Невидимка (СИ)
— Я тоже. Я весь день читал твои статьи — про модельный бизнес, про специнтернат для малолетних, про поездных проводников, про автостопщиков, про футбольных фанов, про гастарбайтеров. Нашёл и прошлогоднюю — «Немужское дело». О том, как ты целый месяц изображал из себя хастлера, временную татушку на жопу, глаза намазать — и готово! Интересно и даже увлекательно, неожиданные повороты и люди, гадкие отношения и раздавленные судьбы. Я боялся, что найду себя. Нашёл. Там с Костиком-пижоном разговаривал некий дядя, который пытался нанять мальчика для коммерческого шпионажа посредством интим-услуг. Это был Говоров?
— Да.
— Ты и вправду отказал?
— Да.
— Почему?
— Потому что я не хастлер. И да… я не хотел тебе зла. Ни тебе, ни Анвару. Ты не был моим проектом. Так получилось.
— Получилось прыгнуть ко мне в постель?
— Изображать из себя хастлера и ни с кем не спать — знаешь ли, нереально.
— Ты бы мог мне открыться.
— Я так не работаю.
— Мог бы всё рассказать, когда закончил проект. Не исчезать.
— Тебе бы было менее больно? Если бы я не исчез, меня бы тупо грохнули. Мне нужно было ликвидировать Костика, он слишком много знал.
— По-любому получается, что я лох. Влюбился в фантом. Да ещё и какой спектакль в Черногории! Робкий мальчик, неискушённый и чистый. Это тоже роль?
— Нет. Я был самим собой.
— А ты разве не видел, что я с ума схожу? Сначала от того, что у меня дежавю, потом от любви, потом от собственной низости! Ты мог это прекратить.
— Не мог! Пацаны рядом, ты наседаешь! Да и… я не хотел прекращать. Я хотел тебя…
И опять пауза. Но теперь жарко, душно. Борис ослабил галстук. Последнюю фразу Лерки отпускать не хотелось. Но и переспрашивать боялся: вдруг ослышался.
— А сейчас… ты тоже в погружении?
— Да. В предыдущих проектах обзавёлся полезными знакомыми. Устроился вот на месяц в тюремную дурку… Жесть. Мужик, к которому ты приходил, плачет целый день; его обкалывают, он так долго не протянет…
— М-м-м… Я скажу его жене… Тебе это интересно всё?
— Да. Это то, что у меня получается. Да и внешность никакая, могу меняться. Опять же шанс прожить много жизней.
— Лер, я помню, ты не любишь меня, — Борис сказал совсем тихо. — Но… поедем ко мне?
— Помнит он. Я-то не помню… А у тебя джакузи ещё работает? — Борис кивнул. — Тогда я сейчас, мама ждёт…
Лерка подхватил пакет, пикнул магнитным ключом и исчез за тяжёлой железной дверью. Бориса охватило беспокойство: не слишком ли быстро он согласился? Не пытается ли Лерка сбежать? Вся ли правда была вскрыта? За сегодняшний день Борис столько информации перелопатил, выискивая звезду журфака, что ему казалось — голова распухла и дельные мысли вываливаются и бьются об асфальт. А значит, он может что-то не учесть! Пропустить! Лохануться!
Борис стал нервно ходить около подъезда, высматривая кухонные окна с рыжими шторками. Пару раз подходил к домофону, но отказывался от мысли вызвать квартиру 201. У ковыляющего мимо старичка спросил: «Не проходной ли это подъезд?» Тот на него взглянул как на умалишённого и не ответил. И всё же Лерка вышел, в руке пакет с кренделями, под мышкой ноутбук.
— Едем, джакузи меня ждёт!
В машине он разразился ультиматумом:
— Борис! Я к тебе на два дня! Никто не должен знать! Особенно Костян и Матвей! Ва-а-аще никто! У меня есть знакомый киллер; если что, я с ним договорюсь. Никаких Ян и Алис! Анвару тоже не говори! Мне нужен Интернет и несколько часов без тебя. Ещё я хочу колбаски из «Бавариуса»! И арбуз. И чтобы телик бубнил, и вина того, что в баре у тебя… А массажная кровать у тебя работает? Её хочу! И как я хочу спать!
Борис, уже почти выехав из двора, резко, не по правилам, прижал свою массивную бэху к обочине, притянул к себе того, кто всю душу вымотал. Поцеловал.
— А вот последнего я не обещаю. По крайней мере, эти два дня. А там посмотрим…
— Бля! — театрально огорчился Лерка.
И Борис улыбнулся. Ему придётся привыкать к новому образу своего любимого: и не Лерка, и не Костик. Невидимка, который будет виден лишь ему.
КОНЕЦ