Вино и мандрагора (СИ)
Бой должен был вот-вот начаться, поэтому Пальмерин проводил Геральта и Диту на трибуну, предложив дождаться окончания поединка, а уже потом поговорить с добродетельной княгиней.
Гильом вышел на ристалище в сверкающих доспехах и галантно преклонил колено перед ложей, на которой расположилась сама княгиня и ее придворные дамы. Герольд распинался, описывая достоинства и перечисляя победы храброго Гильома де Лонфаля, а трибуны гремели от приветственных возгласов. Лицо Анны-Генриетты скрывала тень навеса, увитого зеленью и красными лентами, поэтому Дита смогла рассмотреть только расшитое золотом платье, светлые волосы, собранные в высокую прическу со сверкающей в ней короной, и изящную ручку, взмахом которой княгиня приветствовала рыцаря. Зато прекрасную леди Вивиенну, ради которой Гильом и совершал все свои безумства, Дита рассмотрела в подробностях. Женщина до конца не поняла почему, но что-то в золотоволосой красавице показалось ей неправильным. То ли неестественная осанка, то ли отрешенное выражение лица, но выглядела Вивиенна какой-то искусственной, словно поверх истинного лица девушки кто-то надел очень реалистичную маску. «А может, — сказала Дита сама себе, — тебе не нравится, что она вся ладная, с прекрасной фигурой и волосами, и ей посвящает победы молодой и безрассудно влюбленный рыцарь». Пока Дита соображала, в ком же из них с Вивиенной кроется проблема, бой начался.
Шарлей, одновременно напоминающий здоровенного жука и броненосца, неуклюже вылетел в загон, гремя костяными боками о его стенки и звеня колокольчиками, прилаженными к длинному хвосту. Гильом достал свой меч и принялся кружить вокруг монстра, выбирая правильный момент для атаки. Зрители поддерживали бойца свистом и криками.
— Шарлей себя хорошо контролирует, колокольчиков мало, — Геральт смотрел на происходящее, недовольно нахмурившись. — Если он их собьет с хвоста, то Гильому несдобровать.
— Я видел такие бои, — Пальмерин говорил нарочито спокойно, но Дита заметила, как он судорожно сжимает перила трибуны и покусывает губы: очевидно, рыцарь не на шутку переживал за молодого Гильома. — Обычно боец, хоть и не без труда, но все-таки одолевает шарлея…
А шарлей тем временем барахтался по арене, пытаясь разглядеть собственный гремящий хвост, и совершенно не обращал внимания на Гильома. Молодой рыцарь воспользовался этим и, подбежав к чудищу, пырнул его мечом в переднюю ногу, чуть повыше серой пластины. Шарлей издал плачущий вопль, взвился на дыбы и атаковал противника. Трибуны завибрировали, когда тяжелый монстр прыгнул на Гильома, которому лишь чудом удалось увернуться. Колокольчики, на деле оказавшиеся огромными металлическими бубенцами, оглушительно звякнули, монстр неуклюже обернулся, потерял равновесие и ударился об ограду. Доски затрещали под напором тяжелой туши, а по земле покатились два тяжелых колокольчика, которые шарлей сбил с хвоста, ударив им о землю. Гильом что-то громко крикнул, занес меч над головой и ринулся на чудовище. Внезапно, шарлей спрятал зубастую башку под брюхо и скрутившись, на манер огромного ежа, покатился на рыцаря. Дита вскочила с места, уже представляя себе, что будет, если эта бронированная тварь подомнет бедного парня под себя, но Гильом успел отскочить в сторону. Шарлей снова ударился об укрепленные балки, поддерживающие прутья ограды, но быстро встал на все четыре уродливые конечности и поскакал на противника, издавая грудное рычание. Колокольчики остались лежать на земле, вот только рыцарь этого не увидел. Гильом вскинул клинок и отошел в сторону, готовясь полоснуть тварь по клыкастой морде, но шарлей резко сменил траекторию и врезался в парня.
Зрители зашлись в испуганном крике, когда бесчувственный Гильом покатился по земле. Шарлей с обиженным ревом рванулся к рыцарю, стремясь прихлопнуть обидчика, но в этот миг прямо на его бронированную спину прыгнул ведьмак.
Следом за Геральтом на арену выскочил и Пальмерин. Громыхая доспехами, рыцарь побежал к бесчувственному Гильому. Дита едва не повиновалась безумному порыву присоединиться к мужчинам, но воздержалась, когда под вздох трибун мимо ее лица пролетел ведьмак, сброшенный шарлеем.
