Адмирал Империи – 30

К счастью, пока я истово молился, страсти у командного пункта понемногу улеглись. То ли комбат попридержал коней, то ли Доминика вовремя сбавила обороты, но открытого мордобоя и перестрелки удалось избежать. Теперь они просто стояли друг напротив друга, сверля один другого испепеляющими взглядами и о чем-то вполголоса переговариваясь. Со стороны казалось, будто два матерых хищника выясняют, кто тут главный на территории.
К моему великому счастью все обошлось, подполковник оказался на редкость сговорчивым, как я после узнал, миролюбию комбата поспособствовал нависший в этот момент над нашей базой гигантских флагманский линкор Доминики Кантор – «Звезда Эгера», который находчивая вице-адмирал не стала оставлять на орбите, а ввела в атмосферу и расположила в десяти километрах над поверхностью, в прямой видимости от того места, где мы находились… Даже отсюда, с плаца, я мог разглядеть устрашающие очертания исполинского линкора, зависшего в небе прямо над нашими головами. Неудивительно, что комбат притих – такая махина способна в момент испепелить к чертям всю базу вместе с ее обитателями. Вот это я понимаю – весомый аргумент в споре. Не зря Доминика в свои годы( ей к этому моменту было, если не ошибаюсь тридцать пять) дослужилась до целого вице-адмирала, ох не зря.
Комбат явно оказался не дураком и быстро смекнул, что если будет упорствовать, то запросто может распрощаться со своей базой. Достаточно одного залпа из главного калибра флагманского линкора вице-адмирала Кантор, чтобы навсегда решить вопрос. Вот и пришлось бедолаге подполковнику пойти на попятную, смирив гонор – выбора-то особо не было. Либо спокойно отпустить одного-единственного штрафника, либо похоронить весь батальон под обломками. Хочешь жить – умей вертеться, как говорится.
Вот так, не прошло и получаса, а я уже был на воле и каким-то непостижимым образом вычеркнут из списков бойцов батальона. Просто чудеса, да и только! Когда меня вызвали в штаб, я поначалу даже не поверил. Решил, что ослышался. Но нет – вот она, заветная бумага о переводе с подписью и печатью, а вот и сама Доминика собственной персоной, ждет у вельбота. Живая, настоящая, восхитительная. Не сон, не бред, не игра воображения – все взаправду…
Голова шла кругом от нахлынувших чувств. Хотелось орать от восторга, обнять весь мир, расцеловать Кантор и станцевать джигу прямо тут, на плацу.
– Простое «пожалуйста» и девять орудийных стволов, направленные на базу делают чудеса, – усмехнувшись, ответила мне Доминика, на вопрос, как ей удалось меня вытащить. Я недоверчиво покосился на грозный силуэт «Звезды Эгера», нависающий над нами.
– Неужели, вы бы применили оружие? – недоуменно воскликнул я, все еще не веря своим глазам. Мне в голову не могло прийти, что Кантор решится на такое – открыть огонь по своим, и по военной базе Империи.
– Без сомнения, – кивнула вице-адмирал с самым невозмутимым видом, будто речь шла о чем-то совершенно обыденном. Я аж поперхнулся от неожиданности.
– Это же преступление, за которым последует Трибунал?! – не унимался я, все никак не мог взять в толк, на что готова пойти ради меня эта девчонка. Она что, совсем из ума выжила? Рисковать карьерой, свободой, да что там – самой шкурой, причем не только своей, но и экипажа, и все ради какого-то опального контр-адмирала?!
– Трибунал? Вы, Александр Иванович, как я понимаю, не в курсе последних новостей, – удивленно посмотрела на меня Доминика, когда мы уже направлялись к ее офицерскому вельботу. А за моей спиной надрывался старший сержант Бялко, проклиная всех и вся. Видимо, бедняга никак не мог взять в толк, что же это, мол, творится – почему это его лучшего штрафничка, «гордость и красу» батальона, прямо из-под носа уводят какие-то там космофлотские выскочки.
– Вообще-то некогда было визор смотреть, знаете ли, – я вздохнул и показал на свою пыльную и провонявшую потом форму. – Последние недели мы только и делали, что воевали и выживали. Тем более держат здесь нас в полной информационной изоляции… А что это за новости? И как вообще понимать ваш визит?
