Приватный танец для Командора (СИ)

— Коне-ечно, поговорим, Агни, — в густом бархатистом голосе холодными бусинами перекатились интонации ярости, перемешанной с похотью.
Опасная смесь. И мужчина, двигающийся на меня с мягкой кошачьей грацией, выглядел пугающе опасно. Черт, а вот теперь я действительно влипла.
— Торн, не сходи с ума.
— Так я, значит, для тебя — как это у вас говорят — бык-производитель? Вот зачем ты согласилась на приват? Так, Агни? — небрежно приподнял бровь Райдэк.
— Торн, не делай этого. Пожалеешь, — я тяжело сглотнула, уставившись на обнажившегося по пояс и склонившегося надо мной мужчину.
— Да? — устраиваясь между моих широко разведенных бедер, ухмыльнулся командор. — Уже жалею. С того самого дня, как проснулся в этой постели брошенным, использованным и связанным, — подался вперед он, впиваясь губами в беззащитную плоть, — Сильно жалею, Агни, — под мой протяжный стон прошептал Райдэк, начиная языком свою чувственную пытку. — Как же я жалею…
Безжалостные руки суматошно чертили обжигающие дорожки на моих боках, гладили живот, сжимали и мучили затвердевшие от желания соски, и меня трясло в чумной лихорадке, ломало, как наркоманку в ожидании дозы.
Знаете ли вы, что это такое — хотеть, любить и ненавидеть? Безумный коктейль. Умом понимаешь, что так не должно быть. Гадко, отвратительно. Неправильно. А тело живет отдельно от тебя, подчиняясь только инстинктам и существующей между вами связи. Неразрывной. Мучающей тебя, выворачивающей и выкручивающей, как мокрую тряпку. И кажется, что болит каждая клетка в ожидании тепла мужчины и его вторжения. Не важно какого — сладкого, горького, болезненного или поднимающего тебя в экстазе до небес.
Главное, чтобы он был в тебе, и чтобы не останавливался. Потому что пустота убивает, и только когда он внутри и заполняет собой каждый миллиметр тебя и твоей души, ты можешь жить и дышать.
И ты просишь… Унизительно просишь: "Пожалуйста", хотя толком и не понимаешь, чего просишь на самом деле — то ли чтобы не убивал своей испепеляющей страстью, то ли чтобы замучил ею до смерти.
А Торн, словно повернутый извращенец, вылизывал мое тело, повторяя с отчаянно сквозящими в каждом звуке его шепота нотами безумия:
— "Ты моя… моя…".
Сорвав с себя остатки одежды, Райдэк навис надо мной, удерживая себя на вытянутых руках, толкаясь твердым, как камень, членом между моих раздвинутых ног.
— Да-а, — плавно качнув бедрами, он закрыл глаза, и лицо мужчины исказила судорога блаженства. — Агни…
Со свистом вдыхая воздух, он медленно входил и выходил из меня, и руки его, обвитые натянутыми тросами сухожилий, мелко дрожали не то от напряжения, не то от невозможного возбуждения.
Тягучее, острое, томительное погружение и это убийственно-медленное движение внутри меня рвало выставленные мною щиты, оставляя беззащитным и обнаженным мое сердце. Вся как на ладони перед этим мужчиной. Он распял и пользовал не мое тело — мою душу.
Злые слезы скатывались по щекам, а нарастающее внутри меня возбуждение дикой повиликой оплетало сознание, впрыскивая в кровь сладко-горький яд наслаждения. Чудовищно. Я, наверное, испорченная, чокнутая дура, потому просто умирала из-за того, что не могла обхватить его руками, вжаться лицом во влажную широкую шею, пахнущую таким родным и необходимым мне как воздух мужчиной. Пальцы болели и кололи, а желание пройтись ими по упругому рельефу мышц Торна сводило с ума. И было уже непонятно, где заканчивается моя любовь и начинается помешательство.
Я не хотела чувствовать то, что чувствовала. Вселенная, я не желала, чтобы это было так. А он целовал меня и двигался, ускоряя темп, углубляя проникновение, наполняя меня своей яростью, энергией и желанием. И в его потемневших глазах уже не осталось проблесков самоконтроля, только дикая жажда и бешеный инстинкт собственника, просто обязанного заклеймить, пометить и взять то, что принадлежит только ему. Мы кончили вместе: я — плача навзрыд и кусая губы, а он — обнимая мое лицо и сцеловывая с моих мокрых щек слезы.
