Приватный танец для Командора (СИ)
Когда время подошло к полуночи, Зарта спустилась вниз, а спустя полчаса вернулась ко мне, сообщив с горящим азартом в глазах, что через несколько минут будет мой выход.
Меня начал колотить ощутимый мандраж, такой, что даже ладони вспотели. Протянув мне стакан с теми самыми злосчастными каплями, Зарта решительно приказала: "Пей".
Противного запаха жидкость, несмотря на мои опасения, не имела, а вот на вкус была кислой, но моему пересохшему от волнения горлу и горящим огнем легким это пошло только на пользу. Мне показалось, что даже дышать стало легче, а пока я шла потайным коридором к сцене — и гнетущее ощущение тревоги тоже стало отпускать.
Ожидая объявления номера, я уже была спокойна, как приземлившийся в доке стрэйнджер, и когда за стеной прозвучало: "Только сегодня для вас танцует приглашенная звезда межгалактического уровня — таинственная и божественная Пульсар", прыснула со смеху. Ну, Зарта и додумалась. Пульсар из меня еще тот. Вот ржавый гвоздь в заднице — это более точно. Звучит, правда, не так пафосно, зато с изюминкой.
Танцовщицы клуба всегда исполняли свои номера в специальных туфлях на высоких каблуках, мне же при исполнении сложных акробатических трюков они бы только мешали, поэтому, подмигнув подруге, я сбросила с себя обувь и, медленно ступая по холодным ступенькам босыми ногами, поднялась в клубящийся над сценой бутафорский туман.
Свет прожекторов пучками освещал меня со всех сторон, и из-за него я не могла видеть зала и лиц тех, кто в нем собрались. Почему-то это совершенно не смущало. В сизом колышущемся пространстве я чувствовала себя свободной от чужих липких взглядов и ненужных звуков. Все вокруг исчезло, ушло за грань реальности — остались только я, пилон и наша взаимная страсть.
Высоко и пронзительно зазвучали первые ноты рояля. Моя ладонь привычно сомкнулась на гладкой металлической поверхности и, оттолкнувшись от пола стопами, я крутанулась на одной руке вокруг шеста в идеально-ровном шпагате, а потом, подбросив свое тело вверх, стала вращаться, удерживаясь на пилоне уже одними ногами.
Зарта поставила музыкальным сопровождением невероятно красивую старинную рок-балладу, и она так идеально легла мне под настроение, что каждое мое движение мне казалось продолжением звучащей музыки. Словно я и она были одним целым. Я крутила на пилоне сложные спирали; удерживая на вытянутых руках тело, грациозно шагала по воздуху; волной выгибалась в такт мелодии и легким перышком взлетала вверх, попирая все законы притяжения. Это была моя сказка — сказка о несбыточной мечте, которую я рассказывала замершим в немом изумлении зрителям.
Язык тела мог говорить сильнее слов. Откровеннее, жарче, пронзительнее. Телом можно показать боль, грусть, экстаз и тихое счастье. Тело в танце — это почти поэма, квинтэссенция палитры чувств, нарисованная штрихами рук, пластикой изогнутых стоп и натянутой линией позвоночника.
Я вращалась на пилоне, растворяясь в музыке, отдаваясь танцу, как нежному любовнику, и не было в этот миг силы, способной оторвать меня от сверкающей в свете прожекторов опоры и прервать мой свободный полет.
Чувствуя, что музыка подходит к концу, я, поднявшись почти на трехметровую высоту, свернулась вокруг шеста калачиком, а потом, отпустив руки, рухнула вниз, и с последними аккордами мелодии застыла на пилоне почти у самой сцены, удерживая собственное тело только силой обхвативших металлический стержень мышц живота и ног.
Удивительно, я не чувствовала себя уставшей. Опустив ноги на покрытие сцены, я казалась себе невесомо-легкой. Дунь — и я снова взлечу.
Прожекторы, освещающие сцену, резко погасли, и на меня навалилась густая тишина, вместе с ощущением разливающегося в воздухе возбуждения.
Зрители молчали.
Все.
Абсолютно.
Я слышала их дыхание и чувствовала прикованные к себе взгляды сотен глаз, мысленно сдирающих с меня одежду. Тихий шорох, как взмах крыла птицы, прорезал пространство, и на сцену прямо мне под ноги упала крупная купюра, потом еще одна, и еще, а затем меня в буквальном смысле стали забрасывать деньгами, требуя танца со стриптизом.