Приземлившись на зад, Геральт проехал несколько метров по земле, но тут же вскочил и выбросил вперед левую руку. Пламя возникло прямо из воздуха перед мордой чудища. Шарлей шарахнулся в сторону, крича и размахивая башкой, в то время как ведьмак ловко ударил мечом в незащищенное броней место на боку монстра. Пальмерин оттащил Гильома подальше от беснующейся твари и тоже обнажил клинок.
Два воина и монстр сошлись в смертельном танце. Пальмерин кричал, топал ногами, рубил мечом твердый панцирь, дезориентируя и отвлекая шарлея от ведьмака, в то время как Геральт наносил короткие и точные удары между костяными пластинами, покрывающими лапы и спину чудища. Дите показалось, что бой длился очень долго: она то и дело вскакивала, волнуясь за ведьмака и рыцаря, грызла ногти, теребила проклятые кружева на рукавах, и облегченно выдохнула, когда обессиленный шарлей повалился на бок.
Герольд радостно возвестил о победе ведьмака над чудищем. Пальмерин тяжело прислонился к прутьям изгороди. Трибуны неистовствовали, требуя добить шарлея, хриплое дыхание которого доносилось даже до Диты.
— Давай, ведьмак! Доверши дело! — воскликнул чистый женский голос.
Геральт спокойно подошел к шарлею и посмотрел на раненого монстра. С клинка ведьмака капала темная тягучая кровь чудища.
— Доверши свою победу, славный воин! Убей чудовище и освети свое имя вечной славой! — надрывался герольд.
Ведьмак поднял голову, встретился взглядом с Дитой и пожал плечами, словно говоря: « Лучше уж так…» — а потом занес меч и вогнал его в шею шарлея. Монстр последний раз дернулся и затих, под ним растеклась лужа густой антрацитовой крови. Зрители разразились радостными криками и аплодисментами. Пальмерин одобрительно кивнул ведьмаку и принялся поднимать Гильома, который уже некоторое время безуспешно пытался встать на нетвердые ноги. Ворота, ведущие в арену, распахнулись и на поле боя вышла сама благодетельная княгиня Туссента Анна-Генриетта.
***
Гильом де Лонгфаль, родственник странствующего рыцаря Пальмерина де Лонгфаля, тяжело перебирал ногами, буквально повиснув на поддерживающих его мужчине и женщине. Дита скрипела зубами, чувствуя, как металлические пластины доспеха храброго рыцаря впиваются ей в плечо, но упрямо шагала дальше.
— Еще немного и будем в госпитале, Гильом, — уговаривал парня Пальмерин.
Молодой рыцарь уходил с ристалища крайне неохотно, несмотря на то, что досталось ему похлеще, чем от утреннего великана, поэтому Пальмерину и выскочившей на арену Дите пришлось уволакивать Гильома едва ли не силой.
По счастью, эффективно сопротивляться парень не мог, а вместо связной речи из его рта вырывалось невнятное: «Вивиенна… Геральт… мне надо… ведьмака надо… говорить…» — так что забрать его удалось относительно легко.
Сам же Геральт, с которым столь страстно желал пообщаться Гильом, удалился куда-то в компании досточтимой княгини и ее свиты, бросив Дите небрежное: «Жди возле лошадей». Удержало женщину от соответствующего ответа только то, что именно в этот момент раненый Гильом с новой силой начал рваться к ведьмаку, и Дите пришлось полностью сконцентрировать внимание на нем.
— О-о-о, каков красавец! — восхитился доктор в госпитале, обустроенном неподалеку от арены. — Подавайте его сюда!
Запах в шатре медиков показался женщине очень знакомым: стерильная чистота — она в любом мире стерильная чистота. Пахло спиртом, металлом инструмента, разложенного на небольших столиках и прикрытого чистой тканью от пыли, марлей и бинтами, немного кровью и травами.
Дита помогла Пальмерину усадить Гильома на койку и принялась расстегивать ремни, стягивающие броню молодого рыцаря, но получалось у нее очень медленно, потому что женщина во все глаза таращилась на врача. Человеком этот доктор определенно не являлся. Он был невысоким, даже карикатурно коротконогим, с очень широкими плечами, длинными мускулистыми руками, сплошь заросшими густыми волосами. Голова у странного врача сверкала безупречной лысиной, зато рыжая вьющаяся борода была такой длины, что из нее получилось бы два дивных парика и еще осталось бы на парочку шиньонов.