Рождественское чудо (СИ)
Рэй ждал этого звонка. Видно хотя бы потому, как быстро он берет трубку. Да парень и не скрывает радости. Шепотом заверяет мужчину, что у него все хорошо, и что он ни о чем не жалеет. Леонард ведь тоже не жалеет. Он, конечно, может врать всем окружающим, но не себе и не ему. Рэй на это только смеется и обещает зайти вечером. Леонард мысленно записывает: заварить свежий чай и купить цветы. В итоге чай остыл, а цветы завяли. Рэймонд не пришел в тот вечер, ровно, как и на следующий, и даже через несколько дней.
Он приходит через неделю. Поздно вечером и промокший насквозь, он появляется на пороге квартиры Хейга. Рэй не предупреждает, и до этого хранит молчание почти полтора дня. Леонард не спрашивает, что случилось — он сразу замечает рюкзак за спиной. У него немного дрожат руки, когда он убирает прилипшие ко лбу, мокрые от дождя, кудри, целует одеревеневшие от холода губы, на ходу стягивая мокрую куртку с дрожащего парнишки.
— У нас есть два часа. Успеем? — скидывая рюкзак, спрашивает Рэй.
Леонард благополучно затыкает его поцелуем. Они не добираются даже до комнаты, не говоря о кровати. Хейг просто прижимает подростка спиной к входной двери, рывками стягивает одежду с них обоих. Рэй опускается на смятые тряпки и тянет мужчину на себя. Леонард думает, что брать мальчишку на холодном полу прихожей — кощунство, но тот ловко перебирается к нему на колени, сжимает бедрами ноги, не давая пошевелиться или передумать. Видимо, сегодня очередь Ленна терпеливо принимать то, что давал ему Рэй.
Мальчишка предлагает себя откровенно, но все равно краснеет и смущенно отводит взгляд. Ленн касается пальцами горящей кожи. Целует плечи, считывает поблекшие веснушки. Хейг ведет ладонью по выступающим позвонкам. Рэймонд вздрагивает, дышит тяжело и часто. Ленн очерчивает дуги ребер большими пальцами, нежно обводит бедренные косточки. Рэй слишком худой и безумно хрупкий на вид. По нему хорошо было бы анатомию преподавать — все кости на виду. Леонард притягивает его ближе, запускает пальцы в непослушные волосы.
Рэй торопится, суетится. Его движения слишком резкие. Приходится крепче сжать его бедра. Скорее всего, к утру там проступят синяки. Леонард встречается взглядом с широко раскрытыми серыми глазами и не сразу понимает, что в них стоят слезы. Он даже не может разозлиться, мол, что творит этот неугомонный комок гениальности.
— Не спеши, — просит Леонард.
— Я не хрустальный, — огрызается мальчишка и резко двигает бедрами, морщась от боли.
— Рэй. Не спеши.
И без того строгий голос срывается на рык. Ибо, какого черта?! Леонард же не железный, но пока у него остались клочки самообладания, он не позволит мальчишке причинять себе боль. Им обоим.
— А говорил, что не умеешь рычать, — шепчет Рэй, но слушается беспрекословно.
Он замирает, упирается руками в грудь мужчины. Старается контролировать рвущуюся наружу истерику. И вместо всхлипа получается удивленный стон, когда Леонард обнимает его, движется навстречу, целуя соленые от слез губы.
Рэй по-прежнему сидит на нем, уткнувшись лбом в плечо. Им бы принять душ, попить чаю и вызвать такси до аэропорта, но Леонард терпит, позволяет себя обнимать, потому что Рэймонду это нужно. «Коала и ее любимый эвкалипт» — подсказывает подсознание. Ноги затекают, задница начинает мерзнуть от сидения на холодном, продуваемом всеми ветрами, полу. Рэй дышит спокойнее, не стискивает пальцами ладони, только обнимает. Истерика постепенно отступает.
— Я не уйду, малыш, — разрывая тишину, говорит Леонард.
— Правда?
— Правда.
Диалог из детства глупый и слишком сентиментальный, но Рэю этого достаточно. Он расслабляется. Послушно сползает с колен Леонарда и шлепает босыми ногами в ванную, пока мужчина собирает и складывает разбросанные по полу вещи. Он намеренно не идет за мальчишкой. У них очень мало времени и вряд ли его появление в узкой душевой кабине будет способствовать ускоренному мытью.
Крис приходит домой, когда Рэй и Леонард сидят на кухне в полной тишине, улыбаясь друг другу. МакКой придирчиво обводит взглядом сначала прихожую, потом их самих. Его губы расплываются в едкой ухмылке. Он швыряет черный сверток в лицо лучшего друга.
— Это, видимо, твое. Я рад, что не пришел на полчаса раньше.
Уши Рэя вмиг становятся малиновыми, а Леонард метким броском отправляет собственные боксеры в кресло. Он их даже не заметил, когда собирал одежду. Зато вид смущенного Рэймонда заставляет его улыбнуться. Он совершенно не чувствует себя виноватым. Когда-то в колледже он после Криса и не такое находил…
— Уровень гейства в этой квартире зашкаливает, — усмехается Крис, — И раз все в сборе, то я объявляю о своем скоропостижном переезде прямо сейчас.
— Не понял, — тут же хмурится Леонард.
— Я здоровый почти тридцатилетний мужчина, у меня есть своя личная жизнь, когда не приходится сводить двух упертых идиотов, — наблюдая, как бешенство медленно завладевает лучшим другом, Крис спешит закончить, — Я предложил Кире съехаться. Она согласилась. Так что ты свободен.
МакКой многозначительно двигает бровями, кивая на притихшего мальчишку. Ленн чудом удерживается от того, чтобы не плеснуть в эту самодовольную морду чаем. А потом до него вдруг доходит, что имел ввиду МакКой. Он ведь действительно был «прикован» к нему. Столько лет в колледже и после него — почти все время они были неразлучны. А теперь у Криса появилась своя жизнь, не включающая его, и это одновременно задевает и дарит облегчение.
Леонард везет мальчишку в аэропорт на собственной машине. Тот ерзает и выдыхает сквозь зубы, когда автомобиль подпрыгивает на неровном асфальте. Видимо, все-таки успел себя поранить. Леонард поздно понимает, что не проронил ни слова за всю поездку. Рэй уже стоит у стойки регистрации. Через двадцать минут посадка заканчивается. У него буквально последний шанс озвучить то, что так настойчиво въелось в его мысли.
У Рэя сжаты кулаки. Он смотрит куда-то поверх плеча Хейга и упрямо молчит. Леонард не злится, даже почти не раздражается. Мужчина просто прижимает к себе подростка, ведет рукой по хрупким плечам, сжимает запястья и забирается пальцами в сжатые кулаки. От контраста его теплой кожи и ледяных мальчишеских рук по позвоночнику пробегает дрожь. Рэй уступает. Расслабляется, и его рот забавно раскрывается в недоумение.
— Это все еще неправильно. И мне светит статья, — мальчишка грустно улыбается и кивает, — И котел в аду меня все никак не дождется. Но я больше не отпущу тебя. Слышишь? Я не знаю, чем заслужил такое чудо, но я тебя не отпущу.
Рэймонд слышит каждое слово. Он встает на носочки, прижимается к виску нежным поцелуем, переходит на переносицу, а потом опускается к губам. Он ничего не говорит в ответ. Все, что он может сказать, давно прочитано и спрятано под кроватью слишком быстро опустевшей квартиры в старой коробке из-под детских сандалий.
Самолет с ревом взлетает. Рэй думает, что счастливее быть просто нельзя. Он понимает, что ошибался, когда через несколько месяцев в общежитии на пороге своей комнаты видит Леонарда с сумкой в руке и чемоданом у ног. И этот момент по праву считается самым счастливым в его жизни.
***
В этом году Леонард впервые понимает, что не ненавидит Рождественские праздники, а позже понимает, что розовые картонные сердечки, оккупировавшие прилавки, не вызывают в нем тошноту. Он даже покупает одну валентинку. Самую большую. Для Рэя. И в тот же день высылает ее почтой в колледж.
Крис съехал. И, в принципе, Хейга больше ничего не держит в Джорджии, кроме положенных по закону нескольких недель отработки. Но в итоге заканчиваются и они. Он собирает вещи в тот же вечер и уже на утро стоит в аэропорту, прижимая к груди билет до Калифорнии в один конец. С ним приходит попрощаться отец. Он знает о Рэе практически с самого начала и не то, чтобы очень против, но и поддерживать начинания сына не спешит. Мистер Хейг просто хочет, чтобы его единственный ребенок был счастлив. А вот носить ему сигареты в тюрьму не хочет совсем.