Не надо печалиться, вся жизнь впереди! (сборник)

  
Сын Веры
 
 
 
Я —
 
   сын Веры…
 
Я давно не писал тебе писем,
 
   Вера Павловна.
 
Унесли меня ветры,
 
напевали мне ветры
 
   то нахально,
 
      то грозно,
 
         то жалобно.
 
Я – сын Веры.
 
О, как помогла ты мне, мама!
 
Мама Вера…
 
Ты меня на вокзалах пустых обнимала,
 
мама Вера.
 
Я —
 
   сын Веры.
 
Непутевого сына
 
   ждала обратно
 
мама Вера…
 
И просила в письмах
 
   писать только правду
 
мама Вера…
 
Я —
 
сын Веры!
 
Веры не в бога,
 
   не в ангелов, не в загробные штуки!
 
Я —
 
   сын веры в солнце,
 
которое хлещет
 
   сквозь рваные тучи!
 
Я —
 
   сын веры в труд человека.
 
В цветы на земле обгорелой.
 
Я —
 
   сын веры!
 
Веры в молчанье
 
   под пыткой!
 
И в песню перед расстрелом!
 
Я —
 
   сын веры в земную любовь,
 
ослепительную, как чудо.
 
Я —
 
   сын веры в Завтра —
 
такое, какое хочу я!
 
И в людей,
 
как дорога, широких!
 
Откровенных.
 
   Стоящих…
 
Я —
 
   сын Веры,
 
презираю хлюпиков!
 
Ненавижу плаксивых и стонущих!..
 
Я пишу тебе правду,
 
   мама Вера.
 
Пишу только правду…
 
Дел – по горло!
 
Прости,
 
я не скоро
 
   вернусь обратно.
 
 
  
«Та зима была, будто война…»
 
 
 
Та зима была, будто война, —
 
   лютой.
 
Пробуравлена,
 
прокалена ветром.
 
Снег лежал,
 
   навалясь на январь грудой.
 
И кряхтели дома под его весом.
 
По щербатому полу мороз крался.
 
Кашлял новый учитель Сергей Саныч.
 
Застывали чернила
 
   у нас в классе.
 
И контрольный диктант
 
отменял завуч…
 
Я считал,
 
   что не зря голосит ветер,
 
не случайно болит по утрам горло,
 
потому что остались на всем свете
 
лишь зима и война —
 
из времен года!
 
И хлестала пурга по земле крупно,
 
и дрожала река в ледяном гуле.
 
И продышины в окнах
 
   цвели кругло,
 
будто в каждую кто-то всадил
 
пулю!..
 
И надела соседка
 
   платок вдовий.
 
И стонала она допоздна-поздно…
 
 
 
Та зима была, будто война, —
 
   долгой.
 
Вспоминаю
 
и даже сейчас мерзну.
 
 
  
Счет
  
 
 
Сначала
 
   ровно тысячу дней,
 
потом еще четыреста дней,
 
а после еще
 
   восемнадцать дней
 
(так подсчитано)
 
шла война.
 
Невозможно было привыкнуть к ней,
 
невозможно было не думать о ней.
 
Благословляла,
 
крестила, казнила
 
и миловала она.
 
 
 
И тот,
 
   чья юность осталась в ней,
 
кто сегодня не может забыть о ней,
 
говорит о ней
 
и молчит о ней
 
в окружении внуков,
 
   лекарств
 
      и седин,
 
мечтает прожить еще тысячу дней,
 
потом еще четыреста дней,
 
потом еще восемнадцать дней.
 
А после —
 
хотя бы еще один.
 
 
  
Реквием
 
 (из поэмы) 
 
 
 Памяти наших отцов и старших братьев, памяти вечно молодых солдат и офицеров Советской Армии, павших на фронтах Великой Отечественной войны. 
 
1.
 
 
Вечная
 
   Слава
 
      Героям!
 
Вечная слава!
 
Вечная слава!
 
Вечная
 
   слава
 
      героям!
 
Слава героям!
 
Слава!!
 
…Но зачем она им,
 
   эта слава, —
 
мертвым?
 
Для чего она им,
 
   эта слава, —
 
павшим?
 
Все живое —
 
спасшим.
 
Себя —
 
не спасшим.
 
Для чего она им,
 
   эта слава, —
 
мертвым?…
 
Если молнии в тучах заплещутся жарко
 
и огромное небо
 
от грома оглохнет,
 
если крикнут
 
   все люди земного шара, —
 
ни один из погибших
 
даже не вздрогнет.
 
Знаю:
 
солнце
 
   в пустые глазницы не брызнет!
 
Знаю:
 
песня
 
   тяжелых могил не откроет!
 
Но от имени
 
   сердца,
 
от имени
 
   жизни
 
повторяю:
 
Вечная
 
Слава
 
Героям!..
 
И бессмертные гимны,
 
прощальные гимны
 
над бессонной планетой
 
   плывут величаво…
 
Пусть
 
   не все герои, —
 
те,
 
кто погибли, —
 
павшим
 
Вечная слава!
 
Вечная слава!..
 
Вспомним всех поименно,
 
горем
 
   вспомним
 
      своим…
 
Это нужно —
 
не мертвым!
 
Это надо —
 
живым!
 
Вспомним
 
   гордо и прямо
 
погибших в борьбе…
 
Есть
 
   великое право:
 
забывать о себе!
 
Есть
 
   высокое право:
 
пожелать и посметь!..
 
Стала
 
Вечною Славой
 
мгновенная
 
смерть!