Киран. Укротитель для пантеры (СИ)
— Привет, — прошептала я, старательно имитируя радостную улыбку.
Под пристальным взглядом синих глаз, улыбка стала оскалом, потом я и вовсе кривить моську перестала. А Эран просто стоял и смотрел, а потом, не отводя от меня взгляда, глухо произнес:
— По какому пути они 'никогда не ходили, потому что доказательств у нас нет'? — с изрядной долей сарказма спросил воин.
Я молча повернулась и воззрилась на Гарданга. Тот, кстати, ничего не ответил, просто прямо из руки достал подобную монетке пластинку, и бросил на камни. В следующую секунду возникла трехмерная карта Каарды и прилегающих гор. И вот на этой карте красной пунктирной линией обозначилось наше с мамой путешествие. И вот когда эта пунктирная предательница извивалась по горам и лесам, еще ничего было, когда по ручью и потом с обрыва в озеро…
Далее я смотрела то на Эрана, который словно каменел на глазах, то на обозначение нашего передвижения, и в результате… да, я решила врать!
— Мы передвигались под землей! — и голос такой уверенный… мне бы эту уверенность.
Взглянула на Эрана, тот продолжал следить за курсором, ровно до тех пор, пока путь не прекратился. И вот только после этого, он медленно повернулся не ко мне — к Гардангу, ему же и сказал:
— Следовало остановить!
Под его мрачным, немигающим взглядом, тот, кто был наставником, виновато опустил глаза. Повелитель не ждал оправданий, глава клана Таргар принял вину на себя.
Далее по списку чтения моралей, должна была бы идти я, но, увы — теперь взгляд синих глаз был направлен на мою маму. Ей же Эран и задал абсолютно бескомпромиссный вопрос:
— Я вам настолько не нравлюсь?!
И тон такой… ледяной. Но что самое неприятное — под его прямым немигающим взглядом, мама глаза опустила. Виноватые глаза… Ну, для меня ее негативное отношение к Эрану загадкой не являлось, и мама вообще не скрывала этого, так что мне вообще непонятно к чему вопрос был. Да и не потерплю я, чтобы какие-то:
— А можно с моей мамой повежливее?! — раздраженно спросила я.
Мой вопрос проигнорировали. Эран продолжал гипнотизировать бледнеющую мамулю, а затем произнес крайне непонятную фразу:
— Препятствовать не буду!
Я ожидала всего, чего угодно, только не того, что Гарданг начнет медленно, но с явной неохотой развязывать мамины руки. И когда с веревкой было покончено, Эран произнес еще нечто, малопонятное:
— С дозволения главы клана!
И ведь не понятно ничего. Совсем не понятно. Я и не поняла, потому и спросила:
— Причем тут Араван?
Меня снова проигнорировали. Причем абсолютно. Эран просто стоял, смотрел на возвышающиеся вдали горы и молчал. И ладно бы он только молчал — я-то его эмоции чувствовала, и приятного в этой отчужденности было мало. Да что там мало — совсем ничего не было!
И тут послышалось приглушенное гудение, и на воду опустились три летающие платформы. С недоумением проследила за тем, как Гарданг схватив упирающуюся маму за запястье, властно отвел ее на одну из платформ и не выдержала:
— Эран, — у меня голос дрогнул, — мне сейчас искренне плевать на все Иристанские традиции, но если этот громила из клана охотников, тронет ее хоть пальцем…
— Достаточно! — властно прервал меня блондинистый правитель этого самого Иристана. — Киара МакВаррас, в соответствии с этими самыми традициями, возвращается к главе клана. Она не воин!
Недоуменно смотрю на Эрана. В общем, опять какие-то заморочки с традициям, которые мне не то чтобы не ведомы, мне их даже знать не особо хочется.
— Ладно, — говорю этому застывшему, и гипнотизирующему скалы, — тогда счастливо оставаться, а мы с мамой полетели домой!
К моему искреннему удивлению, стоило сделать шаг, как путь мне преградил один из воинов, выступивших из лесной чащи. Огромный такой, светловолосый. И этот мужик не делал даже попытки прикоснуться, но судя по всему, пройти мне данный перекаченный индивид не позволит.
И уже понимая, что меня ждут проблемы, я медленно повернулась к Эрану. Тот, все так же глядя на скалы, тихо произнес:
— После разрушения тобой лично дворца хассара Айгора, якобы по причине того, что ты и мать желали находиться в доме МакЭдл, у нас с тобой был разговор. Так?
