Невидимка (СИ)

— Ну… мы поговорили…
— Темнишь, чувак!
— Он увидел, что на мне нет татуировки, которая была на Косте.
— Что за татуха?
— В виде ключа… на спине…
— Пф-ф-ф… татуха-ключ??? Что за хуёвина? Если только на пидорской жопе наковырять такое…
— Так поди на жопе и была… Чую, Лерка, что развели тебя на стриптиз! Или снасильничал Борюсик?
— Всё, отстаньте от меня!
— Хм… А Борюсик в курсе, что тату сейчас и свести можно, да и временные картинки делают?
— Ты ему об этом не скажи! А то замает нас! Не отделаемся, каждый вечер будет таскаться сюда…
— Пусть таскается! Может, он ради Леркиного целомудрия нас ещё куда-нибудь зазовёт! Например, на яхте покататься в Боко-Которской бухте!
— Так это… ну, короче, он уже вроде как зазвал… туда…
— Кого?
— Меня.
— А мы?
— Я сказал, что с вами только поеду, — Лерка предательски покраснел.
— Так-так-так! А он?
— Думаю, он в ахуе! Уха-ха! «Зафига нам кузнец? Нам кузнец не нужен!»
— Не-не! Не пойдёт! Хочет наслаждаться компанией Лерика, пусть воспринимает и нас как единое с ним целое!
— И когда мы едем в бухту?
— Ну, он звал в шесть…
— Даже не думай, один не поедешь!
— Да нахуя он вообще куда-то с ним поедет? — ясно, что это Матвей разоряется. — Ты, Костян, нормальных людей не порти! Сам и крути жопой перед этим мудачилой!
— Так моя жопа его не очень-то и привлекает! Если мы с ним поедем, то Леркина жопка останется целёхонька, и мы в удовольствии опять же! А одного мы его не пустим! Мэт! Харэ выпендриваться, давай надерём дядю! Да и Лерке хоть какая-то жизнь личная! Приключенческая! А то он только по твоим анекдотам про отношения полов знает!
— Я про гомосеков анекдоты не рассказываю!
— Тем более!
— Кароч! Лерик, на тебя вся надежда, а то помрём, а на яхте не покатаемся!
Лерка тихо вздохнул, он ожидал чего-то такого. И решил, что вряд ли Борис согласится всю их компанию катать, решил, что это к лучшему. Но ошибся.
Без пятнадцати шесть в номер позвонили, это был Борис. Разговаривал с ним Костик. Только что не мяукал в трубку. Уже через пять минут четверо друзей — все как один в белых шортах (этакий стереотип буржуйско-яхтенной жизни) — тряслись на заднем сидении «лэнд крузера», ехали по направлению к будванской марине. Там Борис пригласил их на палубу мега-супер-гига-крутой яхты класса «люкс» с подходящим названием Marine seduction*.
Яхта произвела впечатление. Костик стал истерически ржать, Артём зарядил одно и то же с придыханием: «Япона мать! Япона же мать!» — Матвей стал чересчур расслаблен и презрителен — верный знак сильных эмоций, Лерка, как в каньонах, притих (куда уж тише?) и выпучил глаза. Яхта была не Борислава, а его друга по имени Анвар — лысого брутального турка с хитрым взглядом, — с которым он долго обнимался. Борис предупредил ребят, чтобы те не спрашивали про бизнес Анвара — ни к чему! А им и не к чему! Они уже доверились этому турку и его ослепительно-белому судну.
Несмотря на вечер, солнце ещё не собиралось сдаваться, поэтому все прошли на верхнюю палубу, кокпит, где прохладно поблёскивал небольшой квадратный бассейн и «белое на белом» — анатомически изогнутые лежаки. Стюард, такой же лысый, как хозяин, принёс напитки и вяленое мясо. Яхта взяла путь из будванской бухты в Боко-Которский залив. Разговор очень быстро наладился, сначала Анвар рассказывал о своей яхте, потом парни поведали о вчерашней вечеринке, обо всех малых и больших приключениях, Борис вспомнил, как он ездил на зимнюю олимпиаду, а оттуда и всем видам спорта кости перемыли. Разговоры становились громче и неопределённей. До Котора парни успели и яхту осмотреть: Анвар с неприкрытой гордостью демонстрировал и каюты, и кухню, и туалет, и рубку, подробно рассказал о всяких необходимых системах спасения. Конечно, не обошлось и без киношного «Я король мира!» на носу «Морского совращения».
