Заигрывающие батареи (СИ)

 Копали, как осатанелые, понимая прекрасно, что в мелком окопчике не выжить. Вместе с взводом рыли и "имитаторы" - те, кто из их команды уцелел после вчерашнего боя, где пришлось ребятам сцепиться с прорвавшимися на позиции панцергренадерами. Обычно немцы рукопашку избегали, а вчера остервенели совсем, резня была невиданная.
 Дошла уже битва до высшего градуса, виделась немцам близкая победа и они ломились, не считая потерь. И наши отвечали тем же.
 На позиции росла пара деревьев - снесли их, чтоб не было танкам ориентиров. Все сделать не успели, пошла пыль по дороге. Провозились с увечной пушкой, где по вертикали не навести было, пришлось доски под колеса класть, чтоб получилось приблизительно по шоссе.
 Едут! Еще раз коротко Бондарь напомнил кто что делать должен. Подготовились.
 Колонна здоровенная, прут без разведки, уже обожглись, не раз теряя зря авангард, теперь ставка на сырую силу, массу, броню и стволы.
 Мощь прет!
 И бойцы, уж на что лучшие из лучших, проверенные - перепроверенные, а видно - что совсем не по себе им, кто веселый лихорадочно, кто замолк каменно, а кто и откровенно боится.
 И когда колонна вышла по шоссе куда и ждали, комвзвода не своим голосом "Огонь!" рявкнул. Не получилось скрыть свое волнение, подвел организм чертов. Вася мелком обернулся с улыбочкой примерзшей.
 Оба орудия грохнули, обозначив себя.
 Снаряд в свою битую пушку не полез - накатник до конца ствол не довел, брызнуло кипящей жижей из-под бандажа.
 - Вручную, ствол вперед!
 Навалились, замок чавкнул, снаряд приняв, бойцы глядят на командира, а он резину тянет! И понимают все, что считает секунды, которые были бы нужны для корректировки прицела и передачи данных остальным на батареях. Сил ждать нет, а надо - немцы отлично свое дело знают, начнешь частить - не поверят, а так все жизненно вроде.
 Еще раз рявкнули снарядами.
 - В укрытие живо! Живо!
 И сам в окоп мало не прыжком.
 Панцерманны не подкачали - накрытия пошли тут же. Как договаривались - сразу после первых же взрывов на позиции восемь человек, сидевших в окопе с равными интервалами, швырнули взрывпакеты за бруствер. В реве взрывов и не слышно, одна надежда, что видно танкистам будет.
 Воздуха мигом не стало - дымная взвесь пыли, дышать нечем. Ловко немцы накрыли, грамотно. Два километра - отличная дистанция для обстрела пушек, особенно, когда знаешь, что они-то тебя через броню не достанут, далеко. Послал двоих сделать выстрел - кричать без толку, и так знают, что делать.
 Бегом по шатающемуся окопу - к второй пушке. Молчит что-то. При нем в окоп за ноги втянули стонущего заряжающего. Высунулся между двумя близкими разрывами - подметки подкованные увидел между станин. Гайнуллин, по сапожкам судя. Ствол не дошел до нужного места, битый накатник не доводит.
 Выскочили втроем. Ствол накатили сами, снаряд в ствол, рывок за шнур, выплюнуло дымящуюся гильзу на развороченную спину мертвого сапожника. Краем сознания удивился - похожа спина на американский флаг, красно-белые полосы ребер с мясом, сорвало все татарину до костей. Накатили, еще грохнули. Боец слева чуток приподнялся. Свалился, не охнув, и вокруг земля дыбом в воздух. Кубарем в окоп, где хоть стенки и бьют, словно доской, но - безопаснее, а тут наверху у пушки вместо воздуха земля с осколками взвесью.
 - Только ползком! Не стоять! На коленках, пригнувшись, полуприседом! - орет бойцам, сам себя не слыша.
 
 Следующие двое по очереди. Бахнуло. Свалились обратно, один плечо ладонью зажал, а под ладошкой - словно помидор раздавили. Хлопки взрывпакетов хоть и плохо слышны, а вроде как шесть, не восемь. Побежал смотреть - почему, а в трех метрах не видать ни черта, словно ночь на позиции. Наткнулся на сидящего на корточках в нише бросальщика. От головы имитатора только нижняя челюсть осталась, остальное сбрило вместе с правой рукой.
 Руки, зараза, трясутся, зажигалка не вспыхивает, наконец огонек на фитиле затрепетал боязливо, словно тоже взрывы его пугают. Запалил шнурок взрывпакета, кинул за бруствер, стараясь не повторять ошибки покойного. Еще один пакет туда же и дальше по земляному коридору. Близкие взрывы пихают с разных сторон упругими волнами пыльного воздуха, словно кто-то жесткими подушками со всей злобы лупит.
 Санитар запачканным в земле бинтом старается рыпающемуся бойцу голову обмотать, а тот рвется из рук, пытается обожженое лицо лохмотьями, которые вместо пальцев остались, ощупать.
 - Помги летнат! - рот у санитара распахнут, а звук, словно через подушку, такой рев вокруг. Перепрыгнул через сидящих, добежал до ниши с взрывпакетами. Тут же кинул отсюда пару. Навстречу - старший над имитаторами, седой мужик со свинцовым взглядом. Жестом указал, чтоб работал, побежал обратно к орудию, уже не очень удивившись, перепрыгивал через завалы из земли и вроде окоп стал мельче, в многих местах от бруствера не осталось ничего, только на голову земля сыплется сверху, словно там сумасшедшие землекопы работают, живьем закопать старлея хотят.
 Добежал до своей пушки. Выглянул. Ствол вырвало с люльки окончательно. И от щита огрызки остались. Колеса врозь. Хана орудию. Жестом показал оставшимся трем бойцам - все, дескать, нечего тут делать, к первой пушке побежал, а ноги уже не идут, подгибаются. По башке что-то течет, потрогал пальцами - кровища.
 Первая пушка бахнула и тенью мелькнула в небе, кувыркнувшись, словно не из стали сделана, а бумажная.
 И тут словно по взмаху волшебной палочки - стихло. Тошнило и голова кружилась.
 Окоп перестал шататься, словно шлюпка в волнах.
 В относительной тишине звучно грохнуло четыре взрывпакета.
 С трудом проморгавшись и кашляя, словно старый курильщик, осторожно высунулся над дымящимся изорванным бруствером. Не видно ничего, дымище и пыль стеной. Потянул бинокль, удивившись, как быстро на металл сел слой пыли. Пригляделся.
 Там, впереди, в двух километрах горели десятки бензиновых костров, черный жирный дым расползался неряшливым облаком по земле.
 Сполз обессиленно на дно окопа.
 Получилось! - слабо мелькнуло где-то на задворках ушибленной многократно за эти минуты головы.
 С усилием поднялся на дрожащие ноги. Сплюнул красным. Пошел смотреть, кто живой. Собирал бойцов по нишам и окопу, увозюканных в земле, чумазых, пыль на потные лица села, словно темно - серые маски приклеены. Одни глаза и зубы. Обе пушки в хлам, взрывпакетов пяток остался. Команда имитаторов ополовинилась, как и взвод пушкарей. Страшно подумать, если б тут стояли бы пушки, а не спектакль был. Собрали оставшиеся снаряды. Глянул на часы - стоят, заразы. У наводчика Васи покрепче оказались - все, есть полчаса. Поспешили к грузовикам, что в овражке стояли. Только там вздохнуть без кхеканья можно было. На одном грузовике санитара вместе с ранеными отправили, а потом и сами поехали , к своим, кругаля давая вокруг погребальных костров в поле.