Том 1. Стихотворения

 2. IX.15 
 Глотово 
  
«Лик прекрасный и бескровный…»   * 
 
 
 
Лик прекрасный и бескровный,
 
Смоляная борода,
 
Взор архангельский, церковный,
 
Вязь тюрбана в три ряда.
 
 
 
Плечи круты и покаты,
 
Вышит золотом халат, —
 
Точно старые дукаты
 
На шелку его лежат.
 
 
 
Шалью, ярко расцвеченной,
 
Подпоясан ладный стан,
 
На ноге сухой, точеной
 
Малахитовый сафьян.
 
 
 
Наклоняясь вместе с баркой,
 
На корме сидит весь день.
 
А жена в каюте жаркой
 
С черной нянькой делит лень.
 
 
 
Он глядит на белый парус
 
Да читает суры вслух,
 
А жена сквозь тонкий гарус
 
С потных губ сдувает мух.
 
 
 <12.IX.15> 
  
Невеста («Косоглазая девушка, ножки скрестив…»)   * 
 
 
 
Косоглазая девушка, ножки скрестив,
 
На циновке сидит глянцевитой.
 
В зимнем солнце есть теплый, янтарный отлив,
 
Но свежо на веранде раскрытой.
 
А свежо не от тех ли снегов,
 
Что в лазурь вознесла Хираями?
 
Не от тех ли молочных, тугих лепестков,
 
Что покрыли весь жертвенник в храме?
 
Не от этих ли зыбких, медлительных рей,
 
Что в заливе, за голым платаном?
 
Не от тех ли далеких морей,
 
Где жених первый раз капитаном?
 
 
 12. IX.15 
 Глотово 
  
Кинематограф   * 
 
 
 
В окно пустое ветер дул,
 
В нем лунное белело небо;
 
Тюремщик кинул корку хлеба,
 
Захлопнул дверь, замок замкнул
 
И удалился. Шум и гул
 
Стоял в его холодной келье.
 
К окну, к решетке он прильнул:
 
Под ней, в безжизненном веселье,
 
Кипел, теснясь меж черных скал,
 
Ходил, ярился пенный вал,
 
Его справляя новоселье.
 
А там, вдали, морская ширь
 
В просторе светлой ночи млела,
 
И огоньком краснел несмело
 
На диких скалах монастырь.
 
 
 2. IX.1915 
  
Бретань   * 
 
 
 
Ночь ледяная и немая,
 
Пески и скалы берегов.
 
Тяжелый парус поднимая,
 
Рыбак идет на дальний лов.
 
Зачем ему дан ловчий жребий?
 
Зачем в глухую ночь, зимой,
 
Простер и ты свой невод в небе,
 
Рыбак нещадный и немой?
 
Свет серебристый, тихий, вечный.
 
Кресты погибших. И в туман
 
Уходит плащаницей млечной
 
Под звездной сетью океан.
 
 
 22. I.16 
   
Молчание   * 
 
 
 
По раскаленному ущелью,
 
Долиной Смерти и Огня,
 
В нагую каменную келью
 
Пустынный Ангел ввел меня.
 
 
 
Он повелел зажечь лампаду,
 
Иссечь на камне знак Креста —
 
И тихо положил преграду
 
На буйные мои уста.
 
 
 
Так, господи! Ничтожным словом
 
Не оскверню души моей.
 
Я знаю: ты в огне громовом
 
Уже не снидешь на людей!
 
 
 
Ты не рассеешь по вселенной,
 
Как прах пустынь, как некий тлен,
 
Род кровожадный и презренный
 
В грызне скатавшихся гиен!
 
 
 6. II.1916 
  
По теченью   * 
 
 
 
«Девушка, что ты чертила
 
Зонтиком в светлой реке?»
 
Девушка зонтик раскрыла
 
И прилегла в челноке.
 
 
 
«Любит — не любит…» Но просит
 
Сердце любви, как цветок…
 
Тихо теченье уносит
 
Зонтик и белый челнок.
 
 
 11. II.16 
  
На нубийском базаре   * 
 
 
 
Она черна, и блещет скат
 
Ее плечей, и блещут груди:
 
Так два тугих плода лежат
 
На крепко выкованном блюде.
 
 
 
Пылит песок, дымит котел,
 
Кричат купцы, теснятся в давке
 
Верблюды, нищие, ослы —
 
Они с утра стоят у лавки.
 
 
 
Жует медлительно тростник,
 
Косясь на груды пестрых тканей,
 
Зубами светит… А язык —
 
Лилово-бледный, обезьяний.
 
 
 13. II.16 
  
Венчик   * 
 
 
 
Колокола переводили,
 
Кадили на открытый гроб —
 
И венчик розовый лепили
 
На костяной лимонный лоб.
 
 
 
И лишь пристал он и с поклоном
 
Назад священник отступил,
 
Труп приобщился вдруг иконам,
 
Святым и холоду могил.
 
 
 
В тлетворной сладости, смердящей
 
От гроба, дыма и цветов,
 
Пышнее стал сухой, блестящий
 
Из золотой парчи покров —
 
 
 
И пала тень ресниц чернее,
 
И обострилися черты:
 
Несть часа на земле страшнее
 
И несть грознее красоты.