Чума из космоса (пер. О. Колесникова)

Его рука нежно погладила рукоятку тяжелого пистолета.
– Они дьяволы, существа без души, без всяких чувств. Мы должны снова оснастить этот корабль и посетить Юпитер с водородной бомбой на борту.
– Нет, Тесак, вы видите все не так, – возразил Сэм. – Они представляют другую форму жизни и думают и чувствуют, если они вообще на это способны, совсем иначе, чем мы. Они не спросили экипаж «Перикла», согласен ли он с тем, чтобы его анатомировали, но разве мы спрашиваем наших лабораторных крыс, согласны ли они с нашими опытами над ними?
– Чушь! Крысы не задают вопросов и…
– Вы правы. Но, может быть, для юпитериан мы – что-то вроде крыс. Так почему они должны нас спрашивать? Разве мы знаем, не вскрывают ли они друг друга, чтобы найти то, что им нужно?
– Такие вопросы, кажется, занимали и экипаж «Перикла», – сказал Ясумура. – Уикл, помощник командира, изложил в бортжурнале теорию, согласно которой юпитериане не индивидуумы, а коллективный разум. Если это так, им должно быть совершенно безразлично, умрут ли они как отдельные особи, ведь мы точно так же, подстригая ногти, выбрасываем их. И если это единственный вид существования, который они знают, они, конечно, считают, что мы едва ли отличаемся от них.
– Это все чистая теория, – пробурчал генерал Барк.
– Но она многое объясняет. Или мы должны рассматривать каждого из них как гения, или они представляют из себя коллективный разум, который без особого труда способен разрешить любую проблему. С легкостью, с какой мы читаем вслух, они быстро выучили английский язык. Они никогда не видели машин и не могли даже вообразить себе их существование. И все же решили проблему машин в несколько дней. Несколько дней им потребовалось, и чтобы научиться работать в чужой для них среде, построить камеру высокого давления и захватить контроль над кораблем.
– И им не оказали никакого сопротивления?
– Конечно оказали, но без особого успеха.
Ясумура включил бортовой журнал и отыскал место, с которого начал слушать.
– Может быть, вначале, прежде чем юпитериане припечатали корабль, и можно было еще что-то сделать, хотя не знаю, что именно. Не забывайте, экипаж не мог стартовать и не взорвать «Перикл» и себя. Во всяком случае, здесь есть последняя фраза, которую наговорил командор Рэнд в бортжурнал.
Он нажал клавишу повтора.
– … двадцать четвертое мая по земному календарю, но время для нас не имеет никакого значения. Я, собственно, не должен говорить «мы», потому что вскоре они подчинили себе Андерсона, а он был последним, не считая меня. Эти усикообразные щупальца проникают через любой металл. Одно прикосновение, и человек парализован, а это конец…
Послышался скребущий звук, потом звон стекла.
Когда Рэнд заговорил снова, голос его звучал с трудом.
– Если вам покажется, что я пьян, то это сущая правда. Нелегко выносить все это, когда ты остался один…
Он осекся, а когда заговорил снова, голос его звучал увереннее.
– Я разбил бутылку, потому что мне нельзя напиваться: я должен суметь сделать то, что мне осталось сделать. Я выведу из строя все предохранители, запущу атомный реактор и разгоню его так, что он взлетит на воздух. Это будет самоубийство, ведь все остальные уже мертвы. Твари снаружи умны. Приходится считаться с тем, что они могут научиться управлять этим кораблем. Кто знает, какие дьявольские планы они вынашивают! Я твердо решил, что не позволю им этого. Говорит командор Рэнд, я заканчиваю бортовой журнал. Чтобы ни произошло, эта запись в бортовом журнале должна стать последней.
Ясумура выключил прибор.
Прошло несколько минут, прежде чем генерал Барк снова заговорил.
– Он прав, – сказал он. – Они принесли на Землю эту дьявольскую эпидемию и пытались уничтожить человечество.