С какой-то холодной апатией я смотрела на бросающих деньги и что-то яростно выкрикивающих мне мужчин, удивляясь тому, в кого они превращаются, когда идут на поводу у своих животных инстинктов. А может, они такие и есть — животные, а маску людей надевают лишь на время? Им не нужен был мой танец и мое откровение, их интересовало только мое тело. Обнаженное. Доступное. Без скучного флера одежд.
Брезгливо подцепив носком ноги наваленные на полу купюры, я равнодушно смела их со сцены и, развернувшись, пошла к выходу, вновь провалившись в пугающую тишину. Я, похоже, опять шокировала публику. Мой поступок выходил за рамки общепринятого поведения стриптизерш.
Что, не ожидали? Ну да, куда проще видеть в каждой из нас продажную девку. Заплати побольше — и покажу все, что захочешь. Да пошли вы.
Резкий хлопок заставил меня вздрогнуть, еще один — остановиться. В тишине зала кто-то громко аплодировал мне — единственный, кто понял мой танец и мой безмолвный протест.
Как же хотелось обернуться и посмотреть, кто это был. Но понимая, что лица его в толпе я все равно не разгляжу, лишь передернула плечом и быстро спустилась по лестнице со сцены.
До лофта Зарты я почти бежала. Не знаю почему. Знаете, бывает такое странное чувство, когда кажется, что за тобой кто-то гонится и вот-вот настигнет? И тебе нужно только добежать до спасительной преграды двери, за которой останутся все твои страхи.
Мне казалось, что я спасена, когда, прислонившись к холодной стене, я, пытаясь отдышаться, смотрела на себя в зеркало. Возможно, в тот момент я просто не поняла, что за мной гналась сама судьба, бегать от которой было просто бессмысленно.
Я ждала Зарту, но не для того, чтобы продолжить участвовать дальше в придуманном ею фарсе, я собиралась ей сказать, что танцевать приват я ни для кого не буду.
— Детка, это просто фантастика. Ты не представляешь, что ты сделала, — ворвавшись в апартаменты, Зарта налетела на меня, словно шквальный ветер, тряся, как тряпичную куклу. — Да у них просто крыши посрывало от твоего танца.
— Да уж, — мрачно усмехнулась я. — Я заметила.
— Быстро переодевайся, — метнувшись к шкафу, подруга стала выбрасывать из него какие-то тряпки, а потом, видимо, найдя подходящую, ринулась ко мне. — Вот это то, что нужно.
— Зарта, я больше никогда не буду танцевать ни для кого из дрэйкеров, — выбросив вперед руку, я остановила подругу, глядя ей прямо в глаза. — Это была плохая идея.
— Он не дрэйкер, — загадочно улыбнулась она. — У дрэйкеров нет таких денег, чтобы столько отвалить за приват.
— Да какая разница, сколько у него денег? Он такой же, как все. И все они вместе — тупое, похотливое стадо, желающее поглазеть на женские сиськи и то, что у каждой бабы между ног. Не желаю плодить еще одного такого же.
— Он заплатил не за то, чтобы увидеть твои сиськи. Он попросил повторить для него танец. Только для него одного.
— Что? — по коже волной прошлась холодная оторопь, подняв все волоски. Я, кажется, догадывалась, кто хотел увидеть мой танец снова. — Как он выглядит?
— Тебе понравится, — усмехнулась Зарта.
— Это он аплодировал, когда я уходила? — сглатывая подкатившее к горлу волнение, спросила я, уже стопроцентно зная, каким будет ответ.
Подруга молча кивнула, и улыбка ее стала омерзительно довольной.
— Как он выглядит? — упрямо переспросила я.
— Пойди и посмотри, — заявила Зарта и всунула мне в руки какие-то черные лоскутки.
— Что это? — недоуменно повертев их в руках, спросила я.
— Твой наряд для привата, — добила меня подруга. — Так пойдешь, или мне сказать ценителю твоего таланта, что ты устала?
Вот паразитка. И знает же, чем меня зацепить. Меня ведь теперь просто распирало от желания увидеть таинственного незнакомца, заказавшего танец, а тем более, что на большее он даже не претендовал.