Разговор… ну был разговор, был… Но там еще не все довзрывалось, так что я не особо расслышала.
— И по результатам той беседы, я выдвинул тебе только одно требование. Так? — продолжил мой воин.
— Кажется так, — я безмятежно пожала плечами.
Эран посмотрел на меня с высоты своего роста, и властно приказал:
— А теперь потрудись вспомнить то единственное требование, что я предъявил тебе!
Вспомнила… поежилась и… И что тут скажешь, если его единственной просьбой было — 'Не лги мне'. Но 'не лгать' как-то не выходило. Эран — правитель, мама — всенародная любимица, особенно после того, как были обнародованы преступления папиной бегемотихи, и потому к маме обращаются те, кто… скажем так, судьбой обижен. И попробуй я расскажи Эрану, что четыре дня назад мы фактически сожгли и чуть-чуть ограбили дом одного из воинов первой руки хассара, чтобы инсценировать смерть двух его жен и трех детей, которые сейчас летели на Нгеру. А грабили, чтобы у них просто были деньги. Эран подобного не поймет, он считает, что все нужно решать по закону. А это прилюдные разбирательства, да и детей бедным женщинам никто не отдал бы. Ну а мама… как и я не смогла пройти мимо чужой беды. Вот и получается — скажи я правду, будут проблемы у меня, у мамы, да и нами спасенных вернут на Иристан. А если буду лгать, проблемы коснутся лишь меня. Паршивый расклад.
Подняла голову, взглянула на Эрана. Тот злиться перестал — почувствовал видимо мое состояние. И я глаза отвела, посмотрела на горы…
В принципе, мама хотела сделать хассаром Аравана. Ар пока был против, но это пока. Мама объяснила, что мужчины в двадцать лет резко стремятся к власти, но вот к тридцати брат будет достаточно взрослым и сильным, чтобы понять — хассарат Айгора разрывают внутренние противоречия. Ар лидер, так что сумеет и захватить и удержать власть, а после наведет порядок, как минимум, отменив некоторые из законов. Единственное что тревожило маму, так это необходимость сражения между Араваном и папандром… а теперь мы решили и эту проблему. И все было бы хорошо, если бы не… необходимость лгать Эрану.
Короче, если честно:
— Лгала! Лгу! И лгать буду! — заявила я любимому. — Потому что, правда, она у каждого своя, Эран. Но если твою правду я еще хоть как-то пытаюсь понять, то ты мою нет!
Это было почти страшно, и очень-очень резко — Эран в мгновение оказался рядом, схватил за запястье, рванул на себя и, склонившись, уже не сдерживая ярость, прорычал:
— Хорошо! И что теперь должен делать я, как правитель планеты, которую ты не то, что не уважаешь — ты ее ненавидишь, с этой твоей правдой?
Мне, конечно, не по себе было, но с ответом оно как-то само получилось:
— Как у правителя, у тебя доказательств нет, Эран… — и судорожно вздохнув, я просто попросила. — Поступи как человек.
Воин мрачно посмотрел на скалы. Потом еще раз на трехмерную карту, потом снова на скалы и честно признался:
— Не могу!
— Как человек? — вдруг догадалась я.
— Да!
И почему-то несмотря ни на что схлынуло это чувство обреченности и безысходности. Я Эрана чувствовала, просто чувствовала, и, наверное, это ощущение выхода из тупика, которое он испытывал, ощутила и я.
А Эран… взгляд его вдруг метнулся к моей маме, затем к Гардангу и после я испытала невероятное чувство… предвкушения, что ли.
— Как человек не могу, — задумчиво проговорил повелитель Иристана, — но как мужчина — вполне!
Наш разговор слышен был только нам, так как остальные отошли едва мы начали, скажем так, общение. А потому я позволила себе повышенный тон:
— Не смей отдавать маму этому Гардангу!
Синие глаза мгновенно метнулись ко мне, и от этого взгляда стало даже как-то не по себе, как и от его слов:
— Ты мое сердце! Я не могу тебе приказывать! Я не могу тобой командовать! Я не могу на тебя влиять… но все это с успехом проделывает твоя мать, Киран! Что ж… если я не могу изменить твое мироощущение и отношение к Иристану, пусть этим занимается Киара!