Не надо печалиться, вся жизнь впереди! (сборник)

Часть 39 из 41 Информация о книге
  «В поисках счастья, работы, гражданства…»
   В поисках счастья, работы, гражданства
 странный обычай в России возник:
 детям
    уже надоело рождаться.
 Верят,
 что мы проживем
 и без них.
 
 
  Август девяносто первого
   Небо в грозовых раскатах.
 Мир, лоснящийся снаружи.
 Мальчики на баррикадах
 яростны
 и безоружны…
 Час
    нелепый и бредовый.
 Зрители на всех балконах.
 Кровь на вздыбленной Садовой.
 Слезы Бога
 на погонах…
 
  Скрежет голоса цековского
 и —
     «для блага всех людей»
 путч на музыку Чайковского.
 Танец
 мелких лебедей.
 
 
  Позавчера
   Пятидесятый.
    Карелия.
       Бригада разнорабочих.
 Безликое озеро.
    Берег, где только камни растут.
 Брезент, от ветра натянутый,
    вздрагивает и лопочет.
 Люди сидят на корточках.
 Молча обеда ждут.
 Сидят они неподвижно.
    Когда-то кем-то рожденные.
 Ничейные на ничейной,
    еще не открытой земле.
 Нечаянно не посаженные.
 Условно освобожденные.
 Сидят и смотрят, как крутится
    крупа в чугунном котле.
 
 
  «Ночью почти что до центра земли…»
   Ночью почти что до центра земли
 площадь единственную
 подмели.
 
  Утром динамики грянули всласть,
 и демонстрация
 началась!..
 
  Вытянув шеи, идет детвора, —
 «Светлому будущему —
 ура-а!»
 
  Стайка затюканных женщин. И над —
 крупно:
 «Да здравствует мелькомбинат!..»
 
  «Нашему Первому маю – ура!
 Интеллигенция наша да здра…»
 
  Вот райбольница шагает.
 А вот —
 Ордена Ленина Конный завод…
 
  …Следом какая-то бабушка шла.
 С ярким флажком.
 Как машина Посла.
 
 
  «Наше время пока что не знает…»
   Наше время пока что не знает
    пути своего.
 Это время безумно,
    тревожно
       и слишком подробно…
 Захотелось уйти мне в себя,
    а там – никого!
 Переломано все,
    будто после большого погрома…
 Значит, надобно заново
    связывать тонкую нить.
 И любое дождливое утро встречать
 первозданно.
 И потворствовать внукам.
 И даже болезни ценить…
 
  А заката
 не ждать.
 Все равно, он наступит нежданно.
 
 
  «Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест…»
    Булату Окуджаве 
 
  Я шагал по земле, было зябко в душе
 и окрест.
 Я тащил на усталой спине свой
 единственный крест.
 Было холодно так, что во рту замерзали
 слова.
 И тогда я решил этот крест расколоть
 на дрова.
 И разжег я костер на снегу.
 И стоял.
 И смотрел,
 как мой крест одинокий удивленно и тихо
 горел…
 А потом зашагал я опять среди черных
 полей.
 Нет креста за спиной…
 
  Без него мне
 еще тяжелей.
 
 
  «Может быть, все-таки мне повезло…»
   Может быть, все-таки мне повезло,
 если я видел время запутанное,
 время запуганное,
 время беспутное,
 которое то мчалось,
 то шло.
 А люди шагали за ним по пятам.
 Поэтому я его хаять не буду…
 
  Все мы —
 гарнир к основному блюду,
 которое жарится где-то
 Там.
 
 
  «Ламца-дрица, гоп-цаца!..»
   Ламца-дрица, гоп-цаца!
 Это – сказка без конца…
 
  Трали-вали, вали-трали.
 Ах, как нам прекрасно врали!
 Ах, как далеко вели
 «ради счастья всей Земли!».
 Трали-вали, трали-вали…
 
  Ах, как гордо мы шагали!
 Аж с утра до темноты
 шли вперед,
    раззявив рты.
 Флаг пылал,
 над нами рея…
 
  Золотое было время!
 Время
    тостов и речей.
 Век
 дотошных стукачей…
 Ведь еще почти намедни
 ах, как смачно
 нас имели!
 (Десять пишем, два в уме), —
 оказались мы
 в дерьме.
 В нем теперь сидим и воем,
 как когда-то под конвоем.
 Ламца-дрица, гоп-цаца…
 
  Нам бы
 выка-
 рабка-
 тца!
Перейти к странице:
Предыдущая страница
Следующая страница