут вовсе не причём» пребывал явный Разич, полу мужеского, возраста подходящего, морды схожей. Барисул, собственной персоной. Хотя морда «я тут не причём» была у засранца только первую секунду моего появления. Потом он, как и Борич, исполняли пантомиму «никто не ждал Михайло Потапыча». Ну и в качестве небрежного штриха к интерьеру в уголке валялись пара одарённых стражей, которых я видел в особняке Разичей. Без признаков сознания, но с признаками ударенности средней тяжести. Видимо, начали исполнять служебный долг, оберегая подопечную (лучше бы не выпускали, воены картонные, да хоть меня бы разбудили!), ну и закономерно огребли от неслабого владетеля.
Ну и Млада эта, чтоб её, пырилась на моё почтенство с надеждой и прочими дурацкими чуйствами. Нет, в свете наличия присутствия её братца — я, в общем, причины, сподвигнувшие дурынду припереться в Собрание, понимаю. Вот только её на два голоса на уши (между которыми, судя по результатам, только гулкая пустота) трындели: «О-па-сно! До суда всё делать ТОЛЬКО с дозволения поверенного!»
Но вытаскивать дурынду всё равно надо. Может, повзрослеет когда-нибудь. И Лисе подруга… Но что самое главное — я уже ВЗЯЛСЯ за дело, и идиотизм клиента в таких раскладах — оправдание, но никак не отсутствие уязвлённости в самый профессионализм…
«В задницу твою шебуршную!» — захамила медвежатина. — «Чего стоишь, кого ждёшь? Прибей этих придурков по-быстрому!»
Вот только непонятно, что всё же тут происходит. В то, что Борич собрался насиловать (что само по себе очень постыдная вещь, подоплёку которой я узнал только сейчас, когда узнал про «привязку» владеющих) при братце сестрёну? Ну вот как-то совсем перебор, да ещё в Собрании… Да его самого на такое затейливое макраме порвут, что флагов таких нет. В очередь владеющие встанут, рядиться станут, кто такую несимпатичную личность карать будет. А если Боричи заступаться станут — их тоже порвут, невзирая на пол и возраст. Запугивает или вызывает на поединок?
Тем временем Борич, как самый свинский и матёрый, пришёл в себя первым. Уставился на меня с опасением, но и с вызовом.
— Ты, надо полагать, видом Потапыч, — хрюкнул он, задирая пятак.
И узнал он меня неспроста. Беролаки — товарищи редкие, не потому, что медведь, как тотемный зверь, хуже…
«Пну», — веско посулил Потап.
— Так отвечу, — посулил я. — И думал же, что «не хуже»!
«Р-р-р-ры!» — задумчиво пророкотал Потап.
А потому, что медведи — очень территориальны и семейны. В Золотой Волости, судя по всему, мне известному, всего три рода беролаков, причём каждый — в небольшом городке без владеющих, или с обширными владениями пейзанского толка. В Золотой не стремятся, так что определить, кто я в обороте — может любой, читающий Лисью Правду, Вестник Корифея, да и просто слушающий слухи.
— И по какой причине ты столь нагло врываешься… — уже решительнее продолжил Борич, развернувшись ко мне и положив верхние копыта на пояс с шашкой и пистолем.
— Не к тебе дело, — небрежно бросил я, даже не смотря на него прямо.
— Да как ты…
— Заткнись, а? — вежливо попросил я.
— Наглец! — рванул свинтус шашку, после чего получил по шеям.
Я, всё-таки, в отличие от него был в полном обороте. Хотя довольно ощутимый лещ Борича не вырубил: копошился на земле, копытцами сучил, зыркал на моё почтенство неподобающе.
— Млада, следуй со мной, — не стал разбрасывать бисер перед свиньями я.