Ходячие мертвецы. Падение Губернатора. Часть вторая

– Лилли, – выдохнул он прямо на ходу, – я тебя везде ищу.
– Не торопись, Гас, в чем дело?
Тот остановился и отдышался, уперев руки в колени.
– Они хотят использовать остатки бензина, который мы сохранили на складе.
– Кто – они?
– Кертис, Руди и остальные часовые, – Гас посмотрел на Лилли. – Говорят, он нужен им на стене. Что думаешь? Это последнее топливо, больше у нас не осталось.
Лилли вздохнула. В отсутствие Губернатора горожане все чаще обращались к ней за советом – за решениями, за помощью, – хоть она и не была уверена, хочет ли этого. Но если не она, то кто? Наконец она сказала:
– Все в порядке, Гас… Пусть берут. Завтра организуем новую вылазку.
Гас кивнул.
Боб взглянул на Лилли, и на его лице промелькнуло странное выражение – смесь восхищения, тревоги и чего-то еще, словно он знал об этой девушке больше, чем все остальные. Бензин стал кровью Вудбери – не только источником энергии, но и мерой их шансов на выживание. С расходованием топлива шутки были плохи.
Лилли посмотрела на Боба.
– Все будет хорошо. Завтра мы найдем еще бензина.
Боб равнодушно кивнул, как будто понимая, что она не верит ни единому своему слову.
За следующие три дня они действительно нашли бензин. Лилли отправила небольшую группу стражников – Гаса, Кертиса, Руди, Мэттью и Рэя Хиллиарда – на вылазку в одном из военных грузовиков. Их задачей было обчистить автозаправки возле разграбленного «Уолмарта» и две забегаловки «Пиггли-Уиггли», расположенные в этом округе. Они надеялись обнаружить несколько галлонов топлива в одном из подземных резервуаров. План Б заключался в том, чтобы слить как можно больше бензина из брошенных машин, которые за два года не разобрали по косточкам мародеры или беспощадная погода Джорджии.
Мужчины вернулись в среду вечером, измотанные, но довольные результатом: в сорока милях к востоку от города, возле Форсайта, они обнаружили заброшенный кемпинг. Позади клуба стоял гараж, запертый на замок с самого момента Обращения, а в нем оказалось несколько проржавевших гольф-картов и огромная бочка, наполовину заполненная неэтилированным нектаром богов. Там было почти полторы сотни галлонов бензина, и Лилли обрадовалась неожиданной удаче. Если расходовать его экономно и распределять разумно, на этом топливе Вудбери мог протянуть еще месяц или около того.
Остаток недели Лилли старалась как можно пристальнее следить за ситуацией, не замечая при этом, что события уже готовы выйти из-под контроля.
 
Глава пятая
 
В пятницу вечером – в тот вечер, который Лилли и ее приближенные впоследствии посчитают поворотным моментом, – с юга пришел теплый атмосферный фронт, из-за которого в городе стало душно, как в теплице. К полуночи город успокоился и затих, большинство его обитателей заснуло на пропитанных потом простынях, но на стене осталось множество часовых, молча несущих вахту. Даже Боб Стуки сделал перерыв в круглосуточном дежурстве у постели Губернатора и теперь спал на койке в одном из соседних гаражей под гоночным треком. Только в госпитале, залитом ярким светом галогенных ламп, раздавались приглушенные сердитые голоса.
– Я сыт всем этим по горло, – жаловался Брюс Купер, шагая из стороны в сторону перед сломанными мониторами и каталками, выстроившимися у дальней стены лазарета. – И кто только сделал эту стерву королевой? Она командует всеми, прямо как чертова Клеопатра.
– Успокойся, Брюси, – пробормотал Гейб, сидевший на стуле у постели Губернатора.
Больной лежал неподвижно и был бледен, словно манекен. Прошла неделя с момента столкновения Губернатора с той дамочкой с дредами, и все эти семь дней Филип Блейк почти не приходил в сознание. Никому не нравилось называть его состояние комой, хотя Боб и определил его именно так, но что бы ни терзало Губернатора, этот недуг, похоже, не хотел его отпускать. Филип пошевелился лишь дважды, да и то слегка – его голова несколько раз дернулась, с губ слетели несколько неразборчивых слов, – но в обоих случаях он так же резко провалился обратно в сумрачный мир, как и вышел из него. И все же Боб считал, что это хороший знак. С каждым днем цвет лица Губернатора становился все более здоровым, дыхание нормализовалось и усиливалось. Боб увеличил дозу глюкозы и электролитов, поступавших через капельницу, и стал внимательнее следить за колебаниями температуры больного. Уже два дня термометр показывал тридцать семь градусов.
 
