Изгой (СИ)
— Мишель, хватит мычать, поднимайся! Я всё устроил!
В комнату без стука влетел Менделеев и всё поломал. Хрупкий баланс рассыпался, и меня рывком выдернуло в реальность.
— Ну, ёкарный бабай, Димыч! — с досадой протянул я. — Что ты устроил?
— Договорился, чтобы нас посадили рядом с теми тремя барышнями.
— Кто о чём, а вшивый о бане, — недовольно пробурчал я и уже громче добавил: — А нам оно надо?
— Я тебе удивляюсь, Мишель, — сокрушённо покачал головой Менделеев. — Нам лететь трое суток.
— И что с того?
— Да мы со скуки помрём. Лучше скажи мне спасибо, что я предусмотрительно обеспечил нам приятное общество на весь срок путешествия. Всё, хватит занудствовать, пойдём. Надо места занять, чтобы ничего не переиграли.
На самом деле занятий было полно. Ехали мы не в пионерский лагерь, и я точно не заскучал бы. Тут одной теоретической подготовки на всё путешествие. Плюс с Мишенькой надо разобраться. Дары посмотреть… Но спорить не стал. Обулся, пригладил перед зеркалом волосы и отправился вслед за приятелем.
Прямо и налево по коридору.
* * *Кают-компании «Архангела Уриила» мог позавидовать иной фешенебельный ресторан.
Просторный зал, панорамные окна, панели из белёного ясеня. По сторонам от двери притулились два угловых дивана. Напротив — барная стойка и зеркальный стеллаж с широким ассортиментом бутылок, рядом двустворчатая маятниковая дверь, вероятно, на кухню. За стойкой — бармен в белой рубашке и цветастом жилете протирал полотенцем фужеры.
По паркетному полу бесшумно скользили стюарды, заканчивая с сервировкой. На столах, уже застеленных скатертями, были расставлены приборы с логотипом «Романоff АэростаТS», высились скрученные в конус салфетки и зеленели бутылки с «Ессентуками-4».
Столики резервировались персонально. Наш был третьим, с табличкой, на которой значились номера наших кают. Но Дмитрий, чуть не силком, усадил меня, чтоб застолбить место, а сам отправился к бармену о чём-то с ним договариваться.
Оставшись один, я налил в высокий стакан минералки и принялся наблюдать за дверьми, сканируя входящих «Эмоциональным окрасом». Те уже потихонечку прибывали.
Компания молодых офицеров. Всем до двадцати пяти. Все, как на подбор плечистые, рослые, крепкие. У всех аура воинственного куража, удальства и азарта. В своё время кто-то сказал про гусар: «сплошные усы и шпоры». Но эти были из флотских, хоть и тоже усатые. Отголоски разговоров позволили предположить, что морячки направлялись к месту службы на эсминец «Отважный» и собираются кошмарить япошек. Они уселись за столик под номером пять.
Пехотный генерал с бульдожьим лицом и при полном параде, разве что без фуражки и сабли. Летел в Хабаровский гарнизон принимать не то бригаду, не то дивизию. Он источал раздражение и недовольство — похоже, воспринимал назначение как ссылку. Его сопровождал адъютант и семья — молодая жена, взрослая дочь и маленький сын лет пяти. Вот у них со спектром эмоций было всё интересней. Пацан лучился радостью от первого в своей жизни полёта. Жена, очевидно, не первая, ненавидела падчерицу. Та отвечала взаимностью с оттенком жажды убийства. Но обе питали нежные чувства к красавчику-офицеру. А вот последний, кстати, кремень, — эмоции контролировал. Лишь изредка выпускал неприязнь к своему командиру. Или к дамам. Не разобрал.
Ещё одну группу возглавляла суровая тётка из тех, кто и коня, и в избу. Лет сорока пяти — сорока, властная, мощная, с гербовой печаткой на пальце. С ней — девять человек жёстких парней и затюканный недоросль, повадками очень похожий на Мишеньку, только блондин. Тётка жестами рассадила свой отряд (иначе эта команда не воспринималась) и приземлилась сама, усадив рядом сыначку. И тут же принялась его шпынять: «не сутулься… не клади локти на стол… положи вилку на место».
С её появлением я отключил «Эмоциональный окрас». Аура тётки давила похлеще гидравлического пресса. А каждый из парней ощущался сторожевым псом с единственной мотивацией — порвать за хозяина. Кроме недоросля, естественно. От него исходила лишь покорность судьбе и вселенская грусть.
