Настоящая любовь

Все были взволнованы. То, что прежде можно было назвать управляемым хаосом, свирепствующим на пивной вечеринке учеников средней школы, превратилось в безудержное столпотворение, когда подростки разбегались во все стороны. Никогда я не сталкивалась с такой анархией.
Но кусты были достаточно высокими для того, чтобы Джесс мог присесть рядом со мной, и достаточно густыми, поэтому я почувствовала себя в безопасности. Мы были довольно далеко от всех остальных, вокруг воцарилась тишина – если шумовое сопровождение полицейских сирен и тяжелые шаги разбегающихся людей можно действительно назвать тишиной.
Я ощущала тело Джесса рядом с собой, чувствовала его руку, когда он касался моей.
– Ой! – театрально прошептал он.
– Что? – прошептала я в ответ.
– Мне кажется, я поранил губу о колючку.
Резкий луч света скользнул по кустам, где мы прятались, и мне показалось, что я оцепенела.
Я слышала собственное дыхание, чувствовала, как бьется сердце о грудную клетку. Я была напугана, в этом сомневаться не приходилось. К этому моменту я была пьяной. Не слишком, но немного под градусом. Над нами нависла реальная угроза, нас могли схватить, что не только расстроило бы моих родителей, вдобавок нам грозил арест.
Тем не менее было невозможно отрицать, что я дрожала от возбуждения. Я испытывала наслаждение, затаив дыхание, когда тень полицейского офицера приближалась к нам. От волнения у меня закипела кровь.
Через некоторое время горизонт прояснился. Больше не было ни тяжелых шагов, ни слепящих вспышек света. Мы услышали, как отъезжают машины, как затихают разговоры. У меня начали сильно зудеть лодыжки, и я поняла, что меня кто-то ужалил. В конце концов, в Массачусетсе стоял май, значит, в воздухе было полно букашек, жаждущих моей крови.
Я была не уверена, стоит ли мне открывать рот, стоит ли нарушать молчание.
С одной стороны, казалось, что опасность миновала и мы можем выбраться из-за кустов. С другой стороны, никогда нельзя знать что-то точно.
Я услышала, как Джесс шепотом назвал меня по имени.
– Эмма? – тихо сказал он. – Ты в порядке?
Я даже не знала, что ему известно мое имя, и теперь он произносил его, как хорошо знакомое.
– Да, – сказала я. – Возможно, слегка оцарапалась, но в остальном все в порядке. А ты?
– Да, – сказал он. – У меня тоже все нормально.
Джесс на секунду замолчал, потом сказал:
– Думаю, опасность миновала. Ты способна выползти отсюда?
То, как он это произнес, навело меня на мысль, что он, возможно, и раньше ползал по кустам, что это не в первый раз Джесс оказался на вечеринке, где его не ждали, и занимался тем, чего от него не ждали.
– Да, – сказала я. – Готова.
Несколько движений вперед по-пластунски, и я стояла на траве перед Джессом Лернером.
У него была порезана губа, а на лбу виднелась царапина. У меня были крохотные царапины на ногах. Лодыжки по-прежнему зудели. Подняв ногу, я увидела несколько маленьких рубцов на стопе.
Было темно, хоть глаз выколи, все огни в доме были погашены. Стояла мертвая тишина. Единственным звуком, который мы оба слышали, был звук нашего собственного дыхания и стрекот сверчков, трущих свои крылышки друг о друга.
Я не знала, что делать. Как мы теперь доберемся до дома?
– Пойдем, – сказал Джесс, снова беря меня за руку. Дважды за один вечер я держалась за руки с Джессом Лернером. Мне пришлось напомнить себе о том, что не стоит принимать это слишком близко к сердцу. – Пойдем по улице, пока не встретим кого-нибудь из тех, кто убежал, и прогуляемся вместе с ними.
– Хорошо, – сказала я, решив следовать за ним, как за вожаком, потому что ничего лучше я придумать не могла. Мне просто хотелось поскорее вернуться домой, чтобы позвонить Оливи и убедиться, что с ней все в порядке, а также сообщить ей о том, где я нахожусь.
И потом был еще Сэм. Он был там, в бассейне. Куда он убежал?
