"Та самая Аннушка", второй том, часть первая: "Другими путями" (СИ)

Аннушка выговорилась и замолчала. Мы сидим и пьём чай, не глядя друг на друга. В конце концов, что такое любовь, как не стремление сделать любимого человека счастливым или хотя бы менее несчастным? Если она несчастнее со мной, чем без меня, выбор очевиден. Завтра свалю, напомнив, чтобы дверь за мной шваброй припёрли. Кирпичом вряд ли заложат, небось не одна Крисса захочет в кафе сходить. Опасно, конечно, но сами разберутся, не маленькие.
— Ладно, — сказал я, допив, — пойду спать.
— Погоди, ещё один вопрос.
— Какой? Я реально устал, прости.
— Конечно, но хотя бы парой слов — где ты умудрился встретить Лейхерота Текониса, и что ему от тебя надо?
— Это настолько важно, что до утра не потерпит?
— Да. Не помню, говорила я или нет, он родной брат Мелехрима, секретаря и неофициального лидера Ареопага Конгрегации. Они близнецы, хотя сейчас уже не похожи совсем. Их пути очень давно разошлись, они не очень-то ладят, Лейхерот почему-то терпеть не может Конгрегацию, но они общаются, сама видела. При Библиотеке он числится в профессорском составе, но бывает так редко, что его теперешнее появление вряд ли случайность. Зачем ты ему?
— Он, как я понял, навёлся не на меня, а на Криссу. Девочка зависла над сломанным мораториумом, он подвалил, угостил нас пивом, наплёл, что грёмлёнг созданы для обслуживания этих штук, пообещал ребёнку золотые горы и кучу маленьких мораториумов, она закапала слюной, как младенец над коробкой погремушек, еле утащил. Ты пригляди за ней, пусть ещё разок подумает.
— Конечно.
— Я ему, судя по всему, постольку-поскольку. Решил, что мы с Криссой вместе, готов взять в нагрузку. Что-то типа охраны. Я не стал выяснять детали, он мне сразу не глянулся, да и в наёмники не хочу, не моё это.
— Много маленьких мораториумов, говоришь?
— Он говорит, — уточнил я. — Может, насвистел Криссе, чтоб заманить ребёнка, а на самом деле у него унитаз засорился, починить некому.
— Да нет, — задумчиво сказала Аннушка, — всё чертовски логично, на самом деле. Лейхерот специализируется на артефакторике, никто не знает о древних штуках столько, сколько он. Андрей душу бы продал за его консультацию. Мораториумы — главная страсть Текониса, он их коллекционирует, изучает и, вроде бы, даже как-то использует. Но то малые мораториумы, а на большой он облизывается давно и тщетно. Пока мы не пролезли сюда, единственным работающим считался тот, что в Центре, у Школы. Мне даже доводилось слышать, что Лейх с Мелехом посрались именно из-за него. Мелехрим запретил брату его изучать, потому что он слишком важен для Конгрегации, а Лейхерот считает, что все эти политические игры говна не стоят на фоне науки. Впрочем, мне это Калеб рассказал, а он то ещё брехло.
— А что ты так напряглась-то? Думаешь, он к этому мораториуму клинья бьёт?
— Не знаю. Но вот тебе один фактик на подумать. Ты ругался, что мы не эвакуировались, когда началась стрельба? Знаешь, почему?
— Потому что корректоры — придурки с отбитым чувством самосохранения?
— Ну, это тоже, да, но в этот раз ребята были реально напуганы и попытались. Не вышло.
— В каком смысле?
— По какой-то причине мы оказались заблокированы в локали. Корректоры не смогли выйти на Изнанку, представь! Как будто что-то держало. Вот тут началась паника-паника, ты себе не представляешь, какая.
— И ты?
— Прикинь, и я тоже. Пришлось нам с Сеней выдвигаться, выяснять, в чём проблема.
— И в чём же?
— Не знаю. Как только нападавшие свалили за дверь, блокировка исчезла. Скорее всего, у них было с собой некое устройство, вызывающее блокирующий эффект, и они унесли его с собой. Но знаешь, что ещё страннее?
— Говори.
— Когда на нас напали в тех руинах, была та же фигня. Но потом раз — и прекратилась.
— Какое-то устройство видел в руках у офицера, который вопил у автобуса, — припомнилось мне. — Но я не приглядывался, пристрелил его нафиг и всё.