В которском порту яхта долго маневрировала, и наконец все оказались в старом городе. Вернее, городке внутри гордой крепости. Тесные и кривые улочки были наполнены разнокалиберным народом, на крохотной главной площади дети танцевали какую-то черногорскую джигу, пахло хлебом и мочой одновременно. Нагретые за день невысокие дома выдыхали жар через решётчатые окна, умилительные в своей одинаковости. Матвей потащил всех в бар, напоминавший конюшню на пару лошадей. Лерка робко спросил:
— А по городу пройтись? — Он любил правильные путешествия, у него единственного в руках был фотоаппарат.
— Да что тут смотреть? Дома и дома! Церкви и сувениры.
— Пойдём, я покажу тебе дома средневековых миллионщиков, — подключился Борислав. — Площади тут симпатичные, у них сегодня фестиваль какой-то, хенд мейд всякий выложили, кузнецы, хлебопёки, ткачи, художники, стеклодувы работают. Вы же минут сорок здесь посидите?
— Валяйте! Мы будем тут! — милостиво разрешил Матвей. — Только ты не потеряй Лерика! А то он тогда у нас в Барселоне потерялся, мы его весь вечер потом искали. Думали, всё — кранты! Зафрахтовали Лерика преступные идальго!
Борис слишком торопливо подцепил хлопающего глазами Лерика за запястье и потащил куда-то вглубь каменного лабиринта. Оказалось, что он неплохо знает историю города, ну или неплохо придумывает на ходу: всякие мини-легенды с басенной моралью про самую богатую и самую бедную семью города, фрагменты историй о местночтимых святых, эпопею защиты города от турок. Народу кругом много — толкотня и шум. Приходилось идти близко друг к другу, чтобы слышать и слушать, прижиматься к стенам, чтобы пропускать гурты туристов или просто гуляющих. Лерка заворожённо следил за звонкой работой кузнеца, завис около художника, который раскрашивал пальцем горшки; правда, когда ему предложили попробовать самому, он скромно отказался. А уж там, где творили ослепительно яркие фигурки гости из венецианского Мурано, у впечатлительного туриста аж рот открылся. Борис, явно восхищаясь непосредственностью Лерки, сделал широкий жест — заказал выдуть из муранского стекла фигурку — сине-жёлтую рыбину со множеством кудрявых плавников, со злыми глазами-шариками и маленькой красной рыбкой в хищных челюстях. Когда ремесленник озвучил цену, Лерка попятился назад из толпы. Но Борис не моргнув глазом выложил кучу евриков и торжественно вручил рыбу своему ошеломлённому экскурсанту. Лерка, конечно, отказался. Но Борис был настойчив и убедителен, поэтому пришлось благодарно улыбнуться и торжественно и осторожно, как кубок победителя, нести стеклянное чудо сквозь завистливые взгляды туристов. Борис же ограждал своего спутника от праздной публики, отодвигая левой рукой прохожих и придерживая правой Лерку за поясницу. Иногда рука спускалась подозрительно низко, и Лерка возмущённо вертел задом, пыхтел и потел.
Друзья стеклянную рыбину оценили — правда, ворчали по поводу слишком долгого отсутствия Лерки и Борислава, так как они уже подцепили трёх девиц: Аня чёрненькая, Аня беленькая и Оксана для разнообразия. Парни уже сбегали до причала, договорились с Анваром, что довезут девчонок до Тивата. Конечно, им захотелось поскорее продолжить путешествие, а эти двое с рыбиной задерживались.
Только сейчас на яхте началось настоящее веселье: музыка, девчонки неожиданно в купальниках и в бассейне, «Вранац»** в изобилии, похабные анекдоты Тёмыча, радостные крики в адрес проплывающих мимо огнистых яхт и катеров, исполнение каких-то совместных танцев, масляные взгляды Анвара в сторону Ани беленькой — дуры дурой, но в стрингах. Живописные островки с Богоматерью на скале остались незамеченными почти никем, только Борислав потянул Лерку вниз, чтобы не только рассказать любопытному и смущённому гостю об островах, но и сфоткать его на память. Нащёлкал фоток штук двадцать, пока Лерик не возмутился.
Конечно, не обошлось и без важной остановки на купание в тёмной воде залива. С гиканьем и пируэтами парни спрыгивали в бликующую воду прямо с кормы кокпита, девушки плюхались с повизгиванием с кормовой платформы. Лерка сначала отказался от такого удовольствия, так как стеснялся своих некупальных трусов: у всех весёленькие шортики-семейники, а у него серенькие трикотажные хипсы. Друзья плохо подготовились к поездке, почему-то не прихватили с собой плавок. Однако и тихий Лерик оказался в воде: его столкнули.