Пленник времени
Бой
Генка медленно приходил в себя. Какой-то внутренний голос говорил ему: «Не спеши, не шевелись, не подавай голоса, не открывай глаза. Приди в себя, послушай, оцени окружающую обстановку». Генка ответил своему внутреннему голосу: «Хорошо, буду делать, как ты велишь». Кулаков окончательно пришёл в себя, но, подчиняясь внутреннему голосу, ни шевелился, ни подавал голоса и не открывал глаза.
«Вначале надо оценить своё физическое состояние, – решил Генка и его мозг начал анализировать ситуацию, – Во-первых, чувствуется сильная боль в правом плече и левом колене. С этим понятно, болит – значит жив! Во-вторых, нахожусь в каком-то помещении, поскольку мне не холодно и дышу тёплым воздухом. В-третьих, рядом со мной находятся несколько человек, слух улавливает мужские голоса, а обоняние – табачный дым. В-четвёртых, раз меня притащили сюда, а не убили там у реки, значит, я им нужен живой и, если я сделаю вид, что очнулся, большой беды не будет. Так, хорошо! Теперь необходимо восстановить события до того момента, когда я потерял сознание. Ехали в машине…. Обстреляли с миномётов…. Начался бой…. Ранило майора…. Бросился на помощь…. Всё, дальше провал…. Пришёл в себя в ледяной воде…. Попробовал плыть к берегу и всё…. Дальше ничего не помню. Выходит, из реки меня выловили бандиты. Сам бы я до берега не добрался. Ну, что ж с этим понятно! Подключим ещё один орган для сбора информации, – Кулаков чуть-чуть приоткрыл веки и, не поворачивая головы, осторожно, одними глазами, стал осматривать помещение, – около печки сидит шесть человек в каких-то грязно-серых балахонах с автоматами в руках. В ногах на матрасе лежит полковничий бушлат, похоже, уже сухой. Интересно, сколько же я здесь валяюсь, если бушлат уже сухой? Ладно, выясним потом. Руки ноги не связаны, во всяком случае, не чувствую. Значит, не бояться, что могу убежать. В принципе, всё понятно, пора приходить в сознание и давать о себе знать. Посмотрим, что будет дальше». Генка открыл глаза и застонал.
Мужские голоса затихли и шесть пар глаз уставились на Генку. Несколько секунд все молчали. В этот момент Генка попробовал пошевелить руками и ногами, чтобы почувствовать своё тело. Мужики вновь загалдели, видимо обсуждая, что делать дальше. Через минуту поднялся один из бандитов и направился к двери. Когда дверь приоткрылась, Генка увидел, что снаружи светло. Кулаков уже не таясь, начал оглядываться по сторонам. Лежал он на каком-то грязном матрасе, набитом, скорее всего, овечьей шерстью. Прикрыт Генка был каким-то цветастым покрывалом. Рубашка и свитер лежали сразу же за бушлатом и даже, скорее всего, были постираны. Правая рука, в районе предплечья, туго была прибинтована к туловищу. Видно так перевязали рану на правом плече. Немного откинув цветастое покрывало, Генка увидел, что на нём его джинсы. А вот японских часов фирмы «Ориент», купленных им в первые дни пребывания в Афганистане, не было. Всё это время пятеро бандитов, не шевелясь, с интересом наблюдали за Кулаковым. Неожиданно входная дверь открылась и в хижину вошёл бородатый афганец, неопределённого возраста, в таком же грязно-сером балахоне, как и на других бандитах. За ним следом вошёл и тот бандит, который несколько минут назад вышел из хижины.
– Ну что, полковник, очухался? – спросил вошедший афганец на русском языке, – А мы тебя собакам бросить хотели, ты совсем мёртвый лежишь, вот уже целых три дня! – с сильным акцентом и делая большие паузы между словами, не дожидаясь Генкиного ответа, произнёс афганец, – думали, лечим тебя зря. Осколок из плеча вытащили, рана забинтовали, а ты совсем мёртвый, не шевелишься! – афганец присел рядом с Генкиным ложем на какую-то скамейку.
– Не полковник я, – слабым голосом ответил Генка, – ошибаетесь вы.
– Как не полковник? А этот фуфайка чей? Мой, что ли?
– Рубашка и свитер, вот эти, – Генка кивнул в сторону вещей, – мои, джинсы на мне, тоже мои, где вы видите на мне военную одежду, кроме бушлата?