– Нет, не так, – возразил Сэм. – То, что они здесь сделали, было скорее лабораторным экспериментом, чем попыткой уничтожить нас. Из способа, каким они вызвали эту болезнь, которая великолепно подошла к земным условиям, из того, как она охватила животных, которых они никогда не видели, судя по произошедшим мутациям, мы видим, как хорошо они знают нашу биологию. Мы по-прежнему не знаем, как они распространили вирус на корабле, как направили его точно по прямой вдоль Лонг-Айленда – что, насколько нам известно, физически невозможно. При желании, они могли бы вызвать эпидемию, которая за несколько дней уничтожила бы всех людей на Земле. Но они этого не сделали.
 
– Чего они добиваются? – спросил генерал.
Прежде, чем он смог продолжить, Ясумура поднял руку.
– Посмотрите, стрелки задергались. УКВ-передатчик под напряжением.
Видеофон загудел, и Ясумура включил связь.
На экране появилась фигура в форме.
– Говорит диспетчерская. Что вы там передаете? У нас помехи на частоте пеленгации.
– Мы ничего не передаем, но тварь в баке включила всю электросеть. Что это за сигналы?
– Подождите минутку, я подсоединю запись к видеофону. Попытайтесь убрать этот сигнал, пока он не забил весь спектр наших частот.
Голос смолк, и зазвучали звонкие скрежещущие стоны, бьющие по нервам.
Ясумура быстро уменьшил громкость.
– Во имя Зевса, что это такое? – спросил генерал.
– Скажите лучше «во имя Юпитера», сэр, – ответил Сэм. – Разве это не похоже на голос юпитерианина? Стенли, могут ли эти сигналы уловить и понять на Юпитере?
– Почему же нет? – ответил Ясумура. – Предположим, что там, на Юпитере, есть чувствительный приемник, постоянно настроенный на волну передатчика. Вы имеете в виду…
– Я ничего не имею в виду, я только ищу объяснение, – ответил Сэм. – Стрелки приборов упали на нули. Что это значит?
Взгляд Ясумуры медленно скользил по многочисленным шкалам приборов.
– Огромного потребления энергии больше нет. Что это затеял наш друг в баке?
– Пойдем посмотрим, – предложил Сэм.
Первое, на что они обратили внимание, покинув лифт, был резкий запах аммиака, однако кондиционеры уже работали, очищая воздух.
Пол поблизости от укрепленной стены влажно блестел, слой изморози на стенке бака исчез.
– Бак нагрелся…
– И высокого давления, как мне кажется, в нем больше нет, – сказал Сэм и глянул на потемневший экран.
– Тогда это существо мертво, покончило самоубийством, – сказал генерал. – Но почему?
Сэм покачал головой.
– Я спрашиваю себя, можно ли это назвать самоубийством. Юпитерианин, вероятно, никогда не имел ни желания, ни намерения покидать поверхность нашей планеты и возвращаться на свою. Он улетел на Землю, чтобы выполнить задание, точнее сказать, чтобы провести эксперимент. Наша Земля была его лабораторией, а мы – подопытными кроликами. Эксперимент закончен. Результаты переданы…
– Радиосигнал!
– … и существо теперь, отключилось – называйте как угодно. Приказ выполнен бесстрастно и деловито, без всякого внутреннего сожаления.
– Нам остается только утешаться, – заметил генерал.
Он пнул пучок кабелей.
– Сообщение должно гласить: «Эксперимент не удался».
– Так ли это? – спросил Сэм. – Может быть, это был социальный, а не медицинский эксперимент. Они знали, как повлияет болезнь на наш организм. Таким образом они, может быть, смогли сделать выводы о нашем уровне развития, о нашей науке, наблюдая, какими средствами мы будем бороться с болезнью, что мы сделаем, когда обнаружим ее возбудителя. В конце концов, юпитериане не сделали никакой попытки солгать нам, что именно они принесли эту болезнь. Чтобы обнаружить юпитерианина, нужно было только открыть вход в корабль, бортовой журнал оставался в неприкосновенности. Не забывайте также, что капсула с сывороткой была наготове. Он использовал ее, чтобы устранить угрозу нарушения коммуникации, и, может быть, осознавая всю тяжесть нашего положения…
Снаружи прозвучали быстрые шаги, и все обернулись. В дверях стоял Эдди Перкинс.
– Я пытался связаться с вами по видеофону, но мне это не удалось, – тяжело дыша, сказал он.
– Что случилось?