Мы с Джессом бесцельно брели по темной загородной дороге в надежде, что она нас куда-нибудь приведет.
– Почему ты не плавал? – неожиданно спросила я его, едва мы сделали несколько шагов по дороге.
 
Джесс посмотрел на меня:
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что тебя считают величайшим пловцом всех времен.
Джесс рассмеялся:
– Мне ничего об этом не известно.
– О тебе писали в журнале Beacon.
– Да, но я не рыба. Я живу и без воды, – поддразнил он меня.
Я пожала плечами.
– Однако вопрос остается открытым, – проговорила я. – Ведь это была вечеринка у бассейна.
Некоторое время он молчал. Я подумала, что разговор, возможно, закончен, вероятно, мы не должны были разговаривать, или он просто не хотел говорить со мной. Но, когда Джесс снова заговорил, я поняла, что он на минуту задумался, решая, насколько может раскрыться передо мной.
– Тебе никогда не казалось, что все без конца твердят тебе о том, кто ты есть? – спросил он меня. – Например, люди ведут себя так, как будто они лучше тебя знают, на что ты способна и кем ты должна стать?
– Да, – ответила я. – Думаю, что да.
– Могу ли я доверить тебе секрет Полишинеля? – спросил он меня.
– Да.
– Мои родители хотят, чтобы я готовился к Олимпийским играм.
– Ах. – Он был прав. Это действительно был секрет Полишинеля.
– А могу я доверить тебе настоящий секрет? – спросил он.
Я кивнула.
– Я ненавижу плавание.
Джесс вглядывался в даль, стоя на дороге и выставив одну ногу вперед.
– Твои родители знают об этом? – спросила я.
Он отрицательно покачал головой.
– Никто не знает, – сказал он. – Ну, теперь никто, кроме тебя.
В этот момент я никак не могла понять, почему он рассказал мне об этом, почему Джесс доверился мне, а никому другому, рассказав всю правду о своей жизни. Я подумала, это значит, что он решил, что я особенная, что я, может быть, всегда нравилась ему так же, как он мне.
Теперь, оглядываясь назад, я знаю, что все было совсем наоборот. Я была девушкой на заднем плане его жизни – именно поэтому он чувствовал себя со мной в безопасности.
– На самом деле меня никогда не интересовало плавание, – сказала я, чтобы успокоить его. Я сказала так потому, что это было правдой. Но мои слова оказали мне двойную услугу.
Теперь я знала, кто он на самом деле, и я по-прежнему любила его. И это отличало меня от всех остальных.
– Мои родители владеют книжным магазином, – сказала я. – «Blair Books».
– Да, – проговорил он, – я знаю. То есть я свел концы с концами. – Джесс улыбнулся мне, а потом отвел взгляд в сторону. Продолжая путь, мы завернули за угол и оказались на шоссе.
– Они хотят, чтобы я когда-нибудь стала владелицей магазина, – сказала я. – Родители всегда дарят мне толстые романы и говорят, что однажды я полюблю чтение так же, как они, и… Я не знаю.
– Чего? – спросил Джесс.
– Я ненавижу читать книги.
Джесс, удивленный и довольный, улыбнулся. Он поднял руку вверх, предлагая свою ладонь. Он доверился мне, потому что считал меня посторонней, и только сейчас понял, что я – друг.
Рассмеявшись, я отошла на шаг и подняла вверх свою руку. Мы ударились ладонями, а потом Джесс на секунду задержал мою ладонь в своей.
– Ты пьяная? – спросил он меня.
– Чуть-чуть, – ответила я. – А ты?
– Чуть-чуть, – повторил он за мной.
Джесс не отпускал мою руку, и я подумала, может быть, всего лишь, может быть, он собирается поцеловать меня. А потом я решила, что думать так – безу-мие. Этого никогда не произойдет.
Позднее, когда мы с Джессом всем делились друг с другом, я спросила его, о чем он тогда думал. Я поинтересовалась у него в ту секунду, когда он держал мою руку в своей, как раз перед тем, как нас нашли копы, собирался ли он поцеловать меня. Джесс ответил, что не помнит. Он сказал, что точно ощутил лишь то, как я красива. Джесс признался, что помнит только, что заметил веснушки у меня под глазом. И да, возможно, он собирался меня поцеловать.