Рывком развязав сковывающие мое тело ленты, Райдэк сгреб меня в охапку, вжимая в свою грудь и укачивая как маленькую:
— Агни, родная… Не плачь.
— Не трогай меня. Ненавижу тебя. Ненавижу, — шипела я, колошматя его кулаками.
— Прости. Милая. Я сорвался… — запуская руки в мои короткие волосы, горячечно шептал Торн. — Я чуть с ума не сошел… Я был так зол. Как же я соскучился…
— Видеть тебя не хочу. Не прикасайся ко мне.
— Агни, пожалуйста, — такие сильные и невероятно горячие руки мужчины поймали меня словно в силки, и не было спасения ни от них, ни от мягких и настойчивых губ Торна, лихорадочно целующих мои нос, губы, лоб, веки…
— Предатель. Обманщик…
— Я? — Торн замер, и черты его красивого лица исказились гневом и болью. — Это я предатель? Я обманщик? А это ты как мне объяснишь? — вскочив с кровати, он схватил с тумбочки серебристый диск, нервно и зло ударив пальцами по его поверхности.
Откуда-то сбоку раздалось громкое шуршание, а потом зазвучал мой дрожащий и взволнованный голос.
Не думала, что со стороны это будет звучать так жутко. Слушая свои реплики и крики парней, я словно заново переживала момент взрыва корабля.
— Выключи это, — не в силах слышать инсценировку собственной гибели дальше, закрыла ладонями уши я.
— Не нравится? — ядовито поинтересовался Торн. — Почему? Такая талантливая игра, Агни. Сколько трагизма в голосе. Я слушал эту запись тысячу раз… Снова и снова, снова и снова… Стерва, — яростно прошипел Райдэк. — Чокнутая рыжая стерва. Ты хоть представляешь, что я чувствовал?
— Ты сам виноват. Ты не оставил мне выбора, — выкрикнула в свое оправдание.
— Это сейчас я тебе не оставил выбора, а тогда ты веревки из меня могла вить. Могла просить что угодно.
— И ты бы мне дал абсолютно все? Ты дал бы мне полную свободу?
— Нет, — жестко и холодно заявил Райдэк. — Относительную, — спустя мгновение поправился он. — А теперь, пока не родится ребенок, у тебя не будет вообще никакой, — сжав руки в кулаки, громыхнул он, окончательно выйдя из себя.
— Ребенок, — истерично рассмеялась я. — Ну, тогда, наверное, ты должен знать правду, зачем он мне понадобился.
— Я знаю, зачем, — перекосился от злости мужчина. — Хотела получить наследство.
— Это официальная версия, которую придумали мы с дедом для отвода глаз…
Тяжело дыша, я смотрела в глаза командора, готовясь ударить по нему чудовищной ложью. Мне было наплевать на то, что произошло на Проктэрре задолго до моего рождения. Вражда правящих домов меня не касалась, и еще меньшее отношение она имела к тому, что произошло между мной и Торном. Я не собиралась никому мстить. Но он сделал мне больно. И я собиралась расстрелять его в ответ из того единственного оружия, что у меня осталось, желая причинить такую же сильную боль.
— Я с самого начала знала, кто ты такой. Еще там, на Обертоне. Ты нужен мне был, чтобы получить законного наследника. Мой сын станет следующим главой правящего дома, и династия Шэнгри снова будет править Проктэррой. Я — Агния Майрис Лирэл Шэнгри, истинная правительница этой планеты. Спасибо, что помог вернуть все то, что твоя семья у меня отняла.
— Что? Нет… — отказываясь верить услышанному, потерянно мотнул головой Торн.
— Не веришь? А ты думал, почему сработала связь? — надменно приподняла подбородок я, глотая рвущее меня на части отчаяние. — Думал, что я — как Рори? Инопланетянка с уникальным набором генов? Все Шэнгри были уникальными, пока вы их не уничтожили. Вы просчитались только в одном: не проверили достоверность гибели моего деда. А он выжил. Выжил, чтобы отомстить. Я и мой сын — орудие его возмездия.
Наша безумная игра на инструментах чувств подошла к концу. И вот теперь с изорванными в клочья струнами-нервами мы смотрели друг на друга, захлебываясь в собственной боли и бессилии.
Торн сел на край кровати и, сдавив ладонями голову, растер осунувшееся лицо.