Вино и мандрагора (СИ)
Геральт усмехнулся:
— Ну, удачи… — и добавил, обращаясь к Дите. — Возьми, пожалуйста, это, — ведьмак протянул женщине кошель с эликсирами, который снял с седла Плотвы перед тем, как зайти в сады. — Мне надо будет нырять под воду, не хочу, чтобы с ними что-то случилось.
Глядя вслед удаляющемуся ведьмаку, Дита чувствовала, что что-то с этим яйцом феникса не чисто, но предаться тревоге ей не дала княгиня, требовательно дернув женщину за рукав.
— Быстрее! Яйцо феникса там…
С небывалой прытью, несмотря на довольно высокие каблуки, Анна-Генриетта побежала вниз по мраморной лестнице, ведущей в ту часть сада, где росли особо высокие деревья. Придворные кавалеры и дамы недоуменно переглядывались, когда видели свою правительницу, бегущей в одних подштанниках и вышитом корсете в сопровождении Диты, которая уж точно не вписывалась в местный ансамбль в своем потрепанном наряде. Но вышколены аристократы были знатно, потому все дружно кланялись и желали здоровья Анне-Генриетте, несмотря на ее внешний вид.
— Оно где-то там! — княгиня остановилась перед тремя здоровенными деревьями, увешанными фонариками.
Под деревьями было довольно людно, при чем публика состояла в основном из барышень, одетых в яркие платья.
— Добродетельная княгиня, — промурлыкали дамы, присев в изящных реверансах, и снова уставились на деревья.
Дита последовала их примеру. В свете фонариков, женщина рассмотрела внушительных размеров гнезда, видимо, сделанные из веток, покрытых золотой и серебряной краской, судя по тому как мягко они поблескивали и переливались, покачиваясь на массивных ветвях. А к гнездам старались подобраться разновозрастные кавалеры, повисшие на ветвях, словно обезьяны.
Анна-Генриетта схватила Диту за локоть и подтянула к себе:
— Я уверена, что яйцо где-то на том дереве, — княгиня кивком головы указала на массивный дуб с погнутым стволом.
По дубу лазал всего один дворянин, при чем лазал довольно вяленько: его барышне приходилось подгонять кавалера ободряющими фразами, вроде: «Чего повис, осел! Давай живее!», или «Помнишь, что я обещала тебе, когда вернемся домой? Если не найдешь яйцо, то будешь делать это себе сам!».
— И что будем делать? — спросила Дита, не до конца понимая, к чему, собственно, клонит княгиня.
— Не будем, а будешь, — прошипела Анна-Генриетта сквозь стиснутые зубы. — Полезай скорее, не то яйцо упустим, а вырвать его из коготков моих придворных будет очень непросто.
Дита сперва хотела воспротивиться: в конце концов, ей не пятнадцать лет, чтобы лазать по деревьям, но потом она вспомнила о Мильтоне, которому грозила опасность…
Подойдя к дереву, женщина стащила с себя сапоги и ножные обмотки, которые смогла правильно завязать только благодаря Геральту, и, оставив их вместе с сумочкой Геральта у выпирающих из земли корней, подпрыгнула как можно выше. Вцепившись в нижнюю ветку, Дита кое-как подтянулась, сильно дрыгая ногами и ругаясь сквозь зубы, и уселась на ветку верхом, высматривая гнезда. Ее конкурент был значительно выше и находился прямо над женщиной, во всяком случае мелкие ветки и желуди сыпались на ее голову так, будто их весьма прицельно бросали.
Ближайшее серебряное гнездо было на несколько веток выше, но Дита решила его не проверять, рассудив, что вялый кавалер наверняка уже успел побывать на этом ярусе. Поэтому женщина полезла выше, аккуратно выбирая, куда наступать босыми ногами.
— Эй, бабуля, куда лезешь? — раздался сверху насмешливый голос, позабывшего о вежливости мужчины. Видать, лазание по деревьям пробудило в кавалере первобытные нравы и инстинкты.
Дита подняла голову и зверски посмотрела на дворянина, раскорячившегося в позе звезды среди толстых ветвей. Фонарики очень ярко освещали молодое, слегка болезненное лицо, нездоровый цвет которого только подчеркивал синий бархатный дублет, порванный в нескольких местах.
— Ой, да ты молодая, — удивился молодой кавалер, — а седая такая почему?