— Может быть, — согласилась Аннушка. — Допустим, оно без него отключилось. Но куда делось?
 
— Ну, мы не особо там осматривались, может, закатилось куда-то. Небольшая была штука, с футбольный мяч размером или даже меньше.
— Возле автобуса мы как раз долго толклись, — возразила Аннушка, — пока Крисса его чинила…
Она осеклась и посмотрела на меня, а я на неё.
— Ты подумал о том же, что и я?
— Кстати, а где комната Криссы?
Курносое круглолицее и конопатое дитя славного народа грёмлёнг дрыхнет, раскинувшись в несоразмерно огромной кровати и оглашая помещение заливистым, отнюдь не девичьим храпом.
— Будить будем? — спросила Аннушка.
— Зачем? Чем больше проспит, тем меньше похмелье. Вон её сумка с инструментами, на полу брошена. Думаю, чрезвычайность ситуации нас оправдывает.
— Ещё как! — девушка решительно расстегнула «молнию» на здоровенном брезентовом бауле. Я всю дорогу поражался, как Крисса его таскает — он чуть не с неё размером.
Внутри вперемешку инструменты, тряпки, книжки, пакеты с едой, пара замурзанных мягких игрушек, ещё какой-то хлам — типичная «комната подростка» в варианте «ношу с собой». Аннушка, покопавшись, извлекла оттуда небольшой шарообразный предмет.
— Оно?
— Чёрт его знает. Я видел издали и недолго. По размеру похож.
— Это единственная штука, про которую я не могу сказать, что это такое.
Шар из непонятого материала, не сплошной, а как бы резной, со сложной внутренней структурой, похоже, что разъёмный, но непонятно как.
— Забавная штуковина, не удивительно, что Крисса его подрезала. Я бы и сам не удержался.
— А я бы и пальцем не притронулась, — помотала головой Аннушка. — Чёрт меня подери, если это не очередной артефакт, а от них одни неприятности. И чёрт меня, опять же, подери, если Лейхерот Теконис не имеет к этой штуке никакого отношения. Ладно, пусть девчонка спит, завтра будем разбираться, что именно она спёрла. Да и нам пора, и так почти всю ночь просидели…
— Где мне можно лечь?
— Пойдём, покажу.
Мы поднялись на второй этаж, она толкнула дверь в комнату. Там горит ночник, широкая кровать разобрана, одеяло откинуто, на полу сумка с вещами.
— Тут кто-то уже живёт.
— Ага. Я. Заткнись. Душ вон там. Вода есть и даже горячая, у Криссы руки растут откуда надо.
— Хочешь со мной в душ?
— Нет, хочу нормально трахнуть тебя в постели. Что встал? Поспеши, я планирую хоть сколько-то сегодня поспать!
 Глава 11 
 Зелье Вечности 
— Вы рылись в моих вещах! — возмущённо топает коротенькой ножкой Крисса. — Это нарушение личных границ, и вообще гадко!
— Не рылись, а извлекли один предмет. Причём, не твой. Будить тебя не стали, ты так красиво храпела… — улыбнулась Аннушка.
— Тьфу на вас! Да, я выпила! Отец не разрешал, а теперь могу!
Хорошо быть молодым — похмелья у неё нет, хотя перебрала вчера изрядно. Вырвалась на свободу, так сказать. Подозреваю, что это было первое пиво в её жизни. Ну, или первое, выпитое открыто, — думаю, даже на Терминале со строгим отцом можно было найти способ. Я в её возрасте находил.
— Подобрала, да, — не отрицает девочка. — Под автобусом валялся. Не знаю, что это, но оно офигенное! У меня аж ручки затряслись, как увидела! Хотела потом разобраться, но времени не было. Заберёте, да?
— Как минимум на время, — сказал я. — Эта штука может быть небезопасна. Твоё расовое чутьё не подсказывает тебе, что она делает?
— Ну… — Крисса взяла у меня шар и задумчиво покрутила в руках. — От него такое же ощущение, как от той штуки на площади. И он тоже открывается…
— Нет! — крикнула Аннушка, но опоздала.
— … вот так! — девочка ловким движением провернула половинки шара относительно друг друга и раскрыла его, как шкатулку. — Ух ты, какая штуковина!