Семья Буссардель
Дамы сели в кружок. Пышные юбки топорщились в креслах, обитых зеленым репсом, с подголовниками из грубого кружева. Завязался оживленный разговор: сказывалось возбуждение, пережитое в знаменательный день, а также выпитое шампанское и пунш; только Теодорина и Амели не принимали участия в этой шумной болтовне.
На Амели градом сыпались предостережения, указания, советы: как спастись от угольной пыли, летящей из паровоза, уберечься от загара, от расстройства желудка при перемене пищи. Дальше этого не шла заботливость многоопытных женщин, так хорошо знающих материальную сторону существования; они как будто поняли в последнюю минуту нелепость положения, заметили, что ничего не понимавшую девушку, никогда ни шагу не ступавшую самостоятельно, сейчас бросят в волны неведомого ей, но во всем этом они видели, или притворялись, что видят, лишь безобидные, домашние испытания, ожидавшие ее при вступлении в новую жизнь.
Лионетта принялась убеждать свою золовку, что в Гиере не следует останавливаться в "Парковой гостинице", где для нее заказан номер, надо прямо ехать в гостиницу "Золотые острова".
- Да, да, да! Только в "Золотые острова". Оттуда открывается такой дивный вид, кисанька моя! Ну просто дивная панорама!
- Но раз там не был заказан заранее номер, - возразила госпожа Клапье, - ей, возможно, дадут такую комнату, из которой никакой панорамы не увидишь, а в "Парковой гостинице" она будет пользоваться полнейшим комфортом: здание новенькое, только что построенное - гостиница открылась в этом году. И кроме того, Лионетта, вы же не знаете, как там будут кормить, в ваших хваленых "Островах". А ведь это немаловажный вопрос.
- Извините, у меня имеются точнейшие сведения! Если хотите знать, мама, эту гостиницу горячо рекомендует мадам де Сольси, фрейлина императрицы. Что?.. Я полагаю, на ее рекомендации можно положиться!
- А которая из этих двух гостиниц ближе к тому домику, где живет Эдгар? - спросила жена Луи-нотариуса, женщина уступчивая и практическая.
- Я, конечно, не располагаю таким источником информации, как Тюильри, процедила сквозь зубы госпожа Клапье, - но ваш свекор, Лионетта, дал себе труд написать в префектуру Драгиньяна и получил оттуда все сведения. Надеюсь, вы не посетуете на меня, если я позволю себе считать их вполне надежными.
- Ах, все равно, Амели поступит, как ей захочется, - сказала Лионетта, шаловливо подбрасывая свою муфту. - Мы все, кажется, позабыли, что она теперь замужняя дама и сама себе хозяйка.
- Боже великий! - смеясь заметила госпожа Миньон. - Сама себе хозяйка! - Вот если бы ее муж услышал!.. Дорогая племянница, - добавила она, наклоняясь в сторону Амели, - могу я попросить, чтобы вы вспомнили обо мне, если увидите в Провансе у торговок что-либо интересное, например местные кружева или что-нибудь другое?
- Я уже просила Амели располагать моим кошельком, - сказала тетя Лилина и после краткой паузы добавила: - Для добрых дел. У каждой женщины свои склонности, не правда ли?.. Я вам открываю кредит в сто франков, милая деточка.
- О, что касается моих поручений, я предоставляю ей полную свободу действий, - сказала госпожа Миньон, смеясь от всего сердца. Хотя колкости старшей сестры с годами становились язвительными, Жюли никогда на них не отвечала.
Впрочем, Буссардели не позволяли себе при посторонних ни малейшей семейной пикировки, самого безобидного спора; и эта традиция взаимного доброжелательства между братьями и сестрами перешла теперь к следующему поколению - к двоюродным братьям и сестрам. Быть может, она не избавляла от разногласий, но повседневная привычка умалчивать о них лишала их остроты, и в конце концов они как будто исчезали. Буссардели не могли удержаться от некоторого злорадного удовлетворения, когда замечали в других семьях отношения куда менее дружелюбные. Если при них там вспыхивала мелкая ссора, они переглядывались и слушали перепалку с тайным презрением, с каким люди, умеющие держать себя за столом, смотрят на своего соседа, который режет рыбу ножом. Попытку примирить Лионетту с ее свекровью сделала жена Луи-нотариуса, а она была урожденная Эрто и не вполне прониклась духом Буссарделей.
Тетя Лилина, которая дальше Гранси нигде не была, не жалела для новобрачной указаний, как всего удобнее устроиться, чтобы хорошо поспать в вагоне. Затем она посоветовала ей вручить самому директору гостиницы чаевые для прислуги: ведь если давать каждому, кто протягивает руку при отъезде постояльца, то в первом же городе тебя обдерут как липку.
- Амели, - вполголоса сказала госпожа Клапье, - уже двадцать пять минут восьмого, сейчас за нами придет отец. Не мешало бы тебе заглянуть в туалетную.
- Я пойду с вами!.. - заявила, услышав их, Лионетта. - А то вы сейчас же заблудитесь в такой толчее.
Когда они вернулись, дамы уже поднялись с кресел и стояли кучкой перед Фердинандом Буссарделем. Викторен и граф Клапье остались в купе стеречь багаж. Из салона выход был прямо на перрон, и сразу же всех ошеломили шум, суета, давка; трудно было дышать от паровозного дыма, а глаза слепил дрожащий лиловатый свет ярких фонарей с вольтовой дугой.
- Смотрите, как бы не потеряться! - кричала Лионетта.
Из осторожности Фердинанд Буссардель поднял вверх свою трость с золотым набалдашником, которая могла служить знаком сбора для всей родни, и встал во главе своего отряда. Подобрав юбки, дамы следовали за ним, стараясь обходить грубых и неловких встречных.
Амели взяла под руку свою свекровь. Они прижались друг к другу. Обеим, по-видимому, было одинаково не по себе среди этой кричащей, спешащей толпы, в удушливой атмосфере вокзала. Теодорина вытащила из муфты правую руку и, нащупав руку Амели, продетую под ее локоть, сжала ее. Затем замедлила т.н. желая отстать от остальных.
- Дорогая Амели!..
Она говорила на ходу, стараясь как можно ближе, несмотря па разницу в росте, прильнуть к своей спутнице.
- Я хотела бы кое-что сказать вам... Если вы сочтете это нескромным, простите меня... Я из добрых чувств... Вот! Ваша матушка, вероятно, говорила с вами, но все-таки... Она ведь не знает моего сына.