— Да вот, — кряхтя Дита взобралась на толстую ветку, на конце которой покачивалось золотое гнездо, встала на четвереньки и поползла к возможному вместилищу яйца феникса. — Прикончила я одного дворянчика, особо жестоко… Вилкой затыкала, до смерти. А потом в себя пришла, увидела этот кошмар и поседела. Твою мать! — в гнезде оказался ворох конфет в цветастых обертках, но никакого яйца там не было.
Кавалер издал невнятный булькающий звук, но, к превеликой радости Диты заткнулся и, подгоняемый совсем недобрыми словами своей дамы сердца, полез дальше. Женщина решила не тратить время на гнезда, которые были под ее соперником, а полезла выше, в надежде найти яйцо там, где дворянин еще не бывал. Аккуратно переставляя ноги и руки и морщась от лезущих в лицо листьев, женщина добралась до самого верхнего гнезда на дубе и сунула туда руку. Конфеты полетели вниз, видимо одна из них попала кому-то в глаз, потому что снизу раздался возмущенный вскрик. Дита поудобнее устроилась в развилке толстых ветвей и принялась заглядывать во все гнезда, которые могла рассмотреть из своего положения. Дворянин же уверенно полз по толстой ветке к плетенке из золотых веточек, которая была ловко спрятана среди листьев дуба. Дита глянула в ту сторону и в ужасе увидела, что в гнезде, до которого грозил вот-вот добраться вяленький кавалер, поблескивает инкрустированное разноцветными каменьями яйцо.
Решать надо было быстро. Женщина заметила, что прямо над той веткой, по которой карабкался дворянчик есть другая, потоньше, зато по ней можно было добраться до самого яйца и схватить его сверху. «Ну, я же не сто кило вешу», — рассудила Дита и полезла по веточке.
Увы, чтобы проклятая деревяшка треснула и обломилась, хватило даже дитыного веса. Издав приглушенное уханье, увлекая за собой кучу листьев, мелких веточек и несколько фонариков, женщина рухнула прямо на дворянчика, который уже тянул свою ручонку к яйцу феникса. Не выдержав резко удвоившегося веса, ветка, по которой карабкался кавалер, тоже сломалась…
Дита плашмя рухнула на траву. Рядом, громко постанывая, приземлился и кавалер. Сверху на женщину посыпались остатки золотого гнезда, ошметки коры, ворох листьев. Треклятое яйцо покатилось по траве, а за ним, задрав юбки, с победными воплями кинулись придворные дамы. Но не могла Дита упустить победу из рук, когда та была так близко. Кое-как приподнявшись, не обращая внимания на слегка размытый и покачивающийся мир вокруг, она на четвереньках подползла поближе, а затем отчаянно оттолкнулась от земли руками и ногами.
Придворные дамы укоризненно покачали головами и разошлись, не выдержав такой наглости и вульгарности, а Дита, тяжело дыша, перевернулась на спину, сжимая в руке яйцо феникса.
Мокрый и раздраженный Геральт приехал на террасу, где они расстались получасом ранее, верхом на единороге. Точнее, на белом коне, который играл роль единорога, поскольку сам рог красовался уже не на голове животного, а был крепко сжат в кулаке ведьмака.
Дита сидела на красивой мраморной лавке, переводила дух после охоты за яйцом феникса и искренне ненавидела замок Боклер со всеми его обитателями, включая досточтимую княгиню. Сама же Анна-Генриетта как ни в чем не бывало подбежала к ведьмаку и радостно продемонстрировала ему яйцо:
— Смотри, Геральт, я добыла яйцо феникса!
Дита возмущенно уставилась на спину княгини, но не нашла в себе сил даже возмутиться такому бесцеремонному присвоению ее заслуг. Как бы там ни было, именно Дита сперва лазала по дубу, а потом своим телом спасала яйцо от когтистых лапок придворных барышень.
— Прекрасно, — ведьмак спешился, — у меня есть ключ и одна подсказка.
Дита отрешенно наблюдала за тем, как Анна-Генриетта и Геральт склонились над подсказками, извлеченными из рога единорога и яйца феникса. Кто-то в саду затянул печальную песню о любви, а под самой террасой, укрытые в тени кустов, дамы обсуждали отвратительное поведение некого седовласого мужчины, который нахально отобрал у господина-де ла Шанса золотую рыбку.