Второй шанс для предателя. Понять? Простить? Начать сначала? (СИ)

«Нет… Нет! Судьба не могла сыграть со мной такую злую шутку!»
Стася молчала. Оказалась не в состоянии выдавить из себя ни звука, и желала лишь одного — убежать. Как можно дальше. Как можно быстрее.
Но… вопреки инстинктам и желаниям… оставалась на месте.
Ян тоже не двигался. Застыл напротив нее огромной каменной глыбой.
И тоже молчал, сотрясая пространство своим тяжелым надрывным дыханием. На его скулах плясали желваки — так сильно он стискивал челюсти. Суровый властный взгляд, впившийся в нее стальными иглами, был острее битого стекла. Он… продирал до мурашек. Заставлял замирать от волнения. Вибрировать от напряжения, как оголенный провод. Делая над собой усилие, Стася встрепенулась. В надежде избавиться от сковавшего ее оцепенения, попятилась назад. Ян синхронно шагнул вперед, не позволив ей увеличить расстояние между ними. И… время замедлило свой ход. Остановилось. Сложно сказать, о чем думал сейчас Ян, но у Стаси вся жизнь промчалась перед глазами. В последний раз они с ним стояли так близко друг к другу… очень-очень давно. Они виделись впервые за долгих четыре года. Впервые с того момента, когда их счастливая семейная жизнь разбилась вдребезги. Впервые с того проклятого дня, когда Стася собственными глазами убедилась в его предательстве, собрала вещи и сбежала из города.
Он изменился. Сильно изменился. Возмужал. Заматерел. Стал еще брутальнее. В его внешности и одежде появилась легкая небрежность. Раньше он тщательно сбривал всю растительность на лице. Теперь же, позволял себе ходить небритым. С густой колючей щетиной на впалых щеках. Именно впалых. Ян страшно осунулся. Казался мертвецки бледным и чертовски уставшим. Измученным. Стася никогда не видела его таким. Никогда! Даже в самые тяжелые времена, когда ему приходилось работать без выходных из-за строительства их дома. Воспоминания о тех золотых деньках ядовитым жалом пронзили сердце. В глазах предательски защипало.
Но она не собиралась плакать перед ним. Не собиралась демонстрировать свою боль и минутную слабость. Стиснув кулаки до онемения пальцев, Стася гордо расправила плечи и вскинула подбородок. А после, обливаясь в душе кровавыми слезами, заставила себя… улыбнуться этому предателю. Холодно и отрешенно. Равнодушно и вежливо. Так, как улыбаются чужим людям.
И… Ян понял. Почувствовал ее посыл. По его телу промчалась крупная дрожь. Взгляд наполнился эмоциями, о значении которых ей оставалось лишь догадываться. Дыхание сделалось еще более рваным и тяжелым.
Он несколько раз порывался сказать ей что-то, но… лишь сильнее мрачнел.
В итоге, горько усмехнувшись каким-то своим мыслям, Ян протянул ей бумажный пакет с выпечкой. Тот самый, который вынес из пекарни.
— Держи! — велел низким хриплым голосом. — Твои любимые. С корицей.
Все с той же улыбкой на лице, от которой у нее уже сводило скулы, Стася покачала головой и пропела ехидным томным голоском:
— С голоду подыхать буду, а от тебя никогда ничего не приму!
— Я знаю, — отозвался Ян, выдержав паузу.
— И булки свои любимые я себе сама куплю! — зачем-то добавила Стася.
— Не купишь.
— Еще как…
— Я забрал последние, — устало выдохнул Костров, бесцеремонно перебив ее.
А потом, фактически силой впихнул шуршащий пакет с ароматным и еще теплым содержимым Стасе в руки, развернулся и двинулся прочь твердой размашистой поступью. Она же разрывалась между желанием швырнуть этот проклятый пакет в спину Кострову и… желанием уткнуться в него носом.
Но время шло. Расстояние между ними увеличивалось. Стася в любом случае не добросила бы. А потому, первый вариант отпал сам по себе. С замиранием сердца она смотрела вслед бывшему мужу и никак не могла обуздать собственные эмоции. На душе кошки скребли. Ну, зачем? Зачем Вселенная столкнула их лбами? Ян тем временем направился к своему автомобилю. Новому и совершенно ей незнакомому. Однако, остановился, так и не добравшись до него. Замер, будто к земле приколоченный. Так и стоял, ссутулившись и тяжело дыша — из его рта на морозе вырывались густые клубы пара. Он не оборачивался. Не смотрел на Стасю. Будто сам с собой боролся, то стискивая кулаки, то разжимая их. А потом вдруг, резко развернулся к ней лицом. Поймал взгляд и… шагнул вперед. К ней.
 
