Чума из космоса (пер. О. Колесникова)

Сэм протиснулся между людьми к двери. Нита последовала за ним. Секретарши, которой он звонил, не было видно. Двери личного кабинета доктора Мак-Кея были открыты.
Сэм увидел Эдди Перкинса, державшего возле уха телефонную трубку. Сэм тихо постучал. Эдди поднял голову и сделал ему знак войти и закрыть за собой дверь.
– Да, конечно, – сказал Перкинс, – мы продолжим, и я буду сообщать вам о состоянии доктора Мак-Кея. Пока!
Он положил трубку и выудил сигарету из пачки, лежавшей на столе.
– Настоящий сумасшедший дом, Сэм. Все они, кажется, думают, что наступил конец света, потому что доктор Мак-Кей выбыл из игры. Как будто только он мог покончить с болезнью Рэнда. Разве его команда – только статисты?
Загудел видео.
Перкинс бросил на него яростный взгляд, потом затушил сигарету и поднял трубку. Звонил губернатор штата Нью-Йорк, и Эдди потребовалось целых три минуты, чтобы убедить его, что конец света еще не настал.
– Теперь вы понимаете, что я имею в виду? – спросил он, когда разговор закончился.
– Нечего обижаться, – ответил Сэм. – В конце концов, Мак-Кей победил пахиакрию Тофольма почти в одиночку. Теперь от него ожидают, что он снова совершит чудо. Кто теперь его может заменить?
– Над этим, похоже, еще никто не задумывался. Я в последние дни был его ассистентом, нужно было решать текущие вопросы. Руководители различных служб и отделов собрались на совещание.
– И с тех пор вы – человек, который отвечает за все, – сказал Сэм.
Эдди пожал плечами.
– Похоже. Итак, что я могу для вас сделать?
Нита протянула ему сообщение и вкратце разъяснила суть дела. Перкинс быстро проглядел листок, пока она говорила. Когда она упомянула собаку, он быстро взглянул на нее.
– Это звучит не особенно обнадеживающе.
Он убрал сообщение в папку и положил ее на край стола.
– Завтра утром я передам это одному из патологов. Хотелось бы знать, что он скажет. А пока большое спасибо за проделанную большую работу.
– Эд, вы, кажется, не вполне осознаете значение открытия Ниты, – сказал Сэм. – Если болезнь Рэнда могут переносить и собаки, нам предстоит кое-что еще. Птицы как переносчики вируса – уже достаточно скверно…
– Я же сказал, что позабочусь об этом, Сэм.
Тон Перкинса стал резким.
– Вы тоже переработали, как и мы все. Расслабьтесь.
– Расслабиться теперь, когда мы узнали, что болезнь переносят еще и собаки? Разве не пора сейчас же провести соответствующие мероприятия?
– Из-за этого мы должны уничтожить всех собак? Сэм, да вы представляете, на самом-то деле, какую реакцию вызвала наша кампания по уничтожению птиц?
– При борьбе с эпидемией мы не можем принимать во внимание чувства населения. Если придется убить всех собак, мы убьем их. Лучше сейчас, чем потом, когда они станут переносчиком вируса.
– Доктор Бертолли, вы забываетесь, – сказал Эдди. Голос его звучал холодно. – В этом госпитале вы ассистент врача и не можете принимать решения. Я же сказал вам, что займусь этим.
– Послушайте, Эдд, когда мы были студентами…
– Хватит!
Перкинс стукнул кулаком по столу.
Сэм глубоко вдохнул, медленно выдохнул и встал.
– Идемте, Нита.
– Еще минуту, – сказал Перкинс.
Он тоже встал и сжатыми кулаками уперся в крышку стола.
– Вам известно не все, что здесь произошло. Существуют два фактора, которые вам неизвестны. Мы сегодня добились небольшого успеха с сывороткой, которая может остановить своевременно выявленную болезнь Рэнда. Кроме того, мы считаем, что у вируса нет никакой возможности переносить семикратную мутацию, устроенную доктором Мендель в лабораторных условиях. Это теоретическая, лабораторная работа, а мы имеем дело с реальным миром. Мы контролируем распространение болезни и уничтожаем носителей вируса. Если дело и дальше пойдет так, как оно идет сейчас, – даже если все случаи заболевания, которые мы обнаружим, закончатся смертью – мы все еще сможем остановить эпидемию, постепенно исключая контакт переносчиков вируса со здоровыми людьми.
– Это все, доктор Перкинс? – спросил Сэм.
 
Он старался не показывать своего раздражения.
