Не надо печалиться, вся жизнь впереди! (сборник)

Часть 37 из 41 Информация о книге
  Стенограмма по памяти
   «…Мы идем, несмотря на любые наветы!..»
 (аплодисменты).
 «…все заметнее будущего приметы!..»
 (аплодисменты).
 «…огромнейшая экономия сметы!..»
 (аплодисменты).
 «…А врагов народа – к собачьей смерти!!.»
 (аплодисменты).
 «…как городские, так и сельские жители!..»
 (бурные, продолжительные).
 «…приняв указания руководящие!..»
 (бурные, переходящие).
 «…что весь наш народ в едином порыве!..»
 (аплодисменты).
 Чай в перерыве…
 
  «…от души поздравляем Родного-Родимого!..»
 (овации).
 Помню, как сам аплодировал.
 «…что счастливы и народы, и нации!..»
 (овации).
 «…и в колоннах праздничной демонстрации!..»
 (овации).
 «…что построено общество новой формации!..»
 (овации).
 «…и сегодня жизнь веселей, чем вчера!..»
 (овации, крики: «ура!»).
 «…нашим прадедам это не снилось даже!!.»
 (все встают).
 
  …И не знают, что делать дальше.
 
 
  «Спелый ветер дохнул напористо…»
   Спелый ветер дохнул напористо
 и ушел за моря…
 Будто жесткая полка поезда —
 память моя.
 А вагон
    на стыках качается
 в мареве зорь.
 Я к дороге привык.
    И отчаиваться
 мне
 не резон.
 Эту ношу транзитного жителя
 выдержу я…
 
  Жаль, все чаще и все неожиданней
 сходят друзья!
 Я кричу им:
     «Куда ж вы?!
       Опомнитесь!..»
 Ни слова в ответ.
 Исчезают за окнами поезда.
 Были —
 и нет…
 Вместо них,
    с правотою бесстрашною
 говоря о другом,
 незнакомые, юные граждане
 обживают вагон.
 Мчится поезд лугами белесыми
 и сквозь дым городов.
 Все гремят и гремят под колесами
 стыки годов…
 
  И однажды негаданно
    затемно
 сдавит в груди.
 Вдруг пойму я,
    что мне обязательно
 надо сойти!
 Здесь.
 На первой попавшейся станции.
 Время пришло…
 
  Но в летящих вагонах
    останется
 и наше тепло.
 
 
  Отъезд
    Л. и Ю. Паничам 
 
  Уезжали из моей страны таланты,
 увозя с собой достоинство свое.
 Кое-кто
    откушав лагерной баланды,
 а другие —
    за неделю до нее.
 Уезжали не какие-то герои —
 (впрочем, как понять: герой иль не герой?…).
 Просто люди не умели думать
    строем, —
 даже если это самый лучший
 строй…
 
  Уезжали.
 Снисхожденья не просили.
 Ведь была у них у всех одна беда:
 «шибко умными» считались.
    А в России
 «шибко умных»
 не любили никогда!..
 Уезжали сквозь «нельзя» и сквозь «не можно»
 не на год, а на остаток дней и лет.
 Их шмонала
    знаменитая таможня,
 пограничники, скривясь, глядели вслед…
 Не по зову сердца, —
    ох, как не по зову! —
 уезжали, —
 а иначе не могли.
 Покидали это небо.
 Эту зону.
 Незабвенную шестую часть земли…
 
  Час усталости.
 Неправедной расплаты.
 Шереметьево.
 Поземка.
 Жесткий снег…
 
  …Уезжали из моей страны таланты.
 Уезжали,
    чтоб остаться в ней навек.
 
 
  «А они идут к самолету слепыми шагами…»
    Василию Аксенову 
 
  А они идут к самолету слепыми шагами.
 А они это небо и землю от себя отрешают.
 И, обернувшись,
    растерянно машут руками.
 А они уезжают.
 Они уезжают.
 Навсегда уезжают…
 Я с ними прощаюсь,
    не веря нагрянувшей правде.
 Плачу тихонько,
    как будто молю о пощаде.
 
  Не уезжайте! – шепчу я.
    А слышится: «Не умирайте!..»
 Будто бы я сам себе говорю:
 «Не уезжайте!..»
 
 
  «А нам откапывать живых…»
   А нам откапывать живых,
 по стуку сердца находя,
 из-под гранитно-вековых
 обломков
 статуи Вождя.
 Из-под обрушившихся фраз,
 не означавших ничего.
 И слышать:
 – Не спасайте нас!
 Умрем мы
    с именем Его!..
 
  Откапывать из-под вранья.
 И плакать.
    И кричать во тьму:
 – Дай руку!..
 – Вам не верю я!
 А верю
    одному Ему!..
 – Вот факты!..
 – Я плюю на них
 от имени всего полка!!!
 
  А нам
    откапывать живых.
 Еще живых.
 Живых пока.
 А нам
    детей недармовых
 своею болью убеждать.
 И вновь
    откапывать живых.
 Чтобы самим живыми
 стать.
Перейти к странице:
Предыдущая страница
Следующая страница