Остальных попутчиков я оценил мельком — тех было всего только трое, пришли они поодиночке и явной угрозы не представляли.
Желчный чиновник в мундире какого-то ведомства. Вероятно не из простых. Скорее всего, летел с серьёзной проверкой или ревизией. Педант. Едва сел, принялся наводить порядок на столе. Чтобы всё перпендикулярно, параллельно и симметрично.
Щекастый, гладко выбритый коротышка в клетчатой шевиотовой тройке. Вряд ли дворянин, скорее, представитель купеческого сословия. Коммерсант. Вернее, даже воротила от крупного бизнеса. Иначе, где бы он взял денег лететь на императорском дирижабле. Да и статус вряд ли позволил бы. Ещё на пороге он бросил на чиновника неприязненный взгляд, получил такой же в ответ, после чего быстрым шагом пересёк помещение и устроился за дальним столом, повернувшись ко всем задом.
Предпоследним пришёл взъерошенный тип. Одет хорошо, но неряшливо. Не успел сесть, сдвинул приборы в сторону, раскрыл амбарную тетрадь в кожаном переплёте и углубился в какие-то записи. Периодически что-то бормотал под нос и запускал пятерню в шевелюру. Род его занятий я так и не определил, но видимо где-то рядом с наукой.
Ну а последними явились, конечно же, наши три королевы. Как будто специально подгадывали. Ждали, пока все собрались.
Близняшки остались в том же наряде, в котором я их увидел впервые, только цилиндрики сняли. Блондинка переоделась. Сейчас на ней было закрытое чайное платье из голубой тафты и шёлковые туфельки в тон. Шляпку сменила на заколку с ультрамарином.
На входе девушки выдержали паузу, дождались, пока все мужчины посмотрят на них, и только тогда проследовали к столику. К третьему. Рыжие — печатая шаг, блондинка — белой лебёдушкой.
* * *— Мишель, смотри и учись. Мастер-класс от Дмитрия Менделеева, — шепнул мне приятель, дождался, пока девочки сядут, и нарочито громко прокашлялся.
Одному из компании молодых офицеров, похоже, тоже что-то в горло попало. А бармен уже спешил к девушкам, с серебряным ведёрком, а котором торчала бутылка шампанского.
Поправка. С двумя серебряными ведёрками.
Я поперхнулся, едва сдержав смех, поймал на себе удивлённый взгляд бармена и замотал головой: нет, нет, просто кашляю. Третьей бутылки не надо.
— Дамы, это вам от молодого господина с третьего столика. А это от отважного морехода с пятого.
Дмитрий выпрямился на стуле и выпятил грудь. Отважный мореход расправил плечи, подкрутив ус. Обнаружив конкурента, оба дамских угодника принялись сверлить друг друга недобрыми взглядами. Общество притихло, ожидая развязки. Стюарды столпились у кухонных дверей. Бармен в полупоклоне замер у столика.
Тишину разорвал звонкий девичий смех. Смеялись рыжие. Снежная королева чопорно поджимала губу и морщила нос. Близняшки, не сговариваясь, посмотрели направо. Посмотрели налево. Переглянулись и задумались, принимая решение.
А я вздохнул — знал, чем такое обычно заканчивается — хрустнул костяшками пальцев и приготовился вписаться за Димыча. В одного он пятерых морячков точно не вывезет. Да у нас-то и вдвоём шансов немного.
Глава 22
— Это заберите, — приказала вишнёвая-рыженькая, ткнув пальчиком в одно из ведёрок и развернулась к компании флотских: — Не расстраивайся, морячок. В другой раз повезёт.
Ну всё, началось. Сработал худший вариант из возможных. Лучше бы она Менделееву отказала. Тот, кстати, надулся как токующий тетерев, наслаждаясь победой, и судя по выражению лица, не понимал, что его сейчас будут бить.
А что бить будут, я ни секунды не сомневался. Гормоны, молодость, девушки. Убойное сочетание во все времена.
Я прокачал ситуацию через «Весы». Дары применять нельзя — расценят, как использование магии и ссадят в Ново-Николаевске. Да ещё и в чёрный список внесут с запретом на перелёты. Придётся драться по старинке, руками. Кстати, «Весы» насчёт мордобоя почему-то ничего не показывали. Не то что пятьдесят на пятьдесят или тридцать на семьдесят — чаши болтались пустыми. Наверное, дар засбоил. Редко, но такое случается.