Том 1. Стихотворения

4
 
 
В оные ж дни, после казни спасителя,
 
В дни, как апостолы шли вдохновенные,
 
Шли проповедовать слово учителя,
 
Книжники так говорили надменные:
 
«Распят мятежник! Нет проку в осмеянном,
 
Всем ненавистном, безумном учении!
 
Им ли убогим идти галилеянам
 
  Против течения!»
 
 
5
 
 
Други, гребите! Напрасно хулители
 
Мнят оскорбить нас своею гордынею —
 
На берег вскоре мы, волн победители,
 
Выйдем торжественно с нашей святынею!
 
Верх над конечным возьмет бесконечное,
 
Верою в наше святое значение
 
Мы же возбудим течение встречное
 
  Против течения!
 
 
[1867]
  
«Одарив весьма обильно…»   * 
 
 
Эти бедные селенья,
 
Эта скудная природа!
 
Ф. Тютчев
 
 
 
Одарив весьма обильно
 
Нашу землю, царь небесный
 
Быть богатою и сильной
 
Повелел ей повсеместно.
 
 
 
Но чтоб падали селенья,
 
Чтобы нивы пустовали —
 
Нам на то благословенье
 
Царь небесный дал едва ли!
 
 
 
Мы беспечны, мы ленивы,
 
Все у нас из рук валится,
 
И к тому ж мы терпеливы —
 
Этим нечего хвалиться!
 
 
Февраль 1869
  
[И.А. Гончарову]   * 
 
 
 
Не прислушивайся к шуму
 
Толков, сплетен и хлопот,
 
Думай собственную думу
 
И иди себе вперед!
 
 
 
До других тебе нет дела,
 
Ветер пусть их носит лай!
 
Что в душе твоей созрело —
 
В ясный образ облекай!
 
 
 
Тучи черные нависли —
 
Пусть их виснут — черта с два!
 
Для своей живи лишь мысли,
 
Остальное трын-трава!
 
 
1870
  
«Темнота и туман застилают мне путь…»   * 
 
 
 
Темнота и туман застилают мне путь,
 
  Ночь на землю все гуще ложится,
 
Но я верю, я знаю: живет где-нибудь,
 
  Где-нибудь да живет царь-девица!
 
 
 
Как достичь до нее — не ищи, не гадай,
 
  Тут расчет никакой не поможет,
 
Ни догадка, ни ум, но безумье в тот край,
 
  Но удача принесть тебя может!
 
 
 
Я не ждал, не гадал, в темноте поскакал
 
  В ту страну, куда нету дороги,
 
Я коня разнуздал, наудачу погнал
 
  И в бока ему втиснул остроги!
 
 
Август 1870
   
«В монастыре пустынном близ Кордовы…»
 
 
 
В монастыре пустынном близ Кордовы
 
Картина есть. Старательной рукой
 
Изобразил художник в ней суровый,
 
Как пред кумиром мученик святой
 
Лежит в цепях и палачи с живого
 
Сдирают кожу… Вид картины той,
 
Исполненный жестокого искусства,
 
Сжимает грудь и возмущает чувство.
 
 
 
Но в дни тоски, мне все являясь снова,
 
Упорно в мысль вторгается она,
 
И мука та казнимого святого
 
Сегодня мне понятна и родна:
 
С моей души совлечены покровы,
 
Живая ткань ее обнажена,
 
И каждое к ней жизни прикасанье
 
Есть злая боль и жгучее терзанье.
 
 
Осень 1870
  
«Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо…»   * 
 
 
 
Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо,
 
В полуденных лучах следы недавней стужи
 
Дымятся. Теплый ветр повеял нам в лицо
 
И морщит на полях синеющие лужи.
 
 
 
Еще трещит камин, отливами огня
 
Минувший тесный мир зимы напоминая,
 
Но жаворонок там, над озимью звеня,
 
Сегодня возвестил, что жизнь пришла иная.
 
 
 
И в воздухе звучат слова, не знаю чьи,
 
Про счастье, и любовь, и юность, и доверье,
 
И громко вторят им бегущие ручьи,
 
Колебля тростника желтеющие перья.
 
 
 
Пускай же, как они по глине и песку
 
Растаявших снегов, журча, уносят воды,
 
Бесследно унесет души твоей тоску
 
Врачующая власть воскреснувшей природы!
 
 
25 декабря 1870
  
«Про подвиг слышал я Кротонского бойца…»   * 
 
 
 
Про подвиг слышал я Кротонского бойца,
 
Как, юного взвалив на плечи он тельца,
 
Чтоб силу крепких мышц умножить постепенно,
 
Вкруг городской стены ходил, под ним согбенный,
 
И ежедневно труд свой повторял, пока
 
Телец тот не дорос до тучного быка.
 
 
 
В дни юности моей, с судьбой в отважном споре,
 
Я, как Милон, взвалил себе на плечи горе,
 
Не замечая сам, что бремя тяжело;
 
Но с каждым днем оно невидимо росло,
 
И голова моя под ним уж поседела,
 
Оно же все растет без меры и предела!
 
 
Май 1871
  
На тяге
 
 
 
Сквозит на зареве темнеющих небес
 
И мелким предо мной рисуется узором
 
В весенние листы едва одетый лес,
 
На луг болотистый спускаясь косогором.
 
И глушь и тишина. Лишь сонные дрозды
 
Как нехотя свое доканчивают пенье;
 
От луга всходит пар… мерцающей звезды
 
У ног моих в воде явилось отраженье;
 
Прохладой дунуло, и прошлогодний лист
 
Зашелестел в дубах… Внезапно легкий свист
 
Послышался; за ним, отчетисто и внятно,
 
Стрелку знакомый хрип раздался троекратно,
 
И вальдшнеп протянул — вне выстрела. Другой
 
Летит из-за лесу, но длинною дугой
 
Опушку обогнул и скрылся. Слух и зренье
 
Мои напряжены, и вот через мгновенье,
 
Свистя, еще один, в последнем свете дня,
 
Чертой трепещущей несется на меня.
 
Дыханье притаив, нагнувшись под осиной,
 
Я выждал верный миг — вперед на пол-аршина
 
Я вскинул — огнь блеснул, по лесу грянул гром —
 
И вальдшнеп падает на землю колесом.
 
Удара тяжкого далекие раскаты,
 
Слабея, замерли. Спокойствием объятый,
 
Вновь дремлет юный лес, и облаком седым
 
В недвижном воздухе висит ружейный дым.
 
Вот донеслась еще из дальнего болота
 
Весенних журавлей ликующая нота —
 
И стихло все опять — и в глубине ветвей
 
Жемчужной дробию защелкал соловей.
 
Но отчего же вдруг, мучительно и странно,
 
Минувшим на меня повеяло нежданно
 
И в этих сумерках, и в этой тишине
 
Упреком горестным оно предстало мне?
 
Былые радости! Забытые печали!
 
Зачем в моей душе вы снова прозвучали
 
И снова предо мной, средь явственного сна,
 
Мелькнула дней моих погибшая весна?