Нет, она не могла этого допустить. Догадавшись о его намерениях, сорвалась с места и поспешила вернуться в такси. Однако добраться до него не успела.
Ян настиг ее и крепко обнял со спины. Ничего не говорил. Ни в чем не обвинял. Ничего не требовал. Просто прижимал к себе, что есть мочи.
И неизвестно, чем бы все закончилось. Но в кои-то веке удача улыбнулась Стасе. Позади них раздался приятный женский голос:
— Ян? Все в порядке?
  
Глава 16
 
Как ни странно, постороннее вмешательство подействовало на Яна отрезвляюще. Он ослабил свою бульдожью хватку. Нехотя, чертовски медленно, но ослабил. Почувствовав это, Стася стремительно вывернулась из его объятий и очертя голову рванула к такси. Не оборачиваясь. Не прощаясь.
Ян продолжал смотреть ей вслед. Она знала это. Чувствовала на себе его тяжелый пронизывающий взгляд. Тем не менее, он позволил ей уйти.
Больше не пытался догнать или остановить. Остановилась Стася сама. Застыла каменным изваянием, преодолев не более пяти метров.
Сразу, как только услышала звонкий детский голосок:
— Мама, я хочу есть!
А следом нежное, полное любви:
— Потерпи, родной. Закончим с делами и заедем в ближайшее кафе.
— Мама, а зачем тетя забрала наши булочки?
— Ну, забрала и забрала. Значит, тете нужнее!
У нее внутри все оборвалось от услышанного. Заледенело. Сжалось, покрываясь толстой коркой льда. Даже удар под дых ощущался бы сейчас менее болезненно, чем немой вопрос, повисший в воздухе:
«Чей это ребенок? Его? Этот малыш — сын Яна? А девушка? Кто она ему?»
Не чувствуя земли под ногами, Стася развернулась. Ян стоял на прежнем месте. Задумчивый и угрюмый. А рядом с ним — мальчуган трех-четырех лет на вид. Он держался за руку своей матери — симпатичной блондинки.
Стася пошатнулась, сражаясь за равновесие. И за дыхание. Воздух со свистом покинул ее легкие. Грудь больно сдавило от страшных догадок. Девушка, с которой она застала Яна четыре года назад… тоже была блондинкой. В тот жуткий день Стася видела любовницу мужа мельком.
И совершенно не помнила ее лица. Только волосы. Ее шикарные платиновые волосы, которые хотелось вырвать с корнем. Как и свое кровоточащее сердце. И теперь, спустя столько времени, Стася не могла утверждать наверняка, что сейчас рядом с Яном стоит не она. Что, если их отношения продолжились? Что если они поженились и родили ребенка? Стася всегда запрещала Галине Петровне даже заикаться про Яна! И сама никогда ее о нем не расспрашивала…
«А чего я, собственно, ожидала?» — цеплялась за последние крупицы самообладания. — «Мы в разводе четыре года! У каждого своя жизнь!»
Но сердце и душа оставались глухи к голосу разума. Ноги сами несли ее обратно. К Яну и его… новой семье? Но чем ближе Стася подходила, тем больше убеждалась — нет, это не она. Не та мадам, на которую Ян променял ее однажды. Во взгляде блондинки не было узнавания, неприязни и ревности. Она смотрела на нее с плохо скрываемым интересом. Как на человека, которого видят впервые. И немного с тревогой — не знала, чего от нее ожидать. Собрав волю в кулак, Стася улыбнулась мальчугану. Присев рядом с ним на корточки, протянула ему пакет с булочками, который всучил ей Ян.
— Возьми, — произнесла на удивление спокойно. — Я забрала их случайно.
— Нет-нет! — ответила за малыша его мать. — Оставьте себе. Кушайте на здоровье. И простите нас. Неловко получилось…
Пакет ребенку Стася все же всучила. Распрямившись, иронично хмыкнула:
— Я похожа на голодающую нищенку?
— И правда, — задумчиво протянула девушка, скользнув по ней пристальным взглядом. — Совсем не похожи. Скорее, наоборот. Просто показалось со стороны, что… Еще раз, извините!