Взаперти
Радио опять затрещало:
– Мы находимся в центральной больнице города Отаго, – передавал репортёр. – И к нам только что вышел главный врач. Скажите, почему многие пациенты были без сознания и пришли ли они в себя?
– Мы полагаем, – отвечал размеренно доктор, – что концентрация усыпляющего газа была увеличена в несколько раз, что привело к затяжной асфиксии и потере сознания.
– Руководитель группы захвата сказал нам, что у них не было другого выхода, – протараторил опять репортёр.
– Я лишь констатирую факт. Люди с множественными ранениями получили ещё и огромную дозу усыпляющего газа. Такое расслабленное состояние могло лишь усилить кровотечение. Более того, пациенты с проблемами сердца могли умереть от инфаркта, а кто-то мог просто забыть, как дышать.
– Забыть, как дышать?
– Иногда этот газ оказывает пагубное влияние на мозг.
– Но многих всё же удалось спасти?
– Безусловно. Кого-то мы просто с того света вытаскивали. Можно сказать, они уже были на пути на тот свет.
– Есть ли среди погибших дети?
– К счастью, нет, всех детей удалось спасти.
Получается, думал я, все, кто вышли или исчезли из поезда, на самом деле спаслись? И Дебора, и легко раненные пассажиры, и этот мальчишка с французским акцентом, и исчезнувший мистер Бенсон, и Нил, и женщина с лёгким ранением, и её муж, спрыгнувший следом. Получается, Хорхе был прав и все они живы? А мы, выходит, что нет? И тут я понял, чем был этот поезд и куда он нас вёз…
На тот свет.
Мы мчались на тот свет. Мы так и не сели в тот поезд. Нас захватили ещё на вокзале и расстреливали по одному. И всё это время мы были между – между жизнью и смертью, между этим миром и тем, ожидая, пока нас спасут. Как хорошо, что другие спаслись, как хорошо, что они успели…
Поезд въехал в огромный туннель. Хосефа заулыбалась, глаза её сияли как никогда, каким-то всепоглощающим счастьем, старик Хорхе помолодел, ему было сейчас лет сорок, Полянский, кажется, плакал, и то были слёзы счастья. Господи, как же легко! Перед глазами пролетела вся жизнь. Поезд нёс нас на свет, через свет, в его благостные объятья. Мне казалось, я тоже им стал, этим вселенским светом. Я дышал так легко и спокойно, что не боялся уже ничего…
Мы приехали.
Конечная.
Всё.