– Да, все. Беспокойтесь о своей работе, а я побеспокоюсь о своей.
Загудел видео. Эдди сел на свое место и взял трубку. Сэм и Нита вышли.
Они молча прошли к лифту. Нита опасливо покосилась на выпяченный подбородок Сэма. Коснувшись его руки, она почувствовала, как напряглись его мускулы.
– Сэм, пожалуйста, не теряйте мужества. Другие увидят…
– Если он не покажет им ваш отчет, то другие ничего не увидят. Он снова занялся политикой, разве не ясно? Чудесный повод совместить ее с врачебным искусством.
– И все же, может быть, он по-своему прав. Пока снаружи все спокойно, пока они могут контролировать болезнь…
– Но все идет не так гладко. Я достаточно видел, чтобы знать как обстоят дела в действительности. Мы должны принять необходимые меры, иначе эпидемия превратится в пандемию.
Когда перед ними открылись двери лифта, ожил динамик, вделанный в потолок кабины:
– Доктор Рассел, доктор Кристансен, доктор Бертолли, доктор Инвар, пожалуйста, свяжитесь со станцией скорой помощи.
– Что это может значить? – спросила Нита.
Она озабоченно глядела на Сэма.
– Новые шуточки. Может быть, все идет не так гладко, как расписал Перкинс. Послушайте, Нита, не ждите, что Эдди осознает свой долг. Направьте свою докладную записку с результатами опытов профессору Чейблу в ВОЗ.
– Это не пройдет, Сэм. Это значит обойти все служебные инстанции.
– По крайней мере попытайтесь. Поменьше уважайте эти инстанции. Это роскошь, которую мы не можем себе позволить. Информируйте Чейбла.
Он вошел в кабину, и двери за ним закрылись.
– Насколько мне известно, это новые беспорядки, – сказал Рассел. – Отодвиньте свои грязные ножищи в сторону, Крис. Это мой последний халат.
Доктор Кристансен, вытянувшийся на носилках, лишь что-то недовольно пробурчал. Другие ассистенты и врачи смотрели на него с завистью, потому что мотались из стороны в сторону на сиденьях мчавшейся по улицам машины скорой помощи.
– Как там, в городе? – спросил Сэм. – Я весь день провел на природе, напрасно охотясь за новым способом лечения болезни Рэнда.
– И что? – спросил Инвар. – Пустой номер?
Сэм кивнул.
– Никакой болезни Рэнда, просто обычный фурункулез. Врач – вдохновенный близорукий старикан и уже тридцать лет назад должен был уйти на покой.
– В городе словно побывал дьявол, – сказал Рассел. – Люди думают, что мы лжем, когда говорим, что они не могут заразиться друг от друга. Они не понимают нашей затеи с птицами. Все ставни закрыты, и все же везде царит суматоха. В такое время все крысы вылезают из нор. Что творится на улицах! Грабители, пьяные и религиозные глупцы.
– Ужасно, – подхватил Инвар. – Люди боятся покидать дома, нормальная жизнь прекратилась. Военные поддерживают в рабочем состоянии такие важные объекты, как электростанции, телефонные станции и видеоцентрали, и обеспечивают подвоз продовольствия, но как долго они смогут поддерживать город такой величины? Напряжение становится все ощутимее, вспышки эпидемии не прекращаются. Люди видят все это и все больше теряют спокойствие. Последней каплей стал всеобщий запрет на передвижение. Конечно, это сделано для того, чтобы воспрепятствовать распространению эпидемии, но скажите это людям на улицах! Им кажется, что их будут держать в заключении, пока они не умрут.
– Может быть, они не так уж ошибаются, – сказал Сэм, вспомнив опыт Ниты.
Мимо промчалась полицейская машина с воющей сиреной, за ней следовал, звеня колоколом, пожарный автомобиль. Где-то впереди, как далекий прибой, что-то грохотало – все более звонко и зловеще.
– Ради всего святого, что это?
– Толпа, доктор, граждане нашего прекрасного города, которые однажды должны наконец показать, как они относятся к навязанному им правительству.
Машина скорой помощи, заскрежетав тормозами, остановилась, и, когда Сэм открыл заднюю дверцу, они услышали гул хриплых голосов. Все вышли, и перед ними развернулись сцены, словно взятые из кошмара. Машина скорой помощи остановилась под выгнутой аркой, образовавшей подъезд к Уорнер-Брифк на Двадцать третью стрит. Ярко освещенная, она протянулась над Гудзоном и Нью-Джерси на высоте третьего этажа.