– Что тебе не нравится? – спросил Гейб. – Она тебе ничего не сделала. Чем она тебя не устраивает?
Брюс остановился, сунул руки в карманы камуфляжных штанов и рассерженно вздохнул.
– Я просто говорю, что никто не объявлял ее главной.
– А кому какое дело? – покачал головой Гейб. – Она хочет побыть боссом, так пусть будет им.
– Какая-то тупая девка из замкнутого сообщества?! – воскликнул Брюс. – Да она ничтожество!
Гейб поднялся на ноги. Спина до сих пор немного болела после стычки в переулке, произошедшей несколько дней назад. Сжав кулаки, он обошел кушетку Губернатора и встал нос к носу с Брюсом.
– Так, давай-ка проясним кое-что. Ничтожная стерва, о которой ты говоришь, на днях спасла мою задницу. У этой ничтожной стервы яйца покрепче, чем у большинства мужиков в этом городе.
– И что? И что, черт тебя дери?! – глаза Брюса сверкали, он чуть не наскакивал на Гейба. – Она умеет давить на курок. Большое, мать твою, дело.
– Что с тобой, дружище? – спросил Гейб, снова покачав головой. – Встал не с той ноги сегодня?
– Я пошел!
Брюс быстрыми шагами пошел к двери, сердито бормоча себе под нос изощренные ругательства. Он вылетел в коридор и хлопнул железной дверью с такой силой, что грохот еще долго отдавался эхом от плиточных стен.
Гейб несколько секунд стоял, ошеломленно глядя на дверь, как вдруг с другого конца комнаты до него донесся звук, от которого мурашки побежали по коже.
Лежащий на кушетке человек, похоже, заговорил.
Сначала Гейб решил, что ему почудилось. Впоследствии вспоминая этот момент, он пришел к выводу, что на самом деле услышал голос Губернатора в следующее мгновение после оглушительного хлопка дверью, но речь была необычно четкой и ясной, и он в первую секунду предположил, что ему лишь показалось, как раздался вопрос:
– Давно?
Гейб повернулся к кушетке. Больной не шевелился, забинтованная щека все так же касалась подушки, изголовье кушетки было приподнято на сорок пять градусов. Гейб медленно подошел ближе.
– Губернатор?
Движения не было, но вдруг, словно в ответ на вопрос Гейба, единственный оставшийся на лице глаз, выглядывавший из-за толстой марлевой повязки, задергался.
Сначала веко подрагивало лишь слегка, но постепенно движения становились все сильнее, и наконец единственный глаз полностью открылся и уставился в потолок. Еще несколько раз моргнув, он начал фокусироваться на окружающей его обстановке. Зрачок немного расширился при приближении Гейба.
Придвинув к кушетке складной стул, Гейб сел, положил ладонь на холодное и бледное предплечье Губернатора и заглянул в его единственный бегающий глаз. Сердце колотилось как сумасшедшее. Гейб смотрел в этот глаз так пристально, что практически видел собственное отражение в блестящей поверхности глазного яблока.
– Губернатор? Вы меня слышите?
Больной сумел слегка повернуть голову в сторону Гейба и посмотрел своим единственным глазом на крепко сбитого мужчину с армейской стрижкой, склонившегося над кушеткой. Сухими, растрескавшимися губами он снова пробормотал:
– Давно?..
Гейб был так поражен, что не мог даже сформулировать ответ. Жуткая секунда тянулась бесконечно, и он просто смотрел в изможденное, забинтованное лицо Губернатора. Затем он отогнал наваждение и очень тихо произнес:
– …вы без сознания?
Очень слабый, очень медленный кивок.
Гейб облизал губы, даже не понимая, что улыбается от радости.