 
– Вы свободны и можете вернуться на свой «Одинокий», – улыбнулась вице-адмирал. В ее голосе сквозили теплота и дружеское участие. Было видно, что Доминика искренне рада приветствовать меня. – Ну, либо куда пожелаете. Лично я хотела чтобы мы вместе прибыли в распоряжение Северного космофлота. Уверена, что командующий Дессе будет просто счастлив вас увидеть.
Ее слова прозвучали интригующе. Похоже, мое освобождение было частью какого-то большого плана.
– То есть Павел Петрович не в курсе, что я прибуду? – я, как ни старался, до сих пор не мог понять, что здесь, черт возьми, происходит. Слишком много загадок, недомолвок и туманных намеков. – Соответственно к моему освобождению не причастны, ни Дессе, ни великая княжна? Тогда кто мой спаситель?
– Ну, вообще-то она перед вами, – несколько обиделась вице-адмирал, усмехнувшись. Доминика выглядела забавно надувшейся, словно маленькая девочка, у которой отобрали любимую игрушку. Это придавало странноватое очарование ее холодной аристократической красоте.
– То есть это ваше личное решение?! – я немного напрягся, потому, как осознал, что обвинения с меня все еще не сняты и это похоже, личная инициатива Кантор вытащить меня из дерьма, то есть со штрафбата. А значит, в любой момент все может повернуться вспять. Слишком шаткое положение, чтобы чувствовать себя спокойно. Я все еще был беглецом, который зависел от причуд одного единственного человека – государя-императора. Не самая надежная гарантия свободы.
– Долг платежом красен, Александр Иванович, – остановилась и тепло пожала мне руку Доминика. При этом я почувствовал на себе ее томный взгляд. Надеюсь, я ошибся и он лишь дружеский. Потому что в противном случае ситуация становилась двусмысленной и опасной. Заигрывать с невестой своего крестного – верх безрассудства и моральных принципов.
– Помните, как вы прибыли к переходу «Таврида-Тарс» и спасли от позорной гибели меня лично да еще в придачу добрую половину кораблей моей дивизии? – между тем, слегка сму-тившись, продолжала говорить Доминика, по-прежнему пожирая меня глазами.
Да, нет, не может быть, что эта девчонка на меня запала. Эй, Васильков, соберись! Я с усилием отогнал от себя ненужные мысли, пытаясь сосредоточиться на словах своей очаровательной спасительницы. Однако разум упорно цеплялся за шокирующее открытие – похоже, юная вице-адмирал и впрямь ко мне неравнодушна. Это было совершенно невероятно и неуместно. Ведь она же пассия Павла Петровича, моего близкого друга и практически родственника. Эдак и впрямь недолго вляпаться в какую-нибудь мерзкую историю в духе знаменитой саги о кровавых распрях семейства из «Игры Престолов». Только этого мне не хватало для полного, так сказать, комплекта бед и страданий.
– Так вот, это мой вам ответ за все ваши старания, господин контр-адмирал, – тем временем продолжала очаровательная вице-адмирал. – Я считаю, что теперь мы квиты, и я вам больше ничего не должна…
– Спасибо, конечно, за участие в моей судьбе, но…, – недовольно хмыкнул я, окончательно запутавшись в противоречивых мыслях. Я, действительно, был чрезвычайно признателен вице-адмиралу Кантор за столь своевременное вмешательство и спасение от тягот и унижений дальнейшего пребывания в рядах штрафного батальона. Однако суровая логика опытного флотского начальника подсказывала мне, что столь скоропалительное и, чего греха таить, совершенно незаконное освобождение вряд ли продлится долго. Слишком уж дерзкой и даже опасной выглядела выходка Доминики. Даже с учетом высокого положения вице-адмирала, подобное самоуправство вне всяких сомнений грозило ей неслабыми неприятностями. А значит, не за горами тот час, когда и отважного беглеца-контр-адмирала снова арестуют и водворят обратно, в крепкие «объятия» бравого старшего сержанта Бялко.
– Не переживайте вы так, господин контр-адмирал, – поспешила успокоить меня проницательная Доминика Кантор, явно уловив тень сомнения, набежавшую на лицо своего визави. – Если опасаетесь последствий своего, с позволения сказать, стремительного и не совсем протокольного отбытия с гостеприимной базы вашего штрафного подразделения, то совершенно напрасно. Смею вас заверить, теперь вам больше нечего бояться за свою свободу и реноме.