Стихотворения. Поэмы. Проза

  
«Где только есть земля, в которой нас зароют…»
 
 
 
Где только есть земля, в которой нас зароют,
 
Где в небе облака свои узоры ткут,
 
В свой час цветет весна, зимою вьюги воют,
 
И отдых сладостный сменяет тяжкий труд.
 
 
 
Там есть картины, мысль, мечтанье, наслажденье,
 
И если жизни строй и злобен и суров,
 
То все же можно жить, исполнить назначенье;
 
А где же нет земли, весны и облаков?
 
 
 
Но если к этому прибавить то, что было,
 
Мечты счастливые и встречи прежних лет,
 
Как, друг за дружкою, то шло, то проходило,
 
Такая-то жила, такой-то не был сед;
 
 
 
Как с однолетками мы время коротали,
 
Как жизни смысл и цель казалися ясней, —
 
Вы вновь слагаетесь, разбитые скрижали
 
Полузабывшихся, но не пропавших дней.
 
 
  
«Край, лишенный живой красоты…»
 
 
 
Край, лишенный живой красоты,
 
В нем намеки одни да черты,
 
Все неясно в нем, полно теней,
 
Начиная от самых людей;
 
Если плачут — печаль их мелка,
 
Если любят — так любят слегка,
 
Вял и медлен неискренний труд,
 
Склад всей жизни изношен и худ,
 
Вечно смутен, тревожен их взгляд,
 
Все как будто о чем-то молчат…
 
Откровенной улыбки в них нет,
 
Ласки странны, двусмыслен совет…
 
Эта бледность породы людской
 
Родилась из природы самой:
 
Цепи мелких, пологих холмов,
 
Неприветные дебри лесов,
 
Реки, льющие волны сквозь сон,
 
Вечно серый, сырой небосклон…
 
Тяжкий холод суровой зимы,
 
Дни, бессильные выйти из тьмы,
 
Гладь немая безбрежных равнин —
 
Ряд не конченных кем-то картин…
 
Кто-то думал о них, рисовал,
 
Бросил кисти и сам задремал…
 
 
  
На судоговоренье
 
 
 
Там круглый год, почти всегда,
 
В угрюмом здании суда,
 
Когда вершить приходит суд,
 
Картины грустные встают;
 
Встают одна вослед другой,
 
С неудержимой быстротой,
 
Из мыслей, слов и дел людских,
 
В чертах, до ужаса живых…
 
 
 
И не один уж ряд имен
 
В синодик скорбный занесен,
 
И не с преступников одних
 
Спадают вдруг личины их:
 
Простой свидетель иногда
 
Важней судимых и суда;
 
Важней обоих их порой
 
Мы сами, в общем, всей толпой!
 
 
 
Но в грудах всяких, всяких дел,
 
Подлогов, взломов, мертвых тел,
 
Бессильной воли, злых умов,
 
Уродства чувств и фальши слов
 
И бесконечных верениц
 
Холодных душ и нервных лиц, —
 
Заметна общая черта:
 
Незрелой мысли пустота!
 
 
  
Воплощение зла
  
 
 
Читали ль вы когда, как Достоевский страждет,
 
Как в изученье зла запутался Толстой?
 
По людям пустозвон, а жизнь решений жаждет,
 
Мышленье блудствует, безжалостен закон…
 
Сплелись для нас в венцы блаженства и мученья,
 
Под осененьем их дают морщины лбы;
 
Как зримый признак их, свой венчик отпущенья
 
Уносим мы с собой в безмолвные гробы.
 
Весь смутный бред страстей, вся тягота угара,
 
Весь жар открытых ран, все ужасы, вся боль —
 
В могилах гасятся… Могилы — след пожара —
 
Они, в конце концов, счастливая юдоль!
 
 
 
А все же надобно бороться, силы множить,
 
И если зла нельзя повсюду побороть,
 
То властен человек сознательно тревожить
 
Его заразную губительную плоть.
 
Пуская мысль на мысль, деянье на деянье,
 
В борьбе на жизнь и смерть слагать свои судьбы…
 
Ведь церковь божия, вещая покаянье,
 
Не отрицает прав возмездья и борьбы.
 
 
 
Зло не фантастика, не миф, не отвлеченность!
 
Добро — не звук пустой, не призрак, не мечта!
 
Все древле бывшее, вся наша современность
 
Полна их битвами и кровью залита.
 
Ни взвесить на весах, ни сделать измеренья
 
Добра и зла — нельзя, на то нет средств н сил.
 
Забавно прибегать к чертам изображенья;
 
Зачем тут — когти, хвост, Молох, Сатаниил?
 
Легенда древняя зло всячески писала.
 
 
 
По-своему его изображал народ,
 
Испуганная мысль зло в темноте искала,
 
В извивах пламени и в недрах туч и вод.
 
Зачем тут видимость, зачем тут воплощенья,
 
Явленья демонов, где медленно, где вдруг —
 
Когда в природе всей смысл каждого движенья —
 
Явленье зла, страданье, боль, испуг…
 
И даже чистых дум чистейшие порывы
 
Порой отравой зла на смерть поражены,
 
И кажутся добры, приветливы, красивы
 
Все ухищрения, все козни сатаны.
 
 
 
Как света луч, как мысль, как смерть, как тяготенье,
 
Как холод и тепло, как жизнь цветка, как звук —
 
Зло несомненно есть. Свидетель — все творенье!
 
Тут временный пробел в могуществе наук:
 
Они покажут зло когда-нибудь на деле…
 
Но был бы человек и жалок и смешон,
 
Признав тот облик зла, что некогда воспели
 
Дант, Мильтон, Лермонтов, и Гете, и Байрон!
 
 
 
Меняются года, мечты, народы, лица,
 
Но вся земная жизнь, все, все ее судьбы —
 
Одна-единая мельчайшая частица
 
Борьбы добра и зла и следствий той борьбы!
 
На Патмосе, в свой день, великое виденье
 
Один, из всех людей, воочию видал —
 
Борьбы добра и зла живое напряженье…
 
Пал ниц… но — призванный писать — живописал!