– А с военными кто ехал? Я что ли? Тут кроме военных никто не едет! На этой дороге только военный туда – сюда едет, – не унимался афганец.
– Выходит не только военные могут по этой дороге здесь проезжать, – уже более твёрдым голосом возразил Кулаков.
– Ты что?! Меня дураком делаешь?! Полковнику нельзя джинсы одеть?! Вот, в твой фуфайка нашёл! По-русски мал, мал, читать умею. Здесь написана, полковник Северцев, – афганец достал из своего кармана визитку зама военного советника и гордо посмотрел на Генку.
– А если бы у меня в кармане была визитка генерала Черенкова, за генерала бы меня приняли? – улыбнулся Генка.
– Какая визитка? По обратной стороне написана: «В качестве пропуска». Пропуск эта для полковника Северцев! На! Смотри! – и афганец сунул визитку Генке под нос.
– Чего мне на неё смотреть, я уже видел. Позвоните по этим номерам телефонов, которые там записаны, и будете разговаривать с полковником Северцевым, – невозмутимо сказал Кулаков.
Афганец замолчал и начал растеряно смотреть, то на Генку, то на визитную карточку, то на полковничий бушлат. Растерянность афганца продолжалась около минуты.
– А ты кто? – наконец спросил он.
– Кулаков Геннадий Петрович. Инженер-связист, – просто ответил Кулаков.
– Какой такой инженер?! Какой связист?! – афганец недоумённо смотрел на Генку.
– Обыкновенный инженер-связист. Прилетел в Афганистан ещё в августе прошлого года помогать вашим специалистам осваивать новую технику связи, – начинал уже врать Генка, поскольку за всё время нахождения в Афганистане ни с одним специалистом афганцем не сталкивался, – да и сюда ехал в посёлок, вверху ущелья, название его не помню сейчас, что-то там проверить надо. А с военными поехал, по пути было. Вот и всё!
– А тогда, где твои документы? – хитро спросил афганец.
– У майора, в УАЗике остались. Ему же их на каждом посту показывать надо было, – тут уж Кулаков не врал.
– А фуфайка чей? – упрямо называя бушлат фуфайкой, опять спросил афганец.
– В машине лежала. Может майору полковник дал, не знаю. Холодно стало, я бушлат и надел, – спокойно объяснил Кулаков.
– Хорошо! Я тебе поверю! – афганец смотрел прямо в глаза Генке, – Хамид! – не оборачиваясь позвал он кого-то.
На окрик к нему подбежал молодой афганец, который несколько минут назад привёл его. Афганец встал со своей скамейки, повернулся к Хамиду и грозно глянул на того. Потом начал что-то громко и быстро выговаривать ему на своём языке. Размахивая руками он всё больше и больше распалялся. Несколько раз ткнул бушлат под нос Хамиду. Тот молча стоял перед афганцем, потупив глаза. Сцена разноса начинала забавлять Генку, но он, с не выражающим никаких эмоций лицом, лежал на своём матрасе и наблюдал. Наконец афганец что-то громко выкрикнул и указал рукой на дверь. Хамид опрометью бросился вон из хижины.
– Болван! – уже по-русски сказал афганец, присаживаясь на скамейку возле Генки, – Совсем такой дурак! – более спокойно произнёс он, – Ничего доверять нельзя этим болванам! Инженер… Я тебя так буду звать, – пояснил афганец Генке, – можешь звать меня Мустафа. Я здесь, как это по-русски…. А, вот, хозяин! Ты мой пленник и будешь у меня столько, сколько мне надо! Понял?
– Понял, Мустафа.
– У нас с тобой произошла ошибка. Ошибся этот болван Хамид. Хамид будет наказан, жестоко наказан, – опять заговорил Мустафа, делая большие паузы между словами.
– В чём же его ошибка? – наивно спросил Кулаков.
– Хамид сказал по рации из Асадабада, что в маленькой машине он видел военного с большими звёздами на погонах, полковника, как он сказал. А это был ты, Инженер!
– На его месте мог любой ошибиться. Я был в бушлате с этими погонами. Откуда он мог знать, что я инженер? Я не вижу большой ошибки Хамида, – вступился за молодого афганца Кулаков.
– Слушай, я смотрю у тебя голова совсем седой, ты умный, да? – с ехидством спросил Мустафа, – чего ты за Хамида слово говоришь?
