Стихотворения. Поэмы. Проза

  
Наши птицы
 
 
 
Наши обычные птицы прелестные,
 
Галка, ворона и вор-воробей!
 
Счастливым странам не столько известные,
 
Сколько известны отчизне моей…
 
 
 
Ваши окраски все серые, черные,
 
Да и обличьем вы очень просты:
 
Клювы как клювы, прямые, проворные,
 
И без фигурчатых перьев хвосты.
 
 
 
В непогодь, вьюги, буруны, метелицы
 
Все вы, голубчики, тут, подле нас,
 
Жизни пернатой невесть что — безделицы,
 
Вы утешаете сердце подчас.
 
 
 
И для картины вы очень существенны
 
В долгую зиму в полях и лесах!
 
Все ваши сборища шумны, торжественны
 
И происходят у всех на глазах.
 
 
 
Это не то что сова пучеокая
 
Или отшельница-птица челна —
 
Только где темень, где чаща глубокая,
 
Там ей приятно, там дома она!
 
 
 
С вами иначе. То вдруг вы слетаетесь
 
Стаей большой на дорогу; по ней —
 
Ходите, клюете и не пугаетесь
 
Даже нисколько людей и коней.
 
 
 
То вы весь вид на картину меняете,
 
В лес на опушку с дороги слетев,
 
Белую в черную вдруг обращаете,
 
Сотнями в снежные ветви насев.
 
 
 
То, как лоскутина флера, таскаетесь
 
Стаей крикливою вдоль по полям,
 
Тут подбираетесь, там раздвигаетесь
 
Черным пятном по бесцветным снегам.
 
 
 
Жизнь хоть и скромная, жизнь хоть и малая,
 
Хоть не большая, а все благодать,
 
Жизнь в испытаньях великих бывалая,
 
Годная многое вновь испытать…
 
 
  
Прощание лета
 
 
 
Осень землю золотом одела,
 
Холодея, лето уходило
 
И земле, сквозь слезы улыбаясь,
 
На прощанье тихо говорило:
 
 
 
«Я уйду, — ты скоро позабудешь
 
Эти ленты и цветные платья,
 
Эти астры, эти изумруды
 
И мои горячие объятья.
 
 
 
Я уйду — роскошная южанка —
 
И к тебе, на выстывшее ложе,
 
Низойдет любовница другая,
 
И свежей, и лучше, и моложе.
 
 
 
У нее алмазы в ожерелье,
 
Платье бело и синеет льдами,
 
Щеки бледны, очи светло-сини,
 
Волоса осыпаны снегами…
 
 
 
О мой друг! Оставь ее спокойно
 
Жать тебя холодною рукою:
 
Я вернусь, согрею наше ложе,
 
Утомлю и утомлюсь с тобою!»
 
 
  
Мефистофель
   
Мефистофель в пространствах
 
 
 
Я кометой горю, я звездою лечу
 
И куда посмотрю, и куда захочу,
 
Я мгновенно везде проступаю!
 
Означаюсь струей в планетарных парах,
 
Содроганием звезд на старинных осях —
 
И внушаемый страх — замечаю!..
 
 
 
Я упасть — не могу, умереть — не могу!
 
Я не лгу лишь тогда, когда истинно лгу, —
 
И я мир полюбил той любовью,
 
Что купила его всем своим существом,
 
Чувством, мыслью, мечтой, всею явью и сном,
 
А не только распятьем и кровью.
 
 
 
Надо мной ли венец не по праву горит?
 
У меня ль на устах не по праву царит
 
Беспощадная, злая улыбка?!
 
Да, в концерте творенья, что уши дерет
 
И тогда только верно поет, когда врет, —
 
Я, конечно, первейшая скрипка…
 
 
 
Я велик и силен, я бесстрашен и зол;
 
Мне печали веков разожгли ореол,
 
И он выше, все выше пылает!
 
Он так ярко горит, что и солнечный свет,
 
И сиянье блуждающих звезд и комет
 
Будто пятна — в огне освещает!
 
 
 
Будет день, я своею улыбкой сожгу
 
Всех систем пузыри, всех миров пустельгу,
 
Все, чему так приятно живется…
 
Да скажите же: разве не видите вы,
 
Как у всех на глазах, из своей головы,
 
Мефистофелем мир создается?!
 
 
 
Не с бородкой козла, не на тощих ногах,
 
В епанче и с пером при чуть видных рогах
 
Я брожу и себя проявляю:
 
В мелочь, в звук, в ощущенье, в вопрос и ответ,
 
И во всякое «да», и во всякое «нет»,
 
Невесом, я себя воплощаю!
 
 
 
Добродетелью лгу, преступленьем молюсь!
 
По фигурам мазурки политикой вьюсь,
 
Убиваю, когда поцелую!
 
Хороню, сторожу, отнимаю, даю —
 
Раздробляю великую душу мою
 
И, могу утверждать, торжествую!..
 
 
  
На прогулке
  
 
 
Мефистофель шел, гуляя,
 
По кладбищу, вдоль могил…
 
Теплый, яркий полдень мая
 
Лик усталый золотил.
 
 
 
Мусор, хворост, тьма опенок,
 
Гниль какого-то ручья…
 
Видит: брошенный ребенок
 
В свертке грязного тряпья.
 
 
 
Жив! он взял ребенка в руки,
 
Под терновником присел
 
И, подделавшись под звуки
 
Детской песенки, запел:
 
 
 
«Ты расти и добр, и честен:
 
Мать отыщешь — уважай;
 
Будь терпением известен,
 
Не воруй, не убивай!
 
 
 
Бога, самого большого,
 
Одного в душе имей;
 
Не желай жены другого;
 
День субботний чти, говей…
 
 
 
Ты евангельское слово
 
Так, как должно, исполняй,
 
Как себя люби другого;
 
Бьют — так щеку подставляй!
 
 
 
Пусть блистает добродетель
 
Несгорающим огнем…
 
Amen! Amen! [2] Бог свидетель,
 
Люб ты будешь мне по нем!
 
 
 
Нынче время наступило,
 
Новой мудрости пора…
 
Что ж бы впрямь со мною было,
 
Если б не было добра?!
 
 
 
Для меня добро бесценно!
 
Нет добра, так нет борьбы!
 
Нужны мне, и несомненно,
 
Добродетелей горбы…
 
 
 
Будь же добр!» Покончив с пеньем,
 
Он ребенка положил
 
И своим благословеньем
 
В свертке тряпок осенил!