Невидимка (СИ)

— Ни с кем… — Лерка двинул плечом, чтобы сбросить душные оковы. Не получилось.
— В том то и дело. Ты не знаешь, каково это, а уже отталкиваешь.
— И знать не хочу.
— Напрасно. Без ложной скромности я могу сказать, что могу быть очень нежным и внимательным.
— Ты не смотри на то, что я худой. Я ведь и навалять могу!
— Кх-х-х… — Борис явно развеселился. — Давай начнём с софта. Просто будь ко мне добрее. Дай мне шанс.
— Придурок!
— Вот и отлично. А теперь поспи.
Уснёшь тут! И хотя Борис чуть ослабил объятия и отстранился, Лерка всё равно чувствовал его тепло и удерживал его руку, чтобы та ни в коем случае не начала шарить по телу, закутанному в халат, и не нашарила бреши в его махровых доспехах. Так и лежал, готовый к обороне, прислушиваясь к ровному дыханию за спиной. Вырубило только под самый подъём, казалось, что за минуту до того, когда противным голосом заверещал Тёмыч.
— Мама рóдная, что я вижу? Гнездо разврата! Лерик! Как низко ты пал! Ты проебал своё целомудрие? Всё пропало! Всё пропало! Месье! — это уже к Борису. — Вы же понимаете, что теперь вы обязаны жениться!
И потом целый день (надо сказать, весьма мутный и невнятный) Лерка слышал эти подначки вперемешку с мечтами о халявном рафтинге.
____________________________
*Marine seduction — «Морское совращение» (англ.).
**«Вранац» — национальное красное вино Монтенегро.
========== 4. ==========
— Кароч, слушай меня! Ты его чего шугаешься? Видно же, что он мужик безобидный, насильничать не будет. Ну, положил руку на задницу, от тебя ж не убыло! — разглагольствовал за обедом Костя.
— А как же «береги честь смолоду»? — иронично хмыкнул Артём.
— А честь — она в другом месте! Нам тут осталось-то четыре дня! Надо выжать из дяди максимум пользы. Причём пользы не только единоличной, Леркиной, но и нашей — общественной.
— Мы так из Лерки альфонса воспитаем.
— Сильно сомневаюсь! Ты посмотри на него: глаза выпучит, бочком-бочком и от Борюсика улепётывает, чуть что — краснеет, говорит как двоечник у доски! А надо? Во-первых, улыбаться — и не робкой улыбкой идиота, а наглой ухмылкой. Типа: «Ну-ну, чего ещё придумаешь?» Во-вторых, смотреть ему в глаза; если не получается выдержать контакт, смотри на брови. В-третьих, на всякие его гадские поползновения говори «нет», кто запрещает-то? Но говори так, как будто бы и не «нет» вовсе, как бабы умеют! Скажешь «нет» и прикоснись к руке или к колену…
— Не слушай его! — прервал поучения Матвей. — Он тебя плохому научит. Если тебе этот Зомбач противен, то мы и без рафтинга обойдёмся. Конечно, было бы прикольно сплавиться по Таре, но разводить голубятину, да ещё и за счёт невинных младенцев! Не будем!
— А кто разводит-то? Но ведь мужик сам напрашивается. Да и Лерику пора уже вылупиться из яйца, опериться и поклевать свою порцию страсти.
— Да ты поэт!
— Я гуру! Лер, а ты чего молчишь-то? Или тебе этот Борислав совсем никак не нравится?
— А чо я…
— Видали? «А чо я»! Вокруг него в кои-то веки выхаживают гоголем, а он определиться не может.
— Он определился! — Матвей встал на защиту мужской сущности своего друга-невидимки. — Нехрен парня портить! Этот Зомбач, конечно, неплохой мужик, так и не подумаешь, что он того… Но Лерик! Вот съездим на рафтинг и прячем Лерку!
— И всё-таки съездим! — Костян сыто откинулся на мягкую спинку кресла и лукаво улыбнулся.
В общем, пришлось ехать. Опять ранний подъём, какие-то смешные коробки с ланчем и готовность геройствовать, как прозеваешься и протрёшь глаза. В воздухе ещё не вполне рассеялась ночная прохлада и расслабленность, только шестиместный «мерс» бодрячком урчал, ожидая героев около ворот. Рядом почему-то нервничал Борис в «авиаторах» и симпатичная глазастая девушка. Оказалось, что это их инструктор с удивительным именем Душица. Костик сразу встрепенулся, заиграл бровями, смягчил голос, но зря: Душицу, по-видимому, больше впечатлил Матвей — вернее, его расписные руки и проколотая бровь. Лерку же впечатлили руки и голос Бориса, которые, не допуская возражений, загнали жертву в самый угол на задние места. Сам же распорядитель маршрута уселся рядом, нагло прижимаясь к несчастному Лерику.
До места старта добирались три часа — это значительно быстрее, чем для иных туристов, хотя и останавливались в трактирчике полувымершего городка Никшич на завтрак. Там, поедая омлет с пршутом, новоявленные экстремалы окончательно проснулись, разговорились, распушили перья перед Душицей намёками о своей крутости. Впрочем, не все. Лерику мешала говорить и просто глотать еду рука, хозяйски лежавшая на плече. Фыркать же и дёргать истерично плечиком он считал неуместным.
После завтрака ехать было гораздо веселей. Душица с забавным акцентом рассказывала о предстоящем маршруте, вспоминала всякие курьёзы о прежних туристах. Только сейчас компания осознала, что путешествие для них приготовлено не типичное — можно сказать, эксклюзивная программа: и в Острожский монастырь не заезжали, и место старта у них выше по течению, фактически в Боснии, да и на рафте их будет всего шестеро. Действительно, вскоре переехали границу — несерьёзный шлагбаум. Боснийский таможенник мятого вида взглянул на бумажку с фамилиями, подмигнул Душице, как родной, — вот и весь «паспортный контроль».
Уже через полчаса были на месте. Правда, пришлось спускаться к реке почти столько же, так было круто, да ещё и какими-то тюками путешествующих нагрузили. На воде качался жёлтый рафт. Рядом на камне сидел чёрный от солнца человек в роденовской позе и лениво курил. Он ждал туристов. Туристам «ни здрасте, ни насрать», равнодушно прищурился, сказал что-то Душице, как крякнул. Девушка распорядилась переодеваться — оказалось, что в тюках гидрокостюмы, спасательные жилеты и круглые красные каски. Все судорожно, наперегонки начали переодеваться. Чёрные костюмы из неопрена местечково возбуждали отвагу. Особо шикарно выглядел Борис. Завидные, крепкие мужские пропорции вызывающе гармонировали с предстоящим предприятием. Очевидно, что «отельный бизнес» не был новичком в подобных приключениях: у него оказались с собой и специальные коралловые тапочки, и солнцезащитные очки на резинке с белой надписью «Polaroid», и беспальцевые перчатки на липучках, да и в рафт он заскочил первым, не ожидая команды инструктора. Лерке вдруг стало приятно оттого, что Костик присвистнул, Матвей нахмурился, а Тёмыч выразительно поднял бровь, наблюдая за Борисом.
Свои родные шмотки – футболки, джинсы, кеды — они сложили в пакет и передали чёрному человеку, тот абсолютно бессловесно отправился с пакетами на кручу, к автомобилю, чтобы встретить отважных рафтеров в Шчепан Поле, на финише. А туристы ринулись в приключение.
Вёсла получили все, кроме Валерки. Он уселся на переднее надувное сиденье и приготовился фотографировать бирюзовую реку, надменные скалы, опасные перекаты и героев-красноголовиков на фоне всего этого великолепия. Душица расположилась на корме, и стоило ей только ухватить направляющее весло и уцепиться ногой за леер, как она из милой девушки превратилась в Даенерис Таргариен, мать драконов. Настоящий лидер: флирт Костика укрощён, Тёмыч получил «леща» за то, что чуть было сразу не выронил весло, Матвей получил в свой адрес какое-то, очевидно обидное, обзывательство — «дркач» — за упрямый отказ надеть красный шлемак-котелок. Даже Борису досталось: тот, видите ли, начал какие-то указания раздавать.
— Борис, ебем те у булю! Схут брзо!*
Брутальный красноголовик поднял руки и примирительно пообещал:
— Всё, я буду молчать!
«Ебем» и «брзо» впечатлили рафтеров и вмиг наладили железную дисциплину, даже Матвей нацепил каску. Не попал под раздачу только Лерка, так он же послушен, тих и неприметен — невидимка.
А послушание команды оказалось очень важным фактором, ибо в самом начале сплава горная река проявила свой скверный нрав: то коварно притворялась мирной, то истерично билась белой гривой о подводные камни. Рафт трясло так, как будто они на лодке по лесенкам спускались. Душица громко раздавала приказания: «Правый борт, гребём!», «Налево налегли!», «Вёсла в небо!», «Одновременно, шевелитесь!», «Сейчас может закрутить, левые, готовьтесь грести назад!» Уже потом выяснилось, что как раз в самом начале наиболее сложные пороги, поэтому туристам пришлось попотеть, чтобы их гребля была эффективной. В лицо холодные брызги, в уши выкрики гида и редкие эмоциональные междометия, тело то вверх, то вниз вместе с надувной лодкой — ощущения как на американских горках, только при этом сливаешься не с грохочущими рельсами, а с самой природой, чувствуешь себя упрямой летучей рыбой. Один из порогов пришлось обходить, Душица сказала, что этот перекат «не по зубам» её команде. Никто спорить не стал. Спрыгнули в реку и буквально обожглись её льдом. Лица красноголовых рафтеров быстро приобрели мужественные очертания скул и умудрённый взгляд победителей стихии. Пафоса не было только на Леркином лице, он не скрывал щенячьего восторга и щёлкал, щёлкал, щёлкал, сохраняя на цифре лица, брызги, вспученные вены на руках и шеях, прозрачность речной сути, подводные каменные зубы, нависшие груды скал, буковые заросли, междометия и замирание пульса.