Вампир без клыков (СИ)

В руках Осина действительно было не просто оружие. Это было проклятие. Порча, воплощенная в бессмертном металле. Этот клинок не сломать, не расплавить. Но он не верный спутник — а безумный убийца, жаждущий отнимать жизни.
— Каждый удар должен отнять чью-то жизнь. Если однажды я замахнусь этим мечом, но не отниму ничью жизнь одним ударом… я умру сам. И тогда клинок получит мою душу, в качестве уплаты за верную службу, — рассказал тогда Осин.
— Разве нет способа избавиться от меча?
— Как только я его брошу, моя душа будет вырвана из тела. Как только я умру от старости или ран, моя душа впитается в клинок. И как только я промажу или не смогу убить одним ударом… — оборотень замолчал, заворожено глядя на меч. — Его лезвие всегда остро, клинок ничто не сломает. И каждый развод на нем — чья-то душа внутри. Признаюсь честно, когда-то это оружие было моей целью. Я потратил очень много сил, чтобы достать его. Я верил, что оно подарит мне невиданную силу. Но оказалось, что оно несет лишь страх. Когда ты молодой, редко задумываешься над будущим своей души. А для меня теперь… даже нет смысла думать о таком.
Я не знал точно, раскаивается ли Осин. Даже если так — он все еще смотрит на своего убийцу с любовью и страстью. Так что, возможно, оборотень нашел свое счастье. Пусть оно и безумно.
***
Зима наконец-то проявилась. В Файльге пошел снег. Безрадостное событие. Нам пришлось идти медленнее, ведь сугробы мешали шагать, а мошка то и дело пропадала в клубах мороза. Я точно не знал, нормальны ли такие холода здесь; а спрашивать у Осина не было охоты. И потому лишь молча шел, отвечая на вопросы и слушая рассказы.
Практиковаться в магии не выходило. Мой спутник был Созидателем, а я — Разрушителем. Не самое подходящее сочетание для обучения. Иногда я чувствовал, что внутри что-то готовится пробудиться, но потом оказывалось, что это лишь голод.
Как на зло, после потери клыков я стал испытывать его гораздо чаще. Хоть мы и питались в селениях, попадавшихся на пути, я не чувствовал себя сильнее. Казалось, я слабел с каждым днем все больше.
«Это нормально», — сказал Осин. И я знал, что это нормально. Потому что я калека. А калека обречен на медленное угасание.
Неужели это то, с чем жил Киор? Вампир без клыков, постоянно теряющий силу?.. Каким образом Белому удалось стать генералом армии Люцифера, почему он обрел такой авторитет? Неужели в нем было столько силы, что даже без клыков Киор оставался пугающим и опасным?..
Эти вопросы беспокоили меня, но лишь до определенного момента. Я спросил об этом Осина. И он сказал, что белые вампиры лучше всех способны поглощать силу других вампиров. Я вспомнил, что пожирал фиолетового. Спросил, почему это не дало мне большой силы. И Осин рассмеялся так, будто я пошутил.
«Съесть кусок чьей-то силы недостаточно. Надо уметь пожрать душу. Целиком и полностью. Из вампиров на это были способны лишь белые, им для этого даже не нужны клыки. К счастью, этот вид сейчас вымер. Киор был последним».
И я успокоился. Значит, моя судьба — угаснуть. Не такая уж и трагедия.
Мы шли довольно долго. Однажды наткнулись на поселение, полностью истребленное кем-то. Дома изломаны, тела разорваны. Осин посмотрел на меня с немым вопросом, а я лишь пожал плечами. Это мог быть как монстр, так и Айви. Мошка все еще вела меня вперед, так что это не имело значения.
***
«Вангр, скажи, ты точно уверен?» — спросил Ян.
«В чем конкретно?»
«Ты сможешь достичь цели, когда встретишь Айви?»
«Время покажет. Сомневаешься?»
«Ни капли. Просто хочу знать, достаточно ли в тебе решимости. Это важное чувство. Не только для тебя, но и для твоего друга».
Я пожал плечами, больше ничего не сказав южанину. Смысла не было. Я сам чувствовал, что Айви близко. Я сам задавался вопросом, смогу ли я сделать то, что желаю. Хватит ли мне сил?..
— Вангр, ты знал, что Киор был одним из первых инквизиторов?
— Он упоминал о том, что служил Кресту…
— Помни эту историю. Иногда, стараясь угнаться за своей целью, можно потерять то единственное, что связывает тебя с ней. Киор был охотником на нечисть, но сам стал ею. Уверен ли ты, преследуя свою цель, в сохранности собственных мотивов?
 
— К чему ты ведешь, Осин?
— Стремясь спасти что-то, ты можешь сам погибнуть и сделать ситуацию еще хуже. Не добившись своего, напрасно обречешь себя на гибель.
— Это не то, о чем стоит думать, приятель, — вздохнул я. — Мне нужно либо умереть, либо выполнить просьбу. Иначе я буду жить в бегах от своей совести. Я однажды потратил целую жизнь на гонку с самим собой. Не хочу повторять. Пускай умру, но хотя бы успокоюсь навсегда, не став неприкаянным призраком, который даже не знает, куда себя деть и как найти мир в самом себе.
— Похвальные мысли, — пробормотал Осин. — Жаль, что не в той голове…
***
Осин стоял передо мной, закрывая своим телом. А впереди, в десяти шагах… Алиса?.. Адель?.. Айви…
Так странно смотреть на лицо… которое столь знакомо… И в то же время — меняло владельцев слишком часто. Я понял, что больше не могу знать, что именно скрывается под личиной той, что я любил и продолжу любить. Это больше не Алиса. Больше не Адель. Это нечто — страшнее любого моего кошмара.
— Ты явился, ублюдок! — радостно крикнула Айви. — Ну надо же! Ты явился за своей смертью!
Она расхохоталась. Безумие сочилось через ее дыхание. Через ее взгляд. Она была не в себе. Я знал, что эта девушка сломалась, не раз. Но не знал, что ее душа искалечена настолько.
— Он не умрет, — спокойно сказал Осин. — Он пришел не за смертью. Он пришел попросить тебя сохранить ребенка. Остаться с нами, родить чадо. И потом — уйти, куда душа пожелает.
— Чадо? — Айви склонила голову к плечу. — Ребенок? Ха, о чем вы, болваны?! Этот плод во мне, он принадлежит моей матери, и он останется со мной. Я не позволю вам, слабакам, защищать наследие Алисы. Потому что вы ничтожество! Вы сами это знаете!
Ее смех… он был столь ядовит. Мне было трудно дышать. По какой-то причине я задыхался, глядя на ненависть в глазах Айви.
— Не стоит быть самонадеянной, девочка, — предупредил Осин. — Если ты не хочешь, мы всегда сможем найти компромисс. Убить твою душу, оставив лишь плоть. Ребенок уже многое перенес, я бы не хотел такого решения. Но если ты не оставишь выбора, я пойду на крайнюю меру.
— Компромисс… — вампиресса хихикнула. — Что за слово-то такое? Самый умный здесь? Нет никакого компромисса. Прямо сейчас вы валите отсюда, пока я не разозлилась и не разорвала вас обоих. Идет, ну?
Оборотень вздохнул. Вскинул руки. И земля содрогнулась.
Из-под снега вырвались тонкие корни. Я не успел моргнуть, как Айви оказалась опутана ими. Руки и ноги… были скованы кольцами растений, которые все росли и росли. Почву выворачивало, разгребая снег, разрывая землю, обнажая силу, что дремала под нашими ногами все это время.
Я посмотрел на Осина, что движением рук призвал такую силу. И почему-то я увидел в нем Адель. Ее осанку, ее гордость… Ее Дар. Почему-то я знаю, что Адель могла бы стать Созидателем. Великим рампивом, хозяином… Показать всему миру свою мощь. Жаль, что у нее это не вышло. И так хорошо, что это удалось Осину.
Оборотень переменился. Его волосы стали розовыми. А из-под одежды полезли стебли с бутонами на концах. Нежные лепестки распускались, несмотря на холод вокруг. Осин стал… чем-то иным. Столь тесно связанным с землей, с тканью нашего мира, что обнаженный клинок в его руке смотрелся неуместно.
— Я мог бы разорвать тебя, девочка, — сказал Осин. — Но это разрушило бы жизнь ребенка. Поэтому я сделаю один удар, и ты лишишься жизни во всех смыслах. Это тело освободится от тебя, опустев. Но не беспокойся. Я найду мать ребенку. Ради Вангра, ради его цели. И ради справедливости, которую он выбрал.
 
— Валяй, — усмехнулась Айви, не обращая внимания на скованные конечности. — Попробуй меня уделать!
Осин согнулся, отводя руку с мечом в сторону. Его движения были плавными, как и шумный вдох, который он сделал. Втягивая воздух с тихим свистом, он напрягся… Миг — цветы на его теле качнулись. Он уже стоял возле беззащитной Айви. Его меч был опущен на ее тело. Я был уверен, что это конец. Осин сделал один удар, именно тот, что был нужен мечу. И это значит конец истории…