Белое солнце дознавателей. Том 4 (СИ)
Ты не скажешь мне ничего нового, старик. Ничего, что я уже не пережила бы лично или не видела своими глазами. Ничего, что уже не рассказал бы Иссихар, и я только сейчас задумалась, с какой целью он это сделал.
— Вы — вырождаетесь. Линия Блау скоро закончит свое существование… и это понимают все. Все, — повторил он веско. — Сколько сыновей было у твоего деда? М-м-м? И только двое из всех смогли разбудить кровь… Смотри, — широкий рукав взмахнул в сторону нижнего зала. — Все — все пробужденные. — Твой дядя… сколько у него детей с активным даром?
«Вы — вырождаетесь» — ложь. Точнее часть правды, которая становится ложью. Я прищурилась — один Акс стоил половины тех, кто сидел внизу, и кого подобрали мне в женихи. Старик… лукавил.
И не говорил о том, что бывает, когда… «якорей» на одной территории становится слишком много. В мире всё тяготеет к равновесию. Именно поэтому Кораев так много. Слабость крови и дара нужно компенсировать количеством. И… скоро им просто не будет хватать места.
На благословенном Немесом Юге — готова поставить, что ещё поколение и все члены рода Корай перегрызут друг другу глотки, как только Глава уйдет за Грань.
Это только вопрос времени, старик.
— Второй Юг на Севере не нужен никому… место не может быть пустым, в старую кровь должна влиться новая… и тогда реки снова будут полноводны. Почему я говорю сейчас с тобой? Почему трачу время на женщину, птичка? — спросил он внезапно, и я с трудом выдержала прямой и холодный взгляд. Такой ледяной, что кожа на руках покрылась мурашками. — Когда мог просто отдать приказ? Потому что клетка может быть открыта — порхай, пой, но никогда не забывай, где твой дом. Или… можно подрезать крылья. Умная птичка сама может сделать выбор.
Мелодия в зале резко сменилась — скорость, темп, барабаны, разбив предыдущую тишину.
— Твой дядя отдал тебя нам, брак одобрен канцелярией.
«Запретный город одобрил смену линии — и слияние Блау и Кораев» — перевела я для себя. Но старик ошибается — в любых играх нужен противовес, поэтому я сделала ставку на Данов. Их должны выбрать, чтобы иметь рычаг давления на Кораев.
— Вас уже списали, — продолжил он неторопливо. — Сколько нас? Сколько Вериди? — старик дернул уголком рта, — мерзкие матриархи. — Сколько Лойсов? Сколько Фениксов? И сколько Блау? Я говорил твоему деду — забудь прошлое, рожайте детей. Засеивайте землю своим семенем, чтобы оно пустило корни, — рука с трубкой обвела зал, где сидели Кораи. — Нет, традиции важнее. Где он теперь маленькая птичка?
Старый Корай смотрел прямо на меня, и я опустила ресницы, чтобы скрыть выражение глаз.
Почему нас не списали, когда умер отец? Было достаточного одного движения. Если бы Кораи могли — они бы взяли тогда наш кусок земли, но они не могли, и не могут — сейчас.
— Сейчас Самум. Сезон Бурь придет после и в городе будет полно песка. Потом наступит лето, Всему свое время. Время роду жить и время умирать.
— Вы предпочли, чтобы Блау умерли?
— Нет, — старик был категоричен. — Второй Юг не нужен никому. Мы до сих пор самые последние в Империи. И первые стали последними. Зачем разрушать? Когда можно привить к дереву новую ветвь? С сильной кровью… и ждать, когда появятся новые плоды? Созидать, а не разрушать. Возделывать сад, хранить землю?
Я вздернула бровь — старикан явно почитывает на ночь столичных поэтов.
— Кастус глупый мальчик, птичка, — взгляд Джихангира был острым, и я с большим трудом удержалась, чтобы не одернуть ниже рукава — он смотрел прямо на браслеты Арритидесов. — Он думал обмануть меня, нас… Но одному не выстоять в бурю, а тучи уже сгустились над Севером. Мы чтим клятвы. Вы просили помощи, и вы ее получили. Время отдавать долги.
Почему ты не сказал мне, дядя? Почему ты не предупредил?
— Дядя не рассказывал мне об этом.
— Двенадцать зим назад вы — род Блау — попросили о помощи, — старик опять очень неспешно затянулся, — и получили её. Вассалы, артефакты, голос в Совете. Мы — помогли, и сейчас время отдавать долги.
Я молчала, кальянный дым сладковатым привкусом оседал на языке, бубенчики танцовщиц звенели, барабаны ускоряли ритм, трещотки стучали все быстрее и быстрее.
— Кастус считал, что он — самый умный, птичка. Что он сможет избежать участи быть заклинателем, стать артефактором. Он всегда считал себя умнее других. Сбежать от ответственности, — протянул он по слогам и закашлялся от смеха, поперхнувшись дымом. — Но жизнь взяла свою плату. То, от чего он так долго и упорно бежал — ответственность за клан, за детей, за силу, с которой родился. Нельзя сбежать от ответственности, маленькая птичка, — произнес старик наставительно.
— Вы получили первого Наследника в женихи и право претендовать. Если у Акселя будет наследник… и с братом что-то произойдет, вы будете первыми в очереди, — произнесла я осторожно. — Это условие — плата о которой вы просили.
— Условия могут меняться, как и времена, кто знал, что из слабого светлого птенца вырастет сильная птица? Кто-то всё равно будет первым, птичка? Так почему не Кораи? Мои сыновья и внуки хороши… — Джихангир со сдержанной гордостью кивнул в сторону нижнего зала. — И в отличие от Кастуса и Вериди, мы сможем удержать землю. Мы уже делали это. Мы знаем, как.
— Дядя дал право самой выбрать жениха…
— И выбери, — старик снова кивнул. — Выбери. Мы даже сделали выбор больше — семь чистокровных заклинателей вместо трех, которых выбрал твой дядя.
— Я — наследница Клана, — продолжила я торг тихо.
— Вира будет больше, — старик явно устал и прикрыл глаза. — Глава может изменить решение, и выкупом за тебя клан Блау будет очень… доволен. Жена не должна ненавидеть мужа, птичка. Не любить может, но уважать обязана… сейчас не Смутные времена, чтобы брать невесту силой. Скажи — да, и у тебя будет всё, что пожелаешь… мои дети достойны…
— Нет.
Слово прозвучало тихо, музыка не прекращала играть, но, казалось, на мгновение на нас упал купол звенящей тишины — от которой почти заложило уши.
Старик не отреагировал — так же неторопливо посасывал трубку, выдыхая маленькие колечки дыма, и даже не открыл глаз, только сделал едва заметный жест пальцами. Слуга появился мгновенно — согнулся пополам в поклоне, и, поставив перед Главой пирамидку, растворился в альковах.
— Скажи — да, — повторил он. Взгляд темных глаз был давящим, но чужая сила обтекала, не дотрагиваясь, и только волоски на шее поднимались от напора. И Глава — устал. Устал так же, как дядя. Нести бремя за Клан — это власть, за которую постоянно нужно платить. — Сама, — повторил он ещё раз. — Я даю выбор маленькая птичка, — суховатый палец нежно обвел пирамидку по грани. — Выполни долг рода, достойная дочь должна достойно нести ответственность…
— Нет, — повторила я ещё раз. — Я знаю свой долг. Дядя дал мне выбор — и я выберу жениха, но это будет не сын рода Корай.
— Маленькие птички плохо живут в неволе… северянки нежны, но лишь немногие способны привыкнуть к правилам Юга… Я — давал тебе выбор, запомни — девочка, когда сегодня ночью будешь смотреть на небо. Запомни, кто дал тебе выбор, а кто — отдал приказ, — пальцы сложились в плетение, кольца звякнули, и артефакт записи начал работу.
Трехмерная полупрозрачная проекция появилась над столом — запись делали в кабинете. Луций? Дядя был одет по-полной форме, родовая печать Главы тускло пульсировала поверх кафтана.
— Я, Кастус Октавиан Блау, Глава рода Блау…
Дальше я почти не слушала — смотрела, как шевелятся губы, как дядя хмурит брови, как пульсирует тьмой родовое кольцо на пальце. Интересно, где был Данд в этот момент? Прошло всего несколько дней, а я так по ним соскучилась… уже так соскучилась… как будто прошла ещё одна жизнь.
— … это — приказ, — последнее, что сказал дядя именно мне. Дальше, он обращался к старику. — Между нами больше нет долгов, Джихангир. Род Блау больше ничего не должен роду Корай. Видит